Не виноват

      Микеланджело выслушал внимательно, не перебивая. Сидел на комоде, покачивая ногой и крутя в руках теннисный мячик. На Рафаэля, устроившегося на кровати, не смотрел, и это был своего рода карт-бланш: говори мне, что хочешь, я подлавливать на лжи не буду. Лицо его оставалось на удивление замкнутым и спокойным. У Рафаэля даже возникло подозрение, что брат знает все подробности и ничего нового сейчас не слышит. О своих планах на расследование гибели Мейсона хулиган тоже решил рассказать. Разумеется, озвучив, что всё — на благо семьи и во имя порядка в доме. Но и эти слова не встретили ожидаемой реакции. Майки только покивал. То ли согласился, то ли просто принял к сведению. А потом неожиданно спросил:       — Знаешь, как ваше поведение выглядит со стороны?       Размахнулся и со всей силы швырнул мячик в стену. Но швырнул с умом: отскочив под углом, тот отлетел Рафу в пластрон. Хулиган совершенно не ожидал такого поступка, не успел даже заслониться рукой. И удивлённо уставился на младшего.       — Ты сдурел?..       — Что, не понял? Каждый ваш поступок и каждое действие рикошетят по остальным. Ладно, Лео и Донни — два упёртых барана. Хотя от Лео, признаться, не ожидал. Но ты-то зачем в это полез? Думаешь, гений поделился с тобой информацией, потому что вдруг разглядел в тебе союзника? — он помолчал и, видя лицо брата, не удержался от грустной улыбки. Подсказал: — А чего ж не раньше-то, а, Раф? Ты до сих пор не сообразил, что он снова тебя перехитрил. Ты будешь бегать на поверхность, раздражая Лео своим отсутствием. Лидер потратит все силы, чтобы уследить за тобой. А Донни спокойно займётся настоящими — не иллюзорными — поисками. Ты — всего-навсего отвлекающий манёвр. Как и я, должный повиснуть на ногах у Лео, мешая ему. Решил, что тебя посвятили в фигуры, да, Раф? Ни разу нет. Ты пешка, я пешка. Смирись.       — Ты всё это знал и раньше? Тогда какого чёрта не остановил меня? Я полчаса распинаюсь зря, что ли? — сердито буркнул Раф.       — Неа, подробностей я не знал, — отмахнулся Майки. — Но какое значение имеют детали, если суть абсолютно не меняется? Я считаю, что ты должен поговорить с Леонардо. Он, по крайней мере, не крутит игры у нас за спиной. В планы не посвящает — да. Но — не использует.       — Если ты забыл, сегодня утром он собирался нарубить меня на риет за то, чего я не делал! — огрызнулся хулиган. Весь его гениальный план «тайной охоты» на убийцу Хана рушился, как карточный домик.       — Не забыл. Но тебе что, его не жаль? Лео действительно не знает, от кого ждать подставы. Но теперь ты в курсе — у него на это есть причины.       — А ты чё такой спокойный, я понять не могу? — Рафаэль недовольно уставился на брата. — У меня одного сегодня день открытий? Что, Донни и тебя пробовал завербовать, а ты, весь из себя благородный, отказался?       Микеланджело помолчал. Когда он заговорил, Раф понял, что беситься сейчас явно не время и не место. Голос брата звучал так, как будто он вообще не считал нужным делиться с Рафом. Но обстоятельства вынуждали. Однако, вопреки ожиданиям, ни откровений, ни признаний не последовало.       — Давай поступим так. Я сделаю то, о чём ты просишь. Отвлеку Леонардо. Ты сделаешь то, что решил — сбегаешь на место преступления, попытаешь что-то выяснить. Но будь так добр, не попадись. Потому что, если ты спалишься, это будет моя вина. Но за это я хочу получить свою… долю, — он усмехнулся.       — И что же ты хочешь?       — Все новости ты расскажешь сначала мне. Первому. И мы вместе решим, кому из делящих власть сторон — Донни или Лео — передать информацию. Я всё-таки надеюсь примирить их. Может быть, сведения, которые ты получишь, можно будет использовать как раз для этого.       — И ты, получается, тоже ведёшь свою игру, — фыркнул хулиган.       — А чем я хуже? — насмешливо отозвался Майки. Но тут же снова стал серьёзным. — Нет, Раф. Я как раз играть ни с кем больше не хочу. Хватит, мы как-то все заигрались. Поэтому и предлагаю тебе такой вариант развития событий. Если ты против, если собираешь делать всё так, как решил — ставить остальных на место — то на мою помощь можешь не рассчитывать. Это будет очередной виток дурацкой борьбы между нами. Не хочу в этом участвовать, — он отрицательно покачал головой.       — Хочешь остаться правильным и чистеньким, да? — хмыкнул хулиган и понимающе покивал. Да, он тоже проходил через это. Думал, что можно просто заниматься своими делами и сохранять нейтралитет. Думал ровно до того момента, как Донателло поставил его перед фактом: а не выйдет. Что бы ты не делал — ты в игре. С одной лишь разницей: или в своей собственной в качестве игрока, или в чужой — безвольной фигурой.       — О, нет, — Майки смотрел на него почти ласково, как на родного и глупого ребёнка. — Если ты не заметил, я почти всегда становился крайним, в любой ситуации. Так уж я устроен, такова моя природа, — тихо засмеявшись, развёл руки в стороны, позволяя старшему брату полюбоваться на себя. — И сейчас я вполне себе готов и даже согласен снова стать крайним. Не вижу в этом никакой беды, если это поможет наладить обстановку дома. Всё, — он неожиданно поднялся. — Хватит болтать. Если не передумал, то иди собираться. А я пойду обрабатывать Лео. У тебя есть минут пятнадцать, не больше.       — Спасибо! — отозвался хулиган, но запоздало — дверь за братом уже закрылась. Хулиган смотрел вслед, не понимая, когда пропустил этот самый момент. Братья выросли, изменились настолько, что он уже с трудом их узнавал. Захотелось и на себя посмотреть со стороны. Может быть, он тоже изменился?..       Рафаэль не стал препираться и тратить время на разговоры. Он дождался, пока Микеланджело выполнит свою задачу. Тот действительно взялся за Лео бодро. Отвлёк его каким-то домашним вопросом, и оба надолго застряли в ванной комнате. Лидер теперь оказался вынужден решать не только стратегические вопросы в борьбе со Шреддером, но и вполне себе бытовые, вроде забившейся раковины. Проще всего было привлечь Донателло, но Лео, несмотря на конфликт, не хотел беспокоить брата. Давал ему время разрабатывать версии убийства Хана. Рафаэль, невольно услышавший тихий разговор Майки и Лео, внутренне пожалел о своём решении вмешаться. Всё-таки старшему брату можно было смело прибивать на башку нимб. Чего не скажешь об учёном.       Выбравшись в ветку коллектора, которая вела в нужном направлении, Рафаэль уверенно зашагал вперёд. Здесь было относительно сухо, видимо, направление было заброшено достаточно давно. Попадались узкие перешейки, закрытые решётками, и хулиган понимал, что за ними находятся обслуживаемые, вполне себе рабочие ответвления. Это было не очень хорошо, Лео бы точно не одобрил. Перемещение вдоль них считалось братьями потенциально опасным. Всегда был риск наткнуться на рабочих, проверяющих или ремонтирующий что-то. Но Раф, хоть и тщательно прислушивался к звукам и шорохам, почему-то был уверен, что никого не встретит. Чуйка, выработавшаяся с годами, подводила мутанта редко. Ему не нужно было видеть человека, чтобы понять, что он рядом. Ощущение присутствия отзывалось во всём теле странным, но хорошо знакомым напряжением. И Рафаэль, который верил своему телу, кажется, даже больше, чем Леонардо, твёрдо знал, что сейчас он в безопасности.       Под территорией парка многочисленные более узкие тоннели сводились к набережной. Может быть, раньше по ним сбрасывали сточные или ливневые воды, Раф не знал. Сейчас тоннели были до половины подтоплены подземными источниками, и хулиган, морщась, не спешил в них спускаться. Ему в принципе не очень хотелось мокнуть, не хотелось выбираться на поверхность в одежде, с которой будет стекать вода. Это будет очень подозрительно. Да и вообще — двухметровый мужик, которым Рафаэль выглядел в человеческой одежде, шарящийся на месте преступления, наверняка вызовет вопросы у персонала парка. Если, конечно, его заметят.       Наконец, Рафу удалось отыскать сухой тоннель, который выводил к одному из канализационных люков совсем рядом с местом, где обнаружили Хана. Везло. Хулиган, восприняв это как добрый знак, у подножия металлической лестницы надел на себя неприметные штаны и куртку с капюшоном, натянул на руки перчатки. Стал похож на рослого бродягу, который притащился в парк, чтобы вздремнуть на солнце на одной из скамеек. Поднявшись на поверхность, ощутил знакомый холодок по хребту — тот самый, который ощущал всякий раз, когда так грубо ослушивался Лео. И, глубоко вздохнув, выбрался из люка.       Везло несказанно. Хулиган никого не встретил по дороге, отчаянно играя свою опасную роль. Сунулся в пару мусорных баков, якобы разыскивая еду или алюминиевые банки из-под газировки. На случай, если попадёт на камеры (а он наверняка на них попадёт), ничем не привлечёт внимания. Шёл медленно, умышленно загребая ногой, хромая. Никто не должен заподозрить в нём синоби. Так вжился в образ, что споткнулся на ровном месте. Про себя ухмыльнулся: хорош! По нему Бродвей плачет, а он вынужден сидеть под землёй и скрывать свои таланты. Несправедливо-то как! Спускаясь к Гудзону как раз там, где ещё не сняли полосатые ленты оцепления, Раф помедлил, словно бы засомневался. Знал, где висят камеры, видел на картинке у Донателло. И сделал вид, что уходит от этого места, свернув в сторону. На самом же деле просто переходя в слепую зону единственной камеры, которая могла бы заснять Хана, будь она развёрнута чуть-чуть левее.       Если Донателло на что-то рассчитывал, то его ждало разочарование. Рафаэль, осматривая площадку, не увидел ничего. То ли копы основательно подчистили за собой, то ли действительно никаких улик и не было, ничего, кроме тела. Пустая площадка со следами присутствия людей — трава вытоптана, кое-где до земли, вывернутой оборудованием или подошвами. Ни каких-то деталей одежды, ни следов крови — ничего не было. Хорошо поработали. На совесть. Рафаэль обернулся, осматривая место. Тоже не за что зацепиться: ни потайных ходов, по которым можно было бы уйти, ни какой-то зацепки, чтобы понять, где именно Мейсон был убит. Он же наверняка «сплавлялся» по руслу реки — откуда?       — Чёрт, Хан, вечно от тебя одни проблемы, — рыкнул темперамент. Повернул обратно. Ещё на подходе сюда присмотрел люк поближе, чтобы как можно быстрее убраться под землю. И вдруг замер.       Невозможно было ошибиться или перепутать. За ним кто-то наблюдал. Это мерзкое ощущение тяжёлого чужого взгляда невозможно было спутать ни с чем. Так же, как Рафаэль доверял своему ощущению опасности, так же он верил и этим подсказкам собственного тела. Захотелось стремительно обернуться, но хулиган знал, что дёргаться нельзя. Иногда выгоднее сделать вид, что он не заметил наблюдения. Потому что, обнаруженный, противник может напасть. Всё, что оставалось — сбавить шаг. Рафаэль изобразил подвернувшуюся ногу. Остановился, изогнулся, вроде как пытаясь осмотреть ботинок — вдруг отлетела подмётка? А сам быстро зыркнул из-под капюшона на оставшийся за спиной берег. Пробежал взглядом по кустам и деревьям, по клумбе, по кромке воды. По столбам — может быть, где-то появились новые камеры.       Никого. Пусто. Отвратительно тихо. Плескалась вода о бетонные плиты набережной. На поверхности показался и снова скрылся под водой ком водорослей. Рафаэль, сощурившись, пристально вглядывался в него. Мелькнула дурацкая мысль: замаскированная подводная лодка? Хулиган не удержался, усмехнулся. Да, конечно! Скребёт по дну вдоль самого берега! Водоросли медленно несло по течению, пока они не скрылись в глубине. Хулиган отвернулся, медленно поднял крышку люка и спрыгнул в тоннели. Хватит. Нагулялся.       Стоило ли говорить, что везение покинуло хулигана сразу же, как только он вошёл в дом. Крался по коридору к кладовке, чтобы там оставить семейную «униформу», предназначенную для выходов на поверхность. По-тихому, чтобы Лео так и остался в блаженном неведении. Войдя, Рафаэль быстро скинул рюкзак с одеждой и постарался пристроить его так, как тот и лежал — на полку между ящиком со старыми «вдруг пригодятся» вещами и коробкой с консервами.       — Чуть левее, — подсказали сзади. Вздрогнув, Раф обернулся и нос к носу столкнулся с Леонардо. Тот кивнул на рюкзак и отвратительно вежливо уточнил: — Тебе помочь?       — Ты меня сейчас прямо здесь ногами запинаешь, да? — устало спросил хулиган. Кулаком пропихнул рюкзак подальше и привалился к свободной стене.       — Отличная идея. Пожалуй, стоит попробовать. Но только в том случае, если не услышу объяснений, — голос старшего наполнился таким ядом, что Раф мысленно удивился: как это брат сам ещё не сдох от предельной концентрации отравы в организме?       — Можешь проявить чудеса сообразительности, — фыркнул хулиган осторожно. — Если я брал одежду, значит, выходил прогуляться наверх.       — Нужны наводящие вопросы? Легко, — Леонардо отвернулся, прикрыл за собой дверь, запираясь с братом в крошечном пространстве кладовой. — Где ты был? И с какой целью среди бела дня ты шлялся по улицам?       Можно было начать выкручиваться и лгать. Но Рафаэль слишком хорошо помнил, как лидер с утра пораньше вломился к нему в комнату с обнажённой катаной. Поэтому сказать правду показалось ему лучшим вариантом.       — Только не ори. Я выходил на место, где нашли Хана. Хотел что-нибудь отыскать — улики, зацепки. Это же наше общее дело, нужно разобраться. Ничего не нашёл. И — меня никто не видел, — ощущение чужого пристального взгляда вспомнилось очень некстати.       — Может быть, ты выходил замести следы? — Леонардо пристально смотрел на него.       — Да ты опять за своё?! — Рафаэль яростно взглянул на брата.       Лео этой мгновенной вспышки хватило. Он слишком хорошо знал Рафа, чтобы после этого продолжать его подозревать. Но сейчас было не до взаимных извинений, потому что нарушение порядка — было, и весьма существенное. Леонардо без устали повторял, что главное для них — строжайшая тайна и секретность. А сейчас Раф — двухметровая антропоморфная черепаха! — выперся на поверхность среди бела дня! Да, конечно, Форт в будни — далеко не самое оживлённое место в городе. Но это не оправдание!       — Если ты думаешь, что попасться на глаза людям — хорошая идея, то ты ошибаешься, — произнёс лидер как можно спокойнее. — И о том, что рядом могут оказаться футклановцы или Драконы, которые наверняка ведут собственное расследование, ты тоже, конечно же, не подумал. Я не могу даже отругать тебя, Раф, потому что твой поступок для меня — за границами разума. Это поведение безумца. А какой смысл ругать сумасшедшего или дурака?       Рафаэль взглянул на брата; глаза вспыхнули обидой.       — Знаешь, что, Лео. Когда разговор заходит о дураках, я не был бы так категоричен и не тыкал бы по сторонам, не посмотревшись предварительно в зеркало! — язвительно ответил хулиган. Нахмурился. Хотя бы одному он сегодня выскажет, и Лео сам виноват, что попался под руку. — Думаешь, я от хорошей жизни, скрываясь, один, среди бела дня, пошёл туда? Вовсе нет! Только потому, что ни с тобой, ни с Донни в последнее время стало невозможно разговаривать. Он тянет одеяло на себя, ты делаешь вид, что ничего не происходит. А на самом деле дома уже невозможно находиться! Сегодня утром — что вы устроили в лаборатории? Про то, что ты вытворял в моей комнате, я даже говорить не хочу! Это вообще выходка безумца. Но я прекрасно вижу, как ты готов бросаться даже на собственную тень, поэтому ладно, хрен с тобой. Хочешь делать меня крайним — давай, ни в чём себе не отказывай. Но тогда и не удивляйся, почему у меня напрочь отсутствует желание с тобой делиться!       — Всё? — Леонардо спокойно смотрел на него. Чужого это спокойствие могло обмануть, но Рафа — никогда. Он видел, как сжались зубы брата, пока он выслушивал. Видел, как напряглось его тело. И хулиган понял, что всё сказанное дошло до его сознания, но совсем не так, как надо. Лео снова всё принял на свой счет. Решил, что он виноват, а остальные, в общем-то, жертвы его вероломного характера.       — Нет! Я не виню тебя одного в происходящем, ясно? Я вообще никого не виню, — с досадой отозвался хулиган. — Я просто хочу, чтобы дома всё было так, как раньше! Да, мы тоже срались с тобой, ещё как, сам знаешь! Но дом был домом, а не общагой, как сейчас.       Леонардо молча смотрел на него. А потом качнул головой.       — Мне жаль, но как раньше, Раф, уже никогда не будет.       Он толкнул дверь и вышел в коридор. А Рафаэль так и остался стоять, привалившись спиной к стене. Сколько прошло времени, хулиган не знал. Но неожиданно в кладовку опасливо заглянул Микеланджело. Увидел Рафа, рюкзак, мигом оценил обстановку. И покивал:       — Попался, да? Лео застукал?       — Угу.       — Ругался?       — Не особо. Выспросил всё и ушёл.       — А ты такой честный, всё рассказал? — Майки лукаво усмехнулся.       — Почти, — Рафаэль взглянул на брата.       Действительно было то, что имело смысл рассказывать только Микеланджело. Подвинувшись ближе к двери, хулиган кивнул на коридор. Майки понятливо обернулся, прислушался. Покачал головой — никого, тихо. Раф, понизив голос, рассказал всё. И о безрезультативной прогулке, что не было тайной для Лео, и о своих ощущениях, о которых лидеру докладывать не стал. Майки нахмурился. Он знал не хуже Рафа, что выработанные с годами навыки ощущать мир, а не просто видеть его, обманывают редко. Можно было списать показавшееся на нервы, на необходимость выбраться на поверхность в действительно экстремальных обстоятельствах — день и открытое пространство. Но Майки знал, что Раф никогда не был склонен к истериками такого рода. Однако то, что хулиган так и не смог понять, откуда возникло ощущение, напрягало. О чём Майки и сообщил брату.       — Да, я знаю, меня это тоже напрягло. Но никого не было, я совершенно в этом уверен. Всё осмотрел.       — Возможно, кто-то из клана. Осматривали место преступления, так же как и ты. Или застали тебя, или просто наблюдали за этим участком. Откуда-нибудь с крыш, через бинокли. Тоже может быть.       — Может быть, — Раф пожал плечами. — Всё равно нехорошо. Но Лео я пока что не хочу об этом сообщать. По крайней мере, ещё нет никаких последствий. Может быть, у меня действительно воображение разыгралось.       — Не думаю, но соглашусь, — невесело усмехнулся Микеланджело. — А с ними что будем делать? Посадим за стол переговоров?       — Едва ли удастся, по крайней мере, сейчас. Каждый из них озабочен произошедшим с Ханом. Нам с тобой остаётся только не отсвечивать. Ладно, — Раф вздохнул. — Пошёл к Донни. Нужно всё ему рассказать.       — Прям всё? — Майки ухмыльнулся.       — Почти, — повторяя свои слова, так же ухмыльнулся хулиган.       Лучше всего думалось на ходу. Чтобы не бесить Лео ещё больше, хотя больше было вроде как уже некуда, Рафаэль не стал подниматься на поверхность. Вышел в тоннели — ему хватит этой прогулки, чтобы поразмышлять. Несмотря на то, что хулиган и так не был дома достаточно долго, всё равно как будто бы не хватило времени на то, чтобы свести концы с концами. С места преступления он спешил в убежище, всё время был настороже, чтобы в незнакомой местности не оказаться пойманным. Сейчас, предоставленный сам себе, Раф неспешно брёл в темноте, погружённый в свои мысли.       Ороку Саки затих. По какой-то причине Шреддер не бросил на поиски убийцы Хана лучших из лучших, которые бы методично перетряхивали город. В противном случае черепахи бы об этом знали — Донателло так или иначе отследил бы активность клана Фут. Из этого можно было сделать несколько выводов. Первый: Ороку Саки ещё не знал, что главаря Драконов убили. И это давало мутантам фору, чтобы самим разобраться в ситуации и не попасть под удар. Второй: Шреддер знал не только то, что Хан мёртв, но и кто его устранил. И в связи с этим либо он прицельно уничтожит убийцу, дождавшись подходящего момента, либо не хочется сталкиваться с тем, кто убил Мейсона. Третье: всё случившееся было колоссальной провокацией, чтобы начать открытую агрессивную охоту на черепах. И тогда никакая правда, добытая Лео и Донни, уже не будет иметь значения. Третий вариант был самым нежелательным, потому что холодное, какое-то партизанское противостояние между мутантами, Драконами и кланом Фут перейдёт в напряжённый опасный конфликт. И тогда будет сложно — вчетвером, без мудрых советов отца, без подсказок и теорий. Сложно настолько, что Рафаэль не смог бы с уверенностью предсказать, чем всё закончится.       Внезапно Раф понял, что в тоннелях он больше не один. От ощущения кого-то ещё было сложно отмахнуться, и хулиган остановился, медленно, словно бы с любопытством оглядывая место, в котором оказался. Это был большой павильон, разделённый на несколько уровней. Нижняя часть его полностью скрылась под водой — видимо, грунтовые воды поднимались здесь достаточно высоко. Верхние два яруса погрузились в беспросветный для человеческих глаз мрак. Хотя когда-то, вероятно, это пространство было отлично освещено. Рафаэль оказался на втором уровне, в трёх-четырёх метрах над водой. Стоя на переходной галерее, он медленно, с показным равнодушием, обернулся. Благо, зрение не подводило — выросшие в подземной темноте, черепахи не нуждались в освещении. Но никого заметить хулигану так и не удалось.       — Не оборачивайся. Стой так, как стоишь, — раздавшийся откуда-то сзади и снизу мужской голос заставил мутанта невольно напрячься. Раф сразу же занял боевую стойку, руки легли на рукояти сай. — Не двигайся, я сказал!       Голос зазвучал сердито. Рафаэль очень хорошо чувствовал собеседников. Сейчас понял, что за этим кроется не гнев, а досада. Понимал, что, послушавшись, рискует, очень рискует! Невидимка его видит, а Раф его — нет. Может напасть, а хулиган даже не понимает наверняка, с какой стороны. Но разобраться, кто с таким нереальным зрением и ловкостью проследил за ним, Рафаэль хотел. Поэтому замер и медленно-медленно поднял руки, показывая раскрытые ладони.       — Стою. Я безоружен, так что можешь показаться. Поговорим, — произнёс он.       — Покажусь или нет, посмотрим, — уклончиво отозвались теперь уже с другой стороны. И по-прежнему снизу. Раф понял, что невидимый собеседник находится прямо под галереей. Только перемещается бесшумно и удивительно быстро. Перемещается — как? Не лазает же по её дну, как паук?.. — Что ты такое?       — Офигенный вопрос! — хмыкнул хулиган. — А другие есть?       — Я видел тебя. Ты был там, где нашли эту мразь. Кто ты такой и что тебе там было нужно?       — Под мразью ты Хана подразумеваешь? — уточнил Раф осторожно. Медленно-медленно сместился ещё на шаг в сторону. Так, чтобы рядом оказалась широкая щель в покрытии галереи. Глянул в неё, но не увидел ничего, кроме тёмной, похожей во мраке на нефть, воды. Один из вопросов пока что решил обойти, слишком долго объяснять, кто он такой. — Я искал улики, чтобы найти убийцу. Если этого не сделать, его хозяин подумает, что это дело моих рук.       Раф умышленно избежал слова «наших». Возможно, таинственный собеседник понятия не имел о существовании братьев Рафаэля, не стоило рассекречивать их раньше времени.       — Хозяин? Мастер Шреддер? — спросили снизу. Вопрос прозвучал так презрительно, с такой ненавистью, что хулиган невольно нахмурился. Выходило, что «некто» осведомлён об Ороку Саки. Выходило, что он прекрасно знает, на кого работал Хан. Выходило, что у него самого счёты — то ли только к Мейсону, то ли к Драконам, то ли ко всему клану Фут. Но «некто» до сих пор не подозревал о существовании черепах. Они вызывали вопросы и недоумение.       — Да. У меня со Шреддером давняя вражда. И тот, кто убил Хантера Мейсона, здорово меня подставил.       — Думаю, у него были враги и кроме тебя. Так что не драматизируй, — собеседник явно насмехался.       — Например, ты?       — Например, я. Дракон получил по заслугам. Пройдёт время — и остальные получат тоже. Никто не останется безнаказанным за то, что они делают! А ты — видимо, хочешь вернуть им те же долги, что и я. Ты из лаборатории Шреддера? Ещё один мутант?       — Да, я мутант. Но не из какой-то там его лаборатории. Я об этом ничего не знаю, — произнёс Рафаэль. В голове бешено крутились мыслись, но общая картина складывалась какая-то мутная. «Те же долги», «ещё один мутант»… Значит, скрывавшийся во мраке — не человек? А кто? «Лаборатории Шеддера» — чем там занимается Ороку Саки? Пачками штампует кого-то вроде Рафа и братьев? Зачем? Чтобы охотиться на черепах? Или чтобы спустить их на город, как гончих с поводка? Но как тогда сбежал этот? Почему же он восстал против своего создателя? Ни хрена непонятно! Рафаэль не выдержал: — Слушай! Раз уж ты решил поговорить, будет намного лучше, если я смогу тебя видеть. Сейчас у нас беседа слепого с глухим. Вроде об одном, но всё равно о разном. А мне нужно разобраться. Если ты против Шреддера, значит, враг у нас с тобой общий, и нам делить нечего. Согласен?       Собеседник помолчал. Потом нехотя протянул:       — Возможно. Но я должен обдумать это. Возвращайся сюда завтра. Я сообщу своё решение.       И сколько Раф не прислушивался, сколько не звал, до него не донеслось больше ни звука.