*самый[живой]

      — Марк, я к Тёме съезжу?       — Маааарк, я сегодня у Тёмы побуду!       — Марк, меня Тёма к себе пригласил, я схожу?       — Марк, Тёма что-то придумал, я у него буду, если что.

***

      — Марк, мы с Тёмой договорились встретиться, я к нему сейчас поеду, — Паршута уже собралась и зашла в гостиную, где сидел Марк, чтобы предупредить его.       — И когда назад планируешь? — мужчина нахмурился, вспоминая последние две недели, в течение которых Юля почти каждый день срывалась к Голубеву с утра, а возвращалась поздно ночью.       — Не знаю… Не жди меня, Марик, поздно, скорее всего, — Паршута растерялась и повернулась к выходу из комнаты, но была остановлена его голосом.       — Постой, Юль, — Марк подскочил с дивана, практически подлетая к ней. Он осторожно взял за руку и развернул её к себе, пытаясь поймать взгляд карих глаз, — можешь объяснить, что случилось?       — Ничего, я…       — Нет, Юля! Пожалуйста, прошу тебя, скажи мне, что не так. Я что-то не то делаю? — он держал её ладонь, аккуратно сжимая в своих и ненароком касаясь кольца на безымянном пальце, которое она носит уже больше полугода. Юля смотрела на его руки, не имея сил перевести взгляд на глаза, а сердце её бешено стучало. Несколько секунд она сомневалась — хотелось сейчас же рассказать Марку обо всём, объяснить причину своих почти ежедневных побегов из дома. Но в итоге Юля осторожно вытянула руку из плена его ладоней, заглянула в его глаза на мгновение и, бросив короткое «Я тебе потом всё объясню», ушла.       Марк ещё какое-то время стоял в коридоре и осмысливал произошедшее. Когда подошёл к окну в гостиной, заметил Юлю, которая стояла около подъезда, а после и машину Голубева. Проводил обоих взглядом и, когда автомобиль скрылся за поворотом, с тяжёлым вздохом сел в кресло.

***

      — Привет, Тём, — Юля, как и всегда, заняла пассажирское сиденье справа от мужчины и оставила на его щеке короткий поцелуй.       — Доброго утра, дорогая, — Голубев проделал то же самое, после чего обратил внимание на дорогу, — ко мне сначала, как обычно?       — Да, давай. Ты в зал сегодня собирался? — половину всего пути они разговаривали о таких бытовых мелочах, а после минутной тишины Артём задал интересующий его вопрос.       — Всё ещё не сказала ему?       — Нет, — Юля вздохнула и отвернулась лицом к окну, — понимаешь, я… Я боюсь, Тём. Мы…       — Юль, успокойся, — Артём, притормозив на светофоре, повернулся к девушке и накрыл её ладонь своей, слегка сжимая пальцы, — всё будет в порядке. Марк поймёт тебя и всё примет, я уверен. Мы со всем справимся, Юль, — он улыбнулся и снова оставил на её щеке поцелуй. — В конце концов, я могу ему обо всём рассказать.       — Нет! — Юля посмотрела на него умоляющим взглядом и сама непроизвольно сжала его пальцы в своих. — Не надо, пожалуйста. Артём, я должна сама это сделать. Я знаю, что Марк не будет сердиться. Просто… Я боюсь и опасаюсь… Ты же знаешь, как я его люблю.       — Юль, я не могу смотреть, как ты мучаешься. И мучаешь Марка, — в его голосе слышалось сожаление вперемешку с чем-то ещё, что Юля не смогла бы выразить словами. Но она однозначно поняла, что в его голове уже выстраивается какой-то план. — Он сегодня же обо всём узнает.

***

      Тишман ни в чём не подозревал ни своего близкого друга, ни жену. Был абсолютно уверен в том, что любая мысль об этом — это не больше, чем просто чушь, возникшая из-за волнения. Он откинул голову на спинку кресла, пытаясь справиться с болью, и думал, как правильнее поступить. Сама Юля не хочет ни о чём рассказывать уже несколько дней, и он готов поспорить, что видел в её глазах страх. Также понимал и то, что Артём, скорее всего, знает о том, что её гложет. Но для Марка было странным то, что она сбегала именно к нему, а не к Ксюше. Спрашивать у Мамаевой тоже не вариант — даже если она и в курсе, он выпытать у неё ничего не сможет.       Марк не подозревал Юлю ни в чём. Ему было обидно, что она не может ему полностью довериться. В какой-то момент всё изменилось будто по щелчку пальцев, и Юля стала молчать. Он не настаивал, потому что не хотел, чтобы она чувствовала давление. А когда она стала уходить из дома по утрам, возвращаясь под ночь, он и вовсе испугался.       Марк изо всех сил хотел сделать Юлю счастливой в этом браке и делал всё возможное для этого. Получал невероятную отдачу от Юли — в их пока ещё маленькой семье царило такое взаимопонимание, что они с лёгкостью могли бы стать образцом идеальной семейной пары. Но эта ситуация, которая сейчас разрушала Марка изнутри, могла пошатнуть такую уверенность с лёгкостью. На каком-то уровне чувствовал, что Юле было не легче, чем ему: она всё чаще нервничала и ходила в напряжении.       Тишман принял решение действовать сегодня же. Звонить бесполезно — ни Артём, ни Юля не станут ни о чём говорить. Да и решать такие вопросы по телефону очень глупо.       Марк встал с кресла, потянулся и направился в спальню для того, чтобы собираться на очередную репетицию к концерту, и только тогда заметил сообщение.

Приезжай сегодня к десяти, нужно поговорить.

      Весь день в его голове держалась эта строчка и генерировались варианты того, какой может быть тема этого разговора. Артём не написал больше ничего, а Марк мучил себя попытками понять. Казалось, что он перебрал в голове уже все, даже самые худшие варианты, но оставался уверенным в том, что правильный в его голове не появлялся ни разу.       Юля дома так и не появилась, чему Марк не был удивлён. С утра она уезжала к Артёму, и если тот звал к себе, то и она была у него. Тишман с тяжёлым вздохом взял ключи с тумбочки и вышел из квартиры.

***

      — Тём, кто пришёл? — Юля услышала звон ключей и хлопок входной двери, а дальше тишина. Не хотелось вставать с дивана — удобное положение нашлось не так давно и ещё не успело надоесть. Голубев молчал, а девушка услышала шаги со стороны двери. — Когда захочешь со мной разговаривать, я тебя жду.       — А меня ты не ждёшь? — от испуга и неожиданности пришлось подскочить с дивана и удивлённым взглядом посмотреть на Тишмана, который стоял буквально в паре шагов от неё. — Судя по твоему взгляду, нет. А я всё равно пришёл, — Юля со сбитым дыханием наблюдала за тем, как он проходит ближе с намерением сесть на край дивана, но в последний момент передумывает и подставляет стул, садясь на него. От этого девушка почувствовала укол в сердце. — Скажи честно, ты… Разлюбила?       Юля представить себе не может, какие усилия понадобились Марку, чтобы произнести эти мысли вслух. На глаза сразу навернулись слёзы, смотреть на мужа она больше не могла, поэтому опустила голову, закрывая лицо ладонями. Сейчас она полностью осознала всю глупость своих действий. Всех своих побегов из дома, недомолвок и нежелания объясниться с Марком. Только после его слов о том, чего она так боялась, она смогла понять и почувствовать всё это, и сейчас хотелось только ощущать его рядом. Не в нескольких шагах от себя, а совсем рядом, быть в его руках. Чувствовать их на своей талии или плечах, чувствовать его поцелуи в макушку, пальцы, которые осторожными движениями стирают слёзы. Но сейчас не было ничего этого. Марк не спешил сесть к ней ближе, обнять её и утешить. Он ждал её ответ.       — Юль, не молчи, прошу. Поговори со мной. Скажи мне, что будет с нами, — на последних словах его голос сорвался на шёпот, как и крупицы спокойствия Юли рухнули куда-то вниз. Она должна покончить с этим здесь и сейчас. Не зная точно, какой будет реакция Марка.       — Я беременна.       После этих слов Марку будто перекрыли кислород. Все мысли сбились в кучу, и ни одна из них не могла дать ему осознание того, что он услышал. Его Юля беременна. Они будут родителями. Марк, казалось, мечтал об этих словах больше чем о каких-либо других. Мечтал услышать их именно из уст Юли. Всегда знал, что новость о ребёнке осчастливит его больше всего на свете. Знал, что однажды свою любовь он станет отдавать не только жене, но и маленькому чуду. И сейчас девушка исполнила все его мечты всего двумя словами. Самыми долгожданными словами.       При мысли о детях в его голове всегда возникал образ счастливой Юли. Как она со слезами счастья в глазах будет говорить ему о том, что скоро их станет трое или четверо, как сам он подхватит девушку на руки, заливаясь радостным смехом, и будет кружить её по комнате, а потом долго обнимать и целовать. Как они, немного успокоившись, будут долго разговаривать об этом, рассказывая друг другу обо всех своих мыслях, идеях и фантазиях. Только сейчас, вопреки всем своим представлениям, ожиданиям и мечтам, Юля перед ним сидела, сжавшись в комок, и плакала совсем не от счастья. От понимания этого безумная радость, которая накрыла Марка с головой сразу же, отступила, уступая место самым страшным подозрениям.       — Юль… Я не…       — Нет, Марк, молчи! Не говори вслух, прошу! — Юля знала, что хочет спросить Тишман, но она так испугала его, что не было никаких сил и желания продолжать вводить его в ещё большее заблуждение. — Скоро я стану мамой, а ты папой. Мы будем родителями, Марк.       Сейчас он поймал взгляд любимых карих глаз, и радость постепенно возвращалась к нему. Но Юля смотрела на него в ответ покрасневшими от слёз глазами будто с волнением и страхом, и в голове Марка сложился пазл. Стало понятно, почему она часто нервничала, почему постоянно сбегала из дома, почему не хотела объяснять ему причины.       — Я люблю тебя, Юля, — Марк сел к ней ближе, обнимая за плечи, но всё так же не отводя взгляда от её глаз, — я вас теперь люблю. Ты не должна сейчас плакать. Пожалуйста, не надо, — мужчина аккуратно стёр мокрые дорожки с её лица.       Юля, чувствуя его заботу, всё больше и больше корила себя за то, что сделала. Какая ещё могла быть реакция у человека, который при виде малышей своих друзей ярко светился, будто включая лампочки где-то внутри себя? Очень часто она видела Лару в его объятиях, и девочка выглядела самым счастливым ребёнком в его руках. Марк будто солнце для детей, как и они для него.       — Я боялась, что… Что всё слишком быстро случилось. Мы ведь ещё и года не прожили вместе и…       — Юля, — мужчина увидел, что она постепенно успокаивается, и обнял её, одной рукой зарываясь в волосы и устраивая подбородок у неё на макушке. — ты же не забыла, что у нас с тобой за плечами ещё пятнадцать лет? И вообще-то, если сложить всё, то год мы уже жили вместе. Раньше, через несколько лет после фабрики, помнишь? Как раз, когда ты из Америки вернулась и пришла ко мне с какими словами, ммм? — Тишман хитро улыбнулся, а девушка слегка толкнула его в плечо за то, что припомнил тот неловкий момент.       — Я тебе уже давно сказала, что я была на эмоциях. Может же человек перепутать номер автобуса и уехать на другом, почему нельзя квартиры перепутать, в конце концов?       — Можно, не спорю, но ты сама призналась, что просто побоялась причинить мне неудобства. Но, согласись, зайти, через секунду сказать «ой, Марк, прости, я случайно перепутала адрес» и попытаться сбежать было не лучшим вариантом, — Юля покраснела от смущения, вспоминая этот момент в мельчайших подробностях, и, дабы не вгонять себя в краску ещё больше, просто заставила Марка замолчать.       Когда страсть между ними начала постепенно нарастать и Марк стал медленно стягивать с Юли футболку, в коридоре щёлкнул дверной замок. Этот звук отрезвил мужчину, и он поправил одежду, но, когда девушка попыталась отстраниться, только прижал её ближе к себе, не давая прервать поцелуй.       — Всё воркуете, голубки?.. Оу, сбавьте обороты, я пока не готов наблюдать за всем дальнейшим вживую! — Артём громко смеялся и говорил, но, казалось, его слова вообще не были услышаны «голубками». Тогда он просто вздохнул и цокнул языком, поворачиваясь на Ксюшу, которую позвал к себе, чтобы наконец-то посидеть вчетвером, и заметил, что девушка уже вовсю занимается фотосъёмкой.       Марк оторвался от губ жены только тогда, когда подруга подошла к ним слишком близко. Он заправил за ухо выбившуюся из пучка прядь волос Юли и, ещё немного посмотрев в её глаза, прижался губами к её лбу. Она не хотела отпускать его, но уже было слишком неприлично оставлять Артёма и Ксюшу без внимания, поэтому, как только Марк отстранился, Паршута заключила в объятия подругу, а Тишман пошёл к Голубеву.       — Ты знал? — Артём и без лишних пояснений понял, о чём речь.       — Конечно. Не просто так же она ко мне срывалась.       — И как долго?       — С самого первого её «побега». Я, правда, до сих пор не понимаю, почему не к Ксюше, но… Марк, я рад, что вы наконец-то всё разъяснили. Извини, что не сказал ничего раньше, — Голубев взъерошил рукой волосы на затылке, что говорило о его смущении и, возможно, стыде, а Марк просто отмахнулся. Теперь он всё понял и извинения друга точно были лишними.       Через несколько минут они уже сидели за столом, пили вино, которое было у Голубева в квартире — для Юли нашёлся сок, из-за чего девушка сначала наигранно обиделась на друзей, но сбросила эту маску, когда Марк вместо бокала взял себе такой же стакан, — и разговаривали обо всём подряд. Оказалось, что и Ксюша знала обо всей этой ситуации, но только от Артёма.       — И что же вы ещё от нас скрывали? — Марк пристально, но с улыбкой смотрел на друзей, сидящих напротив него. — Кто тут ещё голубки, — Мамаева с Голубевым быстро переглянулись и опустили смущённые взгляды в стол. Паршута, наблюдавшая за этим, сразу смекнула, в чём дело, но пытать друзей не хотелось: она ещё хорошо помнит, что о своих отношениях с Марком рассказала Ксюше чуть ли не перед свадьбой, а Артём узнал об этом незадолго до неё от Тишмана. Подруга тогда только усмехнулась и сказала, что уже сама обо всём догадалась, и тот вечер откровений девушки провели в приятной компании бутылки красного.

***

      Когда небольшое застолье было окончено, Артём предложил всем оставаться у него сегодня, и ближе к двум часам ночи все уже разошлись по комнатам. Марк обнимал Юлю, прижавшуюся спиной к его груди, и думал о сегодняшнем дне. Он рад, что всё наконец-то разрешилось. Теперь он ни на шаг не отойдёт от своей жены и не позволит ей нервничать.       А Паршута представляла, как их сын или дочь будет сидеть на руках отца, и улыбка на её лице сверкала всё больше и больше. Рука мужа на её животе дарила уверенность в том, что они с ещё не родившимся ребёнком уже находятся под крепкой защитой. Сейчас Юля накрыла его ладонь своей, сплетая их пальцы, и уснула, получив перед этим последний на сегодня поцелуй в макушку.

***