Тени

      Детектив Ковальски застал майора Киран ближе к полудню в ее кабинете. Она сидела все на том же диванчике, и сосредоточенно смотрела в освобожденное от жалюзи окно на медленно проплывающие по небу серые облака. — Кофе, босс? — участливо спросил он. — Аспирин, — устало выдохнула Эрил.       Вскоре Рэй вручил ей стакан с водой, где шипела и растворялась огромная белая таблетка. Майор благодарно кивнула, зажмурилась и сделала глоток. Вырывающийся из взбесившихся пузырьков воздух создавал микроскопическую изморось, которая летела на лицо и колко щекотала кончик носа. Рэй присел на подлокотник. — Что с пистолетом? — спросила Эрил. Она обхватила стакан обеими руками и уставилась на булькающую жидкость. — Краденый. Его номер не числится ни за одним законопослушным гражданином из базы данных. Возможно, его стащили из магазина оружия, но не в Чикаго, так как не было заявления об ограблении. — Порадуй меня хоть чем-нибудь? — Киран обратила к нему взор блестящих от изнеможения глаз. — Рад бы, мэм, но нечем, — Рэй пожал плечами. — Может быть сегодняшний гипноз нам что-нибудь разъяснит?!

***

      Сеанс гипноза проводился уже вечером в отдельном просторном кабинете, где стояли мягкое удобное кресло для врача, такое же для пациента, небольшой журнальный столик, на котором лежал диктофон, камера на треноге, как обязательный атрибут подобных мероприятий. Бен настоял, чтобы напарник и майор Киран присутствовали во время проведения процедуры. Их усадили на офисные стулья у стены так, чтобы они не попадали в поле зрения пациента.       Доктор Нильсен включила запись, взяла в руки планшет с прикрепленными к нему листами бумаги для пометок. Фрейзер лег на кушетку и измождено прикрыл веки. — Итак, Бентон, — спокойным располагающим тоном произнесла врач. — Сегодня мы попробуем поработать с твоим подсознанием, чтобы выяснить, где ты был целую неделю, и что за это время произошло. Я буду говорить тебе, что нужно делать. Постарайся сконцентрироваться на задаче. Уверена, у тебя все получится.       Фрейзер молча кивнул. — Сейчас тебе нужно расслабиться. Вообрази то место, где тебе спокойно и уютно. Место, которое вызывает у тебя позитивные переживания. Начнем с головы, — негромко и размеренно начала доктор Нильсен. — Почувствуй, как расслабляется область темени… затылок… виски. Как уходит напряжение со лба, век… скул… щёк… подбородка. Челюсти разомкнуты, губы расслаблены… Сконцентрируйся на своем дыхании. Сделай глубокий вдох, затем полный выдох. Представь, как с выдохом уходит напряжение из всего тела. Расслабляется шея… плечи… предплечья… кисти. Ощути каждый палец обеих рук, они становятся неподвижными и невесомыми… Далее расслабляются мышцы груди, живота… Бедра, колени, голени, пальцы ног. С каждым вдохом твое тело наполняется покоем, с каждым выдохом его покидают все тревоги и мысли. Хорошо… А сейчас представь, как через темя в твое тело проникает белый свет… Он постепенно заполняет тебя изнутри… — Женщина на минуту замолчала, давая возможность пациенту в полной мере следовать ее установкам. — Теперь, — вновь начала она, — этот свет обволакивает тебя снаружи, словно кокон. Ты чувствуешь безмятежность и безопасность… Сейчас я медленно сосчитаю от десяти до одного. С каждым счетом представь тоннель, по которому ты идешь. На один ты окажешься в том месте и в том времени, которое по какой-то причине не помнит твое сознание, но хранит твое подсознание. С ним мы сейчас налаживаем прочную связь. Начинаем… Десять… Первый шаг… Девять… Второй шаг… Восемь… Третий шаг… Семь. Четвертый шаг… Шесть… Пятый шаг… Пять… Шестой шаг… Четыре… Седьмой шаг… Три… Восьмой шаг… Два… Девятый шаг… Один… Расскажи мне, где ты находишься? Что видишь? — Я в комнате, — сипло заговорил Бен. — Опиши мне ее, пожалуйста. — Она большая. В ней панорамные окна от потолка до пола, закрытые длинными полупрозрачными белыми тюлями. Их треплет ветер, но я не вижу, чтобы окна были открыты. И двери тоже не вижу. Мне кажется, они стеклянные. Вся стена, на которую я смотрю, стеклянная. — Тебе холодно? — Нет. Я не испытываю ни холода, ни тепла. — Что за этой стеной? — Пляж. Большая вода. Море или океан. — Там штиль или шторм? — Небольшие волны. — Какой цвет у воды? — Я не знаю. Там темно. Но я могу видеть и пляж и воду. — А внутри помещения есть свет? — Да… Но я не различаю цветов. Этот свет призрачный какой-то, белый. Он льется будто бы из ниоткуда. Освещает все пространство и исходит справа. Я знаю, что там стоит диван. Не вижу его, но знаю, что он там. — Ты можешь оглядеться? — Нет. Могу смотреть только вперед. И двигаться могу только вперед. — Что еще ты видишь? — Большой постамент. На нем стоит гидромассажная ванна, наполненная водой. — В ней кто-нибудь есть? — Нет. Она стоит между мной и стеклянной стеной. — Кроме тебя в комнате кто-нибудь есть? — Да… — Опиши, пожалуйста. — Не могу. Я не вижу. Слышу только голос. — Женский или мужской? — Я не понимаю тембра. — Как ты чувствуешь себя, когда слышишь его? — Он меня успокаивает, — по губам Бена проскользнула едва уловимая улыбка. — Что он говорит тебе? — Он отвечает на мои вопросы. — Ты можешь рассказать мне о вашем диалоге? — Я спрашиваю, почему небо черное. Оно не похоже на затянутое тучами. Тучи в ночную грозу бордового цвета. Или со светлыми участками, если полная луна. Неоднородное. А здесь нет звезд. Будто небо затянуто черной материей, поглощающей свет. Пляж тоже освещен так же призрачно, но здесь свет исходит слева. — Ты все еще в комнате? — Нет. Я вышел. Смотрю на волны. — Что отвечает тебе голос? — Что мы в моей голове. А тьма — это пустота. Духовная. Эмоциональная. — А свет? — Свет — надежда. Мне кажется, иллюзорная, но голос говорит, что жизнь есть вечная надежда. Как только она умирает, человеку уже нечего делать на этой земле, что человек без надежды, осознав себя таковым, более не принадлежит будущему. Он застревает в тяжелом прошлом, раз за разом переживая моменты скорби. — Почему ты думаешь, что эта надежда иллюзорна? — Потому что не оправдывалась. — Констебль поморщился. — Ты считаешь, что застрял в прошлом? — Да… Но голос пытается помочь мне справиться. — Скажи, пожалуйста, Бентон, а голос тебе знаком? Ты знаешь, кто может с тобой разговаривать? — Знаю… Но не помню… — Фрейзер нахмурил брови, словно ища что-то в памяти. Его глаза задвигались под закрытыми веками. — Что происходит сейчас? — после минутной паузы спросила доктор Нильсен. — Ничего… Я просто стою. Теперь в тишине. Чувствую на запястье давление, будто меня держат. — Бен приподнял согнутую в локте руку над коленями и повернул к ней голову. Вероятно, там, в своем внутреннем мире, она на нее смотрел. Рэй же все время сеанса бесцеремонно пялился на Эрил, которая напряженно слушала каждое слово и следила за каждым движением канадца. — Это все так нереально, — с грустью заключил канадец, положил руку на широкий подлокотник и простучал по нему всеми пальцем, будто играл на клавишах. Эрил заметила этот жест, но не предала ему особого значения. — За спиной три тени… — между тем продолжал Фрейзер. — Я их тоже не вижу, но ощущаю присутствие. — Что или кто их отбрасывает? — прежде, чем задать этот вопрос, Эльза сделала пометку в своем блокноте. — Моя память… — неопределенно отозвался констебль. — Они из прошлого. Такие близкие и далекие одновременно. Они причинили мне боль. — Он снова поочередно стукнул пальцами по подлокотнику, и этот момент заставил майора Киран насторожиться, стук действительно был похож на мелодию. Она сощурилась и с интересом смотрела, что будет дальше. — Хорошо, — доктор Нильсен довольно улыбнулась. — Давай попробуем капнуть глубже. В ту часть твоей памяти, где обитают носители этих теней. — Я не буду, — Бен отрицательно качнул головой и опять насупился. — Почему? — мягко спросила врач. — Это плохо. Я рассыплюсь, если они снова вернутся. — Я могу еще раз задать вопросы теням через тебя? — Эльза поняла, что Бентон имеет в виду. Эти тени принадлежали тем людям, которые сейчас пытались сосуществовать в его разуме. И если он повторно даст им волю владеть не только сознанием, но и подсознанием, они разрушат его истинную личность, и он уже не сможет их сдерживать, не сможет сопротивляться, и вряд ли они позволят ему выходить на контакт с внешним миром, как это было с небезызвестным Билли Миллиганом, которого подавили его субличности настолько, что поговорить с ним самим ни психологам, ни психотерапевтам не удавалось длительное время. — Я не знаю… — Ладно, не будем рисковать, — Эльза снова сделала пометку. — А кто тебя держит? — Не тени, — Бен опять качнул головой. — Это поддержка… Она исходит от обладателя голоса. — Очередной стук по подлокотнику. — Пока его рука на моем пульсе, он бьется. Я опасаюсь, что меня отпустят, когда тени заговорят… — Бентон, — доктор Нильсен понизила голос. — Нам нужно, чтобы ты вспомнил, что случилось в часовне Горацио Мэй. Давай попробуем оказаться там. Шаг за шагом, так же как ты пришел в эту темную комнату. — Но Бен больше не отвечал. Глаза его остановились, брови расправились, лицо расслабилось, дыхание стало глубоким и размеренным, как будто он спал. Эльза сокрушенно вздохнула. А он снова стукнул пальцами о подлокотник. Эрил тут же посмотрела на часы. Обхватив циферблат указательным и большим пальцами, она выставила таймер. — Сейчас я буду считать от пяти до одного, — сказала она. — На счет один ты очнешься с чувством безопасности. Рядом люди, которым можно доверять. — Пять… четыре… Три… Два… Один…       Бен открыл глаза, растеряно оглядел комнату, в последний раз на автомате стукнул о подлокотник и повернулся к коллегам. Ковальски продолжал буравить висок начальницы, вообще не понимая, что происходит. Эрил же отключила таймер на отметке 33 секунды, сохраняя при этом ледяное спокойствие. Тревожиться она планировала после разговора с доктором Нильсен, и если в этом будет необходимость. — Что-нибудь прояснилось? — с надеждой спросил Бен. — Мы пока не добрались до того, что хотели узнать. Но сегодня ты увидел больше, чем в прошлые разы. Ты разобрал, что говорил голос, почувствовал тени и прикосновения. — Как это все нам поможет? — Я склонна полагать, что тени, это те субличности, которые в тебе обитают. С ними мы уже беседовали, а вот с тобой дело обстоит сложнее. Они преподносят факты, а в твоем подсознании творится нечто совершенно необъяснимое. — Эльза поднялась с места, остановила запись и принялась снимать камеру. — Радует, что в состоянии гипноза тебе удалось их сдерживать. Мы знаем их имена, но должны понять, почему они раскололи твою идентичность. Что стало первопричиной. — Мэм, — Бентон сложил руки на коленях, и потупил взгляд. — Можно поговорить с майором Киран с глазу на глаз? — Если тебе это нужно… — Как я докатился до этого? — усевшись глубже в кресло, вопросил Бентон. — Даже представить себе не могу. — Эрил покривила губами. Она стояла между ним и дверью, сложив руки на груди. — Выключи свет. — Бен вынырнул из уютного чрева кресла и с прищуром посмотрел на люминесцентную лампу. — Он раздражает. Уличного освещения вполне хватит, чтобы видеть. — Его голос был ровным и безэмоциональным.       Киран подошла к выключателю и щелкнула им, когда развернулась, канадец уже стол перед ней. Склонив голову в бок, он хищно ухмыльнулся. Попалась, птичка?! — Голос его стал грубее, появился тот самый едва различимый, но явный французский акцент. Он злорадно хмыкнул, с каждым шагом притесняя Эрил к стене. При его росте и телосложении она понимала, что тягаться с ним будет если не бесполезно, то малоэффективно. — Жерар?! — Поняла майор Киран. — Как ты меня достала! — прошипел мужчина и вцепился Эрил в горло мертвой хваткой, прижав к холодной вертикальной поверхности. — Как приятно обладать такой силой в этом теле! — Он размял шею, держа ее одной рукой, и с упоением наблюдал, как краснеет от напряжения и нехватки воздуха ее лицо, как она безрезультатно пытается разжать его пальцы, царапая их ногтями. Он ослабил тиски, когда понял, что она сдалась. Глаза девушки закатились и она начала оседать. Бен оскалился напоследок, но в следующее мгновение его выражение лица поменялось на недоуменно-вопросительное. Все произошло неожиданно и в доли секунды. В подбородок мужчины уперся плотный металл, вызвав привкус железа во рту, и выстрел прогремел на весь корпус.       Голова канадца откинулась назад, он попятился, размахивая руками, чтобы сохранить равновесие, пока Эрил, согнувшись пополам и держась за грудь, хрипела и откашливалась. Рукой с зажатым пистолетом она опиралась о стену. Взгляд Бена просветлел, это было заметно даже в полутьме. Он снова огляделся, не понимая и не помня, что произошло. Тело прошиб холодный пот. Констебль часто задышал, наклоняясь вперед с каждым выдохом, затем рухнул на колени, сжал кулаки так, что побелели костяшки и ногти больно врезались в кожу, выпрямился и издал такой душераздирающий крик, что завибрировали окна. Он орал, глядя в потолок, а по щекам текли слезы.