Как найти фамильяра

      Поздним осенним вечером, когда все приличные люди уже успели разойтись по домам, а ветер, слишком холодный для Нью-Йорка этой поры, гнал на реке мелкую рябь, на набережную реки вышла невысокая девушка. Ее внешность было сложно разглядеть: аккуратная шляпка-колокол почти полностью скрывала волосы, теплое темное пальто искажало фигуру, а шарф был намотан едва ли не на нос. Девушка неторопливо прошлась вдоль ограды, изредка останавливаясь и вглядываясь в воду, а когда последний запоздалый прохожий исчез на тропках парка, ведущих к главной улице, достала из кармана что-то и подбросила вверх.       Это что-то ярко вспыхнуло, и, превратившись в крохотный огненный шарик, подлетело к девушке.       — Искать, — приказала она неожиданно холодным тоном, и шарик проворной точкой устремился под деревья. Девушка поспешила следом.       Около получаса они бродили по парку, пока, наконец, не углубились в самые дебри и не вышли на небольшую полянку с линиями выжженной травы, складывающимся в не очень хороший символ. В центре валялось какое-то тряпье, то ли одежда, то ли накидка, скрывающая под собой что-то, в свете луны рассмотреть было трудно. Запах гари все еще стоял в воздухе, и девушка, пальцами поманив огонек к себе, осторожно ступила на поляну.       Обряд закончился совсем недавно, энергия места все еще находилась в хаосе, и тот, кто проводил его здесь, должен быть недалеко. Девушка достала из кармана несколько коротких серебряных спиц и зажала в руке. Опустившись на корточки, она растерла в пальцах остатки травы и прислушалась к себе. Огонь явно был магическим, и холодок страха пробежал по спине.       Выпрямившись, девушка послала огонек к тряпью. Медленно подплыв к нему почти вплотную, горячая точка на миг замерла, потом быстро замерцала. Опасности не было, и девушка подошла ближе, откинула черную ткань.       Отрезанная человеческая голова с пустыми глазницами смотрела в небо. На лице застыла гримаса ужаса, исказившая приятные девичьи черты. В приоткрытом рту что-то блестело. Девушка поморщилась, наклонилась и достала тонкую золотую пластину. Перевернула, посмотрела на начертанный символ.       — Черт!       Голова вспыхнула синим огнем и осыпалась пеплом. Откуда-то сбоку раздался леденящий душу вой.       — Черт, черт, черт.       Развернувшись, девушка бросилась прочь, не разбирая дороги. За спиной раздался хруст ломающихся веток, тяжелое собачье дыхание, а воздух начал ощутимо нагреваться. Огонек ярко вспыхнул и скрылся среди деревьев, в надежде хоть ненадолго задержать адскую гончую, но девушка сильно сомневалась, что у него это получится. Она бежала со скоростью и прытью зайца, замедляясь только чтобы кинуть на землю одну из спиц — в этом месте сразу же начинала расползаться ледяная корка.       Осталась последняя. В этот момент девушка выбежала на пустую набережную, бросилась к ограде. Вода чернилами плескалась где-то внизу, и она, сглотнув горькую от страха слюну, обернулась.       В метрах двухстах от нее стояла огромная, абсолютно лысая собака с длинной узкой мордой, наростами по всему телу и гибким тонким хвостом. Длинные клыки, наподобие тех, что были у саблезубых тигров, только более узкие и острые, слабо светились красным в темноте, также как и глаза, лишенные век. От адской гончей исходил невыносимый жар, странным образом не воспламенявший все вокруг, но от этого не становившейся менее опасным. Девушка впервые видела это существо вживую, и, честно, предпочла бы и дальше не видеть.       — Привет, — сказала она, беря спицу как дротик. — А где твой хозяин, собачка?       Гончая издала резкий, бьющий по ушам звук, отдаленно похожий на гавканье, и прыгнула. Девушка швырнула спицу, не глядя перемахнула через ограду и полетела вниз, в воду. Над головой раздался полный боли вой, и миг торжества согрел сердце.       Сильный удар в ноги, вода объяла со всех сторон, и холод пронзил молнией. Девушка в панике открыла рот, сердце сжалось — и сознание погасло.       Она оказалась не тяжелой, может, килограмм пятьдесят, не считая одежды, в общем, ни о чем. Витторио вытащил девушку из воды, перевернул на бок — из ее рта тут же хлынула вода, — огляделся по сторонам. Демона рядом не было, видимо, еще не успел взять след, но следовало спешить. Он наклонился над спасенной. Девушка не дышала, признаков жизни не проявляла, а кожа вроде посинела, хотя в темноте не поймешь, пульс не прощупывался. Витторио быстро расстегнул пальто, блузку, зафиксировал ее голову и начал делать искусственное дыхание попеременно с непрямым массажем сердца.       Да уж, он не ожидал, что будет столько возни с этой малышкой. Думал, просто вытащит из воды и прогонит гончую, а не будет сейчас спасть ей жизнь.       Сердце девушки забилось почти сразу, энергии потекли по телу, и мужчина прекратил массаж. Снова закрыл ей нос и припал к губам, вдыхая воздух в отказывающиеся самостоятельно работать легкие — и вдруг почувствовал отголосок странного пьянящего удовольствия. Витторио постарался абстрагироваться, но чем дальше, тем более острым оно становилось. Девушка потихоньку начинала дышать сама, и ее энергии, до этого еле уловимые, теперь захлестывали с головой. Очень чистые, дикие, несущие на себе отпечаток магии, и мужчина едва не застонал. Девушка-то ведьма. Молодая, сильная, и, похоже, без фамильяра. По крайней мере, еще никто не структурировал ее силы — для такого как он настоящий наркотик. Это как зайти в комнату, полную сокровищ, где нет хозяина, и иметь право все расставить по своему вкусу. Витторио с трудом оторвался от нее, собрал в кулак волю и, убедившись, что ведьма дышит, застегнул блузку и пальто. От их мокрой одежды уже пошел пар, показывавший, что адское отродье где-то рядом.       Гончая ловко спустилась с откоса на пляж и пошла к ним. В ее груди торчала серебряная спица, кожа вокруг почернела и отваливалась кусками, обнажая кровавое мясо. Собака слегка прихрамывала, в глазах горела неприкрытая ненависть. Похоже, девчонка крепко ее ранила. Витторио усмехнулся и вытащил из кармана лежавшего рядом пальто пистолет. Коснулся губами металла, вкладывая крупицу силы. Выпрямился и приглашающе поманил тварь.       — Ты-то мне и нужна. Иди сюда, — сказал он низким голосом.       Гончая зарычала, бросилась к нему, и тишину ночи разорвала череда выстрелов. С диким визгом собака рухнула на гальку, заливая все вокруг черной дымящейся кровью и дергая лапами, а мужчина терпеливо ждал, когда парализующая магия в пулях подействует. Едва эти конвульсии прекратились, он подошел, простер над демоном руку и уничтожил порядок ее энергий. Адская гончая рассыпалась на множество искр, тут же облепивших тело Витторио и слившихся с ним.       Сразу стало невыносимо жарко, одежда моментально высохла. Он вернулся к девушке, высушил и согрел ее, и на несколько секунд замер, рассматривая. Сейчас она была уже не такая бледная, кажется, даже румянец проступил на щеках, на лице трогательно-беззащитное выражение. Такая нежная, такая красивая. И какая же у нее сладкая и сильная энергия! Сколько не забирай, меньше не станет. Эта ведьма просто олицетворение искушения, а если еще и характер у нее будет не слишком стервозный, то просто настоящий подарок небес.       К тому же, у нее нет фамильяра, так может, она одиночка? А вдруг замужем? Не самая большая проблема, но все же, не хотелось бы прибегать к крайним средствам. Витторио вздохнул, и, забрав из обмякших рук девушки сумочку — удивительно, даже ведь не выпустила ее при падении, — начал просматривать содержимое. Типично женское: кошелек, косметика, увы, испорченная, ключи от дома, маленький гребень. Нашел размякшую, но еще читаемую визитку.       «Элизабет Колвин, репортер. Газета «Готэм Таймс»       — Элизабет, значит. Тебе подходит это имя, — улыбнулся Витторио и сунул картонку в карман.       А потом легко поднял бессознательную девушку и понес к машине. Уже устроив ее на заднем сиденье, мужчина не удержался и все-таки поцеловал прелестные розовые губки, упиваясь силой и немного структурируя хаотичные нити энергий в теле ведьмы. Так она быстрее восстановится, да и колдовать ей будет легче. Приятное с полезным, так сказать.       Она пришла в себя в больнице, на кушетке в приемном покое. Над ней тут же наклонилась медсестра в белом чепчике.       — Мисс Колвин, как вы? Все хорошо? Помните что-то?       Элизабет с трудом разлепила губы.       — Да. Вроде.       В памяти всплыла адская гончая, прыжок в реку, невыносимый холод. Кажется, она начала тонуть.       — Как я… в больнице?       — Вас привез прохожий. Сказал, что увидел, как вы упали в воду и вытащил вас.       Прохожий? Он видел гончую? Или Элизабет удалось ее убить? Если не удалось, и он не увидел, то гончая должна была вернуться в ад, из которого ее призвали, как только потеряла след Колвин. Нужно будет позже проверить место жертвоприношения.       — Кто он?       — Не представился. Оплатил лечение и уехал.       Странно это все. Колвин попыталась сесть, но медсестра ее остановила.       — Подождите, я сейчас позову врача.       Она вновь откинулась на подушку и прикрыла глаза. Минута бежала за минутой, самочувствие стремительно улучшалось, и Элизабет даже немного задремала. Когда пришел доктор, чувствовала ведьма себя уже сносно и, пройдя нужные процедуры, смогла уехать домой.       Сколько девушка себя помнила, столько же могла использовать магию. Их род порождал одних из самых сильных темных ведьм в стране, бабка даже долгое время занимала пост Верховной ведьмы, но дочь и внучка ее успеха не повторили. Мать Колвин оказалась средненькой погодной ведьмой, ее сила была очень полезной для сельской местности, но не позволяла претендовать на какое-то видное место в ковене. Элизабет же проявляла яркие способности, особенно в огненной магии, но отказывалась идти дальше и брать себе фамильяра.       Многие удивились этому решению, но нынешняя Верховная ведьма милостиво закрыла на это глаза. Молодая сильная соперница с родословной ей была не нужна, и если уж Колвин отказывается от развития, то ей так даже лучше.       Применение своим силам Элизабет нашла в работе журналистом: простейшие поисковые заклинания, заговоры на искренность, слабое предвидение, все это позволяло ей первой оказываться на месте происшествия, перехватывать лучшие темы и успешно вести расследования. Главный редактор постоянно ее хвалил, и карьера уверенно шла в гору.       Попутно Колвин зачищала город от мелких бесов, нечисти и нежити, если уж с ними пересекалась. Сил ей хватало, а если натыкалась на что-то более серьезное, то направляла информацию экзорцистам — специальному тайному подразделению полиции, которое боролось с магическими преступлениями, — и с ним разбирались уже они.       Сейчас Элизабет вела дело о серии человеческих жертвоприношений в разных частях Нью-Йорка, и пусть официально для главного редактора это было делом рук какой-то секты, то на самом деле она подозревала неизвестного черного колдуна или ведьму, призывавшую могущественного демона для исполнения желания.       Сейчас ее единственной зацепкой была золотая пластина с призывом адской гончей. На ней сохранился слепок магии изготовителя, и это могло стать той нитью, что приведет журналистку к преступнику.       Джессика, полубезумная ясновидящая, к которой частенько обращалась Элизабет, жила в небольшом общежитии, расположенном в почти ветхом доме с темными окнами. Она занимала одну комнатку, частенько ругалась с буйными соседями и принимала у себя посетительниц, приходивших погадать. В руках Джессики всегда была истрепавшаяся тряпичная кукла, принадлежавшая пропавшей много лет назад дочери женщины. Ясновидящая упорно говорила, что когда-нибудь Эми вернется, но Элизабет от старших ведьма знала, что девочка стала жертвой одного из демонов и давным-давно была мертва.       Колвин зашла в захламленный грязный холл, поздоровалась с двумя сплетничавшими женщинами, проводившими ее хмурым взглядом, и поднялась по лестнице. Потрескавшаяся штукатурка, отвалившиеся обои, странные следы на полу — здесь все нагоняло уныние и заставляло невольно вжимать голову в плечи. Постоянные крики, топот и ругань только сильнее усугубляли депрессивную атмосферу, витавшую в этом месте, и Элизабет в очередной раз подумала, что бежать Джессике отсюда надо.       Ясновидящая встретила ее за своим неизменным столом, застеленном цветастым платком, и даже не подняла головы, не отрывая взгляда от хрустального шара. Ее каштановые грязные волосы сосульками висели вдоль изможденного лица, штопанное-перештопанное платье отчаянно нуждалось в стирке, а сама комната — в хорошей такой уборке. Как минимум половину валявшегося здесь хлама можно было выкинуть на помойку с легким сердцем.       — Принесла мне что-то интересное, Лиз? — спросила Джессика, обнимая куклу.       — Да, — ответила Элизабет, перешагнула лужу непонятно чего и села на краешек стула. Достала золотую пластину и протянула ясновидящей. — Кто это изготовил?       Джессика взяла вещицу, повертела в руках.       — Защита от тех, кто хочет вмешаться в обряд. Пропитана кровью и смертью. — Зажала в кулаке. — Делала ведьма. Сильная, но грязная. Фамильяра нет, силу берет как суккуб. И проводит обряды на крови, плохие, очень плохие обряды, из них тоже черпает могущество.       — В общем, нарушила как минимум два закона, за которые ее ждет запечатывание, — вздохнула Элизабет. — Можешь примерно увидеть, кто она, кем работает, где бывает?       — Оставь мне. Придешь через неделю, — сказала Джессика и золотая пластина исчезла где-то в складках ее платья. — Не хочешь о себе узнать, Лиз?       — А что мне о себе знать? Ничего не изменилось.       Ясновидящая улыбнулась щербатым ртом.       — Изменилось. Есть мужчина, которому ты очень нужна. Он будет тебя искать.       Колвин в удивлении вскинула брови.       — Что за мужчина?       — Он хочет, чтобы ты была рядом.       — Мало ли что он хочет, — засмеялась Элизабет. — Я ведьма, и если я сама не захочу, никто меня заставить не сможет. А встречаться с обычным человеком я точно не буду.       Джессика замотала головой, ее взгляд расфокусировался.       — Иногда кровь просыпается в самой обычной семье. Пересеклись. Это судьба. — Она начала качаться из стороны в сторону. — Ведьмы — как клубок энергий, хаотичный, запутанный, попробуй выловить нить — не получится. Фамильяры распутывают этот клубок, кто-то лучше, кто-то хуже, но распутывают. Ведьма гладит кота-фамильяра, кормит ворона-фамильяра, целует человека-фамильяра — и клубок распутывается, распутывается, распутывается, и сила течет по нитям, все сильнее, все свободнее. Но если фамильяра рядом нет, снова хаос, снова путаница. Ведьма бесконечный источник силы, что меняет мир, но даже к самому глубокому колодцу с самой чистой водой порой трудно подойти.       Девушка поняла, что больше ничего полезного здесь не узнает.       — Спасибо, Джессика! — сказала она и встала со стула. — Через неделю приду за пластиной. Не забудь о моем деле.       Оставив на столе двадцатку, Колвин, так и не дождавшись слов прощания от начавшей впадать в бред женщины, ушла из комнаты.       Элизабет вышла из здания редакции уже поздним вечером, и начала спускаться по ступенькам, раздумывая, где бы поужинать. Идти в кафе напротив она не хотела, ей до смерти надоела подававшаяся там курица, и теперь прикидывала, а не завернуть ли в недавно открытый рядом с домом рыбный ресторанчик, когда ее кто-то окликнул. Для журналиста это обычная ситуация, и она остановилась.       К ней подошел высокий, крепкий мужчина в черных пальто и шляпе. Он оказался итальянцем, на удивление симпатичным, и даже смугловатая кожа нисколько его не портила, наоборот, придавала его облику какую-то почти демоническую привлекательность. Элизабет вдруг смутилась и занервничала, хотя никаких предпосылок для этого не было.       — Добрый вечер, мисс Колвин.       — Здравствуйте. Я вас знаю?       — Нет. Так получилось, что в нашу первую встречу вы были без сознания.       Девушка вскинулась.       — Так это вы вытащили меня из реки? — спросила она и очаровательно улыбнулась. — Благодарю, вы спасли мне жизнь. Как вас зовут?       — Витторио Пьюзо, — представился мужчина и вдруг усмехнулся. — За адскую гончую можете не переживать — я убил ее, а тело уничтожил.       Улыбка ведьмы погасла. Она напряглась и даже сделала полшага назад.       — Кто вы? — уже серьезным тоном спросила Колвин.       В зрачках Пьюзо мелькнули синие искры. Он снял перчатку и протянул ей ладонь.       — Возьмите меня за руку. — Элизабет с подозрением посмотрела на него. — Не бойтесь. Зачем мне вредить вам, если уже один раз спас, да еще и на глазах обычных людей?       Резонно. Девушка тоже обнажила руку и коснулась его голой кожи.       В следующий момент по мышцам побежали мелкие мурашки, и волна удовольствия прошла по телу. Нити энергии начали стремительно перестраиваться, и Элизабет почувствовала такой прилив сил, какого не ощущала уже очень давно, одновременно с этим ощущая, как тонкий ручеек энергии потек через прикосновение от нее к Пьюзо. На миг она подумала, что он энергетический вампир или паразит, но такие существа не способны к работе с энергиями, да и были, по сути, ожившими мертвецами. Стоявший перед ней мужчина явно человек, хоть и очень странный.       Не в силах убрать руку, она подняла глаза и растерянно посмотрела на довольного Пьюзо.       — Вы потомок нефелима, — сказала она, с трудом веря в происходящее. — Я думала, вы все вымерли.       — Как видите, не все.       — Зачем я вам нужна?       — Не хотите со мной поужинать? — без обиняков спросил Пьюзо, и ведьма отступила, разорвав тактильный контакт. — Не волнуйтесь, это касается того расследования, что вы ведете. Я хочу помочь.       — Почему?       — Не люблю черную магию.       Элизабет вернула себе спокойный вид и вскинула голову. Немного подумала, взвешивая все за и против. Нефилимы действительно терпеть не могли черных колдунов и ведьм, столетиями охотившимися за их кровью и костями, поэтому ничего странного в словах мужчины не было. К тому же, он был очень обаятельным. Ведьма с удовольствием оглядела его статную фигуру, и кокетливо улыбнулась.       — Что ж. Такой союзник лишним не будет.       Ресторан, в который привез ее Пьюзо, оказался очень милым, нешумным, и с великолепной кухней. Когда с ужином и приятной беседой ни о чем было покончено, мужчина закурил и перешел к делу.       — Я прочел ваши статьи об убийствах молодых девушек, о них сейчас говорит весь город. Вы выдвигаете версию о причастности сектантов, но что выяснили на самом деле?       — Это древний ритуал по вызову демонессы Лилит, состоящий из нескольких этапов, на каждом из которых приносится жертва в определенном месте. Я смогла установить, где будет проводиться очередной обряд, и даже нашла голову убитой девушки, но, увы, — была недостаточно осторожна, и на меня напал охранник. Я не смогла выяснить подробностей и найти улики, прямо указывающие, кто стоит за этими зверствами, или где будет проведено последнее жертвоприношение.       — А что наши доблестные экзорцисты?       — Ищут, — ответила Элизабет и отправила в рот ложку нежного лимонного суфле. — Но я к ним лезть не хочу. Один раз уже поймали рядом с местом преступления, и повторного допроса я, боюсь, не переживу.       — Что-то они к вам слишком строги.       — Я темная ведьма, поэтому априори у них на подозрении, — объяснила она со вздохом. — Глупость какая. Я темная просто потому, что лечить не умею и проклясть могу, а какая дискриминация. Эти светлые дуры порой гадости делают почище нас, и им все с рук сходит!       Мистер Пьюзо засмеялся.       — Действительно несправедливо. — Он стряхнул пепел в пепельницу. — Откуда вы так много знаете о черной магии?       — Моя бабушка была Верховной ведьмой, так что я получила очень хорошее образование. Я много что знаю такого, о чем обычные колдуньи даже не догадываются.       — И, тем не менее, отказываетесь брать себе фамильяра, развивать потенциал и занимать достойное место в ковене. Вместо этого работаете репортером, расследуете магические убийства и делаете за экзорцистов их работу. Почему?       — Потому что я так хочу, — дерзко ответила она.       — Вы мне нравитесь, мисс Колвин, — сказал мужчина. — Вы прелестны в своей наглости.       — Сочту за комплимент.       — И каков же ваш следующий шаг?       — Я знаю, что последняя жертва должна быть принесена в ночь Хеллоуина, и сейчас пытаюсь выяснить, где это будет проходить. Когда узнаю, я вам сообщу.       — Дать визитку?       — Не нужно.       Элизабет сложила ладони шариком, протянула к Пьюзо и раскрыла как створки раковины. В ее руках горел крохотный огонек.       — Я отправлю к вам этого малыша, он-то все и расскажет.       Она растерла искру, уничтожая. Мужчина посмотрел на нее с хорошо скрытым волнением.       — Будьте осторожны, мисс Колвин. Адская гончая не самое опасное, что может вам угрожать.       — Вы тоже не расслабляйтесь, мистер Пьюзо. Если о вас узнает кто-то из наших, вы моментально окажетесь скованны цепями фамильяра и попадете практически в плен, — ответила она. — Потомок нефелима — желанная цель для любой ведьмы. На всю жизнь привязать к себе в качестве слуги существо, легко структурирующее или уничтожающее нити энергий, обязать его заботиться, защищать, оберегать — ну разве не мечта? Но что-то мне подсказывает, что вам подобное не понравится.       — И вы правы. Любому не понравится, если ограничивают его волю. — Мужчина как-то странно посмотрел на нее. — Да, клятва фамильяра вещь не всегда добровольная, но вы меня недооцениваете. Поверьте, свою ведьму я выберу себе сам, и ни одна не сможет меня поймать против воли.       — И как же вы поймете, что нашли ту самую?       — Доверюсь своей интуиции нефелима.       Сердце Элизабет пропустило удар, она смутилась и сосредоточила все внимание на суфле, прячась от взгляда Пьюзо. Она прекрасно поняла намеки нефилима, и испытывала сейчас противоречивые чувства. С одной стороны, столь пристальное внимание напрягало, а с другой — это было чертовски приятно, да и не была она так-то уж против.       Колвин уже давно вышла из возраста трепетной девы. Ей было около двадцати пяти, и так получилось, что в ее жизни не было места романтичным отношениям и любви. Она слишком боялась и переживала, как избранник отнесется к магии, ведь немногие могли принять ее сущность, а жить во лжи девушка не хотела.       Ее родителям повезло: отец сам был сыном ведьмы, их с матерью познакомили специально, а вот с Элизабет такой трюк не удался. Ей никто не нравился из тех, кто мог бы стать ей мужем, а самой найти достойного не удавалось.       Потомок нефилима идеален в этом плане. Фамильяр и супруг в одном флаконе — настоящий джекпот, к тому же, Пьюзо сам по себе привлекал ее все больше и больше, но Элизабет не хотела спешить. Мало ли, какие на самом деле он преследовал цели.       Девушка подняла взгляд на сидевшего напротив мужчину и вдруг поймала себя на мысли, что ей хочется продолжения. Она с трудом отогнала это наваждение, порожденное ее любопытством и начавшим просыпаться влечением.       — Отвезете меня домой?       — Конечно, мисс Колвин.       — Я не приглашу вас к себе, — быстро сказала Элизабет, сжигая мосты больше для себя, чем для него.       — Я и не ждал, — парировал Пьюзо.       Ведьма покраснела, а потом искренне захотела его проклясть.       — Думаю, теперь мы встретимся уже когда я что-то узнаю о преступнике, — произнесла она и встала из-за стола. Гордо позволила помочь надеть пальто и высокомерно проигнорировала его тонкую улыбку, скрывая за всем этим глупую девичью неловкость и удовольствие от ухаживаний.       И все-таки следующие дни каждый вечер они встречались, гуляли вместе, и Элизабет все сильнее запутывалась в своих внезапно вспыхнувших чувствах. Она так долго была одна, а ее душа, оказывается, так жаждала любви и объятий, что сейчас ей казалось, что ее накрывает волна чего-то неведомого, но оттого не менее желанного. Хотя внешне она старалась этого никак не проявлять, но Пьюзо явно все понимал — потому что, наверное, испытывал то же, только в несколько раз сильнее.       Но ей нравилось. Черт, как же ей это все нравилось!       В условленный день Элизабет вновь стояла у общежития Джессики, только теперь что-то изменилось. Энергии вокруг были в странном, почти мертвом покое, люди внутри не ощущались совсем. Ведьма поняла, что там случилось что-то очень нехорошее, и идти одной внутрь опасно. Вызвать экзорцистов? Но если ложная тревога, да они ее в асфальт вкатают. С этими ребятами лишний раз связываться не стоит, поэтому лучше сначала все проверить самой. Или с кем-то надежным.       Она создала огонек и запустила в небо.       Ждать пришлось на удивление недолго. Примерно через пятнадцать минут рядом с домом припарковался черный «форд» и из него вышел Пьюзо.       — Рад видеть вас, мисс Колвин, — сказал он, приблизившись.       Девушка подбежала к нему. Все-таки стоять здесь одной, ощущая эту мертвую густую энергию из дома, было такое себе удовольствие, и сейчас она испытывала огромное облегчение.       — Спасибо, что приехали. Простите, что так внезапно сорвала вас, но в этом доме что-то произошло, — сказала она.       — Не надо извиняться. Вы не из тех девушек, что паникуют по пустякам, — ответил мужчина и повернул голову в сторону общежития. — К кому вы пришли?       — К моей приятельнице Джессике. Она ясновидящая и помогала мне с расследованием, сегодня мы должны были встретиться. Но…       Пьюзо сделал несколько шагов к дому и замер. Потом вдруг напрягся и сунул руку за пазуху.       — Я не экзорцист, конечно, но точно скажу — внутри что-то очень не хорошее, — сказал он. — Но остаточный это след или нет, не знаю.       Элизабет сглотнула вставший в горле ком.       — Вызвать их, пусть разбираются?       — Какая именно помощь вам нужна была от Джессики?       — Я оставила ей золотую пластину, созданную преступником. Она должна была по ней определить, кто он.       Пьюзо покачал головой.       — Тогда экзорцисты отпадают, если вы хотите вновь ее увидеть. После них даже нитки не найдешь, — сказал он, и ведьма поморщилась. — Оставайтесь здесь, я проверю, а вы потом зайдете.       — Я с вами! — воскликнула она и, скрестив руки на груди, строго посмотрела на него. — И не спорьте, пожалуйста, мистер Пьюзо. Я не такая беззащитная, как вы думаете.       И щелкнула пальцами, создавая почти десяток ярко-красных огоньков. Потомок нефелима с некоторым удивлением на них посмотрел, — подобное под силу было не каждой ведьме, — а Элизабет едва сдержала гордую и самодовольную улыбку.       — Не сомневаюсь. Но держитесь чуть позади, и если что — запускайте ваши огоньки.       — Хорошо.       В доме все то же обычное запустение и грязь, только теперь везде царила какая-то странная, неестественная тишина. Они медленно пересекли пустой холл, поднялись по лестнице и направились к комнате Джессики. Элизабет вздрагивала от каждого шороха или подозрительного шума, а их собственные шаги, гулко отзывавшиеся в коридоре, заставляли сердце замирать от страха, и девушка поймала себя на мысли, что ей хочется вцепиться в локоть Пьюзо. Сам Витторио вел себя на удивление уверенно, словно для него было не в новинку оказываться в опасных передрягах, и это очень ее успокаивало.       Они остановились у комнаты Джессики, прислушались — ни звука. Мужчина нахмурился и посмотрел на Элизабет.       — Я чувствую здесь источник грязную энергии, но не могу его распознать, — сказал он. — Попробуйте вы.       Колвин кивнула и сосредоточилась. Несколько секунд она вглядывалась в разноцветные нити пространства, а потом резко схватила Витторио за руку и дернула в сторону.       — Осторожно!       Дверь слетела с петель от чьего-то сильного удара и с грохотом врезалась в стену напротив, полетели щепки и куски штукатурки. Мужчина заслонил собой девушку и выхватил пистолет, направив его в сторону открывшегося проема.       — Не мешайте мне. И если что — бегите сразу.       — Это подселенец, — севшим от страха голосом сказала Элизабет.       Пьюзо коротко и зло высказался по-итальянски, явно выругавшись. Еще бы, подселенец — это едва ли не худшее, на что они могли нарваться. Паразиты, созданные черной магией, находят себе носителя, выпивают досуха его энергию, взамен давая огромные силы и нечеловеческую живучесть, а потом начинают с его помощью и по приказу создателя охотиться и убивать других людей. Уничтожить их самих довольно затруднительно.       — Парализующая магия берет? — спросил Пьюзо.       Колвин трясущими руками достала из кармана заговоренные серебряные шпильки. Она всегда их носила на случай столкновения с нечистью, но в этой ситуации они одни были практически бесполезны.       — Если мне удастся нейтрализовать астральную личность — да. А так не очень.       Витторио кивнул, принимая ее слова к сведению.       — Отступайте к лестнице. За меня не волнуйтесь.       Из комнаты пахнуло затхлостью и чем-то непонятным — кровью, наверно. Пара попятилась, Элизабет приложила спицы к губам и быстро еле слышно начала читать заклинание. Когда до лестницы осталось всего метра полтора, в коридор выпрыгнуло странное, гибкое существо, когда-то бывшее высоким худым мужчиной. Вокруг него как кокон вилось нечто чернильно-вязкое, длинные щупальца которого присосались к шее существа, скрывались под одеждой, тонкими червями обвивали белое, будто лишенное черт лицо.       Колвин замутило.       — Здесь много жило людей? — спросил Витторио.       — Около двух десятков.       — Уже не живут.       Около минуты они стояли друг напротив друга, изучая, а потом существо издало странный тонкий визг и с невероятной прытью побежало в сторону Элизабет, определив ее как самую слабую добычу. Раздались выстрелы, тело дернулось и рухнуло на пол, заливая все вокруг кровью, на белом лице расползлись жуткие пятна.       — Вниз! — крикнул Витторио, и ведьма помчалась по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.       Они едва достигли холла, когда тварь пришла в себя и спрыгнула на первый этаж, проломив паркет. Черные щупальца рванулись к девушке, и мужчина тут же встал перед ней, приняв на себя удар. Подселенец обвил его шею и руки, на белом воротничке рубашки Пьюзо появились кровавые пятна.       Лицо Витторио ожесточилось, приобретая откровенно демонические черты, глаза вспыхнули синим, и он сжал одно из щупалец. Существо тонко заверещало и начало дергаться, пытаясь освободиться, все сильнее обвиваясь вокруг его горла. Про Элизабет подселенец временно забыл, и очень зря.       Первая тонкая шпилька вонзилась в щупальце на шее. Остальные — в основное тело и черную субстанцию на спине. Подчиненные заклинанию, они летели со скоростью выпущенных стрел, и каждое попадание заставляло подселенца визжать от боли. Спицы вспыхнули ослепительным белым светом, разрушая связь астральной части существа с его носителем, значительно его ослабляя и позволяя магии в пулях Пьюзо начать действовать.       Из черноты вырвалось еще одно щупальце и попыталось поймать Элизабет за ногу — ведьма чудом отскочила и обожгла его огоньком.       — Зараза, — прорычал Пьюзо и, каким-то чудом вырвав из хватки нечести правую руку, разрядил в него весь остаток магазина. Визг стал почти невыносимым.       Колвин резким движением руки отправила в атаку огоньки, которые как пчелы облепили тело носителя и обожгли бледную кожу до кости. Подселенец заметался, отпустил Пьюзо и попытался взобраться по стене на второй этаж, хаотично отмахиваясь щупальцами от огоньков.       — Бежим! — крикнула ведьма, но мужчина словно ее не услышал.       Он изменился. Неестественно синий цвет в глазах поглотил радужку и зрачок, всю фигуру словно окутал неявный слабый свет, а черты лица заострились, окончательно проявив неестественную демоническую красоту. Говорили, что когда-то потомки нефелимов могли даже отращивать крылья, но в Витторио было слишком мало крови падших ангелов — и все-таки достаточно, чтобы быть не совсем человеком. Он отшвырнул пистолет и бросился к твари, уже на метр поднявшейся по стене, почти по плечи погрузил руки в чернильную субстанцию.       — Витто, стой! — в отчаянии закричала Элизабет. Как бы ни сильна была кровь, а подселенцы, бывало, съедали даже демонов, и девушка в ужасе замерла, глядя на разворачивающуюся сцену.       Пьюзо стащил подселенца на пол, прижал коленом, энергия вокруг заискрилась — он уничтожал энергетический каркас твари, но и тварь щупальцами причиняла ему почти не меньший ущерб.       Сколько это длилось, понять было сложно — Колвин казалось, что не менее века, как вдруг Витторио закричал, нажал руками сильнее, и в пространстве будто бомба взорвалась. Все вокруг вспыхнуло от множества ярчайших искр, и ведьма едва успела закрыть глаза, спасая зрение. Когда свет потух, подселенец и его носитель исчезли, а Пьюзо в привычном образе, весь в крови валялся на полу. Остатки энергии нечисти вливались в его тело или рассеивались в воздухе.       Элизабет подбежала к нему и рухнула на колени. Как в этот момент она жалела, что не светлая ведьма, способная исцелять.       — Витторио, отзовись. Скажи что-нибудь!       Она замерла над ним, в панике пытаясь придумать, что делать и как помочь, и боясь дотронуться, чтобы не навредить. Вся спина просто окровавленное месиво, одежда разорвана, и смотреть на это было страшно. Элизабет едва не заплакала.       Наконец Пьюзо слабо задвигался, с трудом перевернулся на спину — девушка помогла, — и, поморщившись, посмотрел на нее мутным взглядом.       — Бывало лучше, — почти неслышно прошептал он.       Колвин все-таки всхлипнула, и чтобы не разреветься, наоборот, разозлилась.       — Ну и зачем ты к нему полез?! — крикнула она. — Нам нужно было вызвать экзорцистов, они навели бы здесь порядок, а не бросаться на подселенца! Ты мог погибнуть!       Пьюзо слабо улыбнулся.       — А покрасоваться?       Ведьма пнула бы его, не будь он уже в столь плачевном состоянии.       — Молодец. Умеешь впечатлить девушку. Каждый мой седой волос отольется тебе кровавыми слезами, нефелим недоделанный, — злобно сказала она, и наконец вспомнила, что, такие как Витторио способны к самолечению. — Сил на регенерацию хватит?       — Да.       Элизабет с сомнением осмотрела его почти белое лицо, потом наклонилась.       — Считай это благодарностью, — сказала она и поцеловала.       Его губы дрогнули, отзываясь, энергия начала стремительно утекать из тела, и это оказалась до умопомрачения приятно. Горячка боя, испуг и облегчение от того, что Витторио жив, перековались в желание, и девушка обхватила его голову руками, все больше входя в раж, чувствуя себя будто в море, когда одна за другой тебя подхватывают высокие волны и обрушивают вниз. Если Витторио ощущает хотя бы часть того, что сейчас она, то Элизабет понимала, почему их так сильно тянет друг к другу.       Когда мужчина попытался ее обнять одной рукой, девушка прервала поцелуй и отстранилась.       — Все, хватит, — сказала она, пытаясь восстановить дыхание. — Я проверю комнату Джессики, вдруг удастся найти пластину.       На самом деле она просто позорно хотела сбежать.       — Дай мне пару минут, — прошептал мужчина, прикрывая глаза. Выглядел он уже гораздо лучше, так что лечение можно считать успешным.       — Не спеши, — торопливо сказала Элизабет, вскочила на ноги и поднялась на второй этаж. Джессика лежала на полу и смотреть на то, во что подселенец превратил ее труп, без тошноты было нельзя. Рядом валялась порванная тряпичная кукла.       Колвин сжала губы, отвернулась и начала обыск. Пластина обнаружилась в верхнем ящике стола, и ведьма торопливо убрала ее в карман. Закончив и не найдя больше ничего интересного, она все-таки приблизилась к телу ясновидящей и склонилась над ним.       — Спи спокойно, сестра, — прошептала она над ней традиционные слова прощания для ведьм, протянула руку и закрыла невидящие глаза.       Взгляд девушки зацепился за клочок бумаги, торчавший из сжатого кулака мертвой. С трудом разомкнув пальцы, она достала вырезку из газеты, развернула и увидела портрет популярной актрисы Дейзи Колинз.       Когда ведьма спустилась вниз, Витторио уже стоял на ногах и выглядел достаточно сносно — раны затянулись, лицо уже не такое бледное, но порванная и окровавленная одежда все портили, и было видно, что ему все еще очень плохо. Элизабет быстро подошла к мужчине.       — Нам больше делать здесь нечего. Я обошла другие комнаты, все мертвы, и помочь мы уже ничем не сможем.       Витторио внимательно посмотрел на нее и не стал ничего говорить, за что девушка была ему искренне благодарна. Да, они не были особенно близки с Джессикой, а жившие здесь люди так вообще вызывали у ведьмы презрение и отвращение, но они не заслужили встречи с подселенцем.       — Переночуй у меня сегодня. Тебе надо привести себя в порядок и восстановится, — сказала она. — И давай ключи, я поведу.       — Какие таланты, — еле слышно сказал Витторио и медленно погладил ее по волосам.       — А то. Я же современная ведьма, и автомобиль удобней метлы.       Перед тем как сесть в машину она отправила в темнеющее небо огонек. Перехватив вопросительный взгляд Пьюзо, пояснила:       — Отправила весть экзорцистам. Пусть зачистят тут все, нечего привлекать внимание людей.       Удача была на стороне Элизабет. Пока они с Витторио дошли до ее квартиры, им по пути никто не встретился, и ее репутация в глазах соседей не рухнула. Конечно, полицию бы никто вызывать не стал — в этом доме привыкли не лезть в дела друг друга, — но косые взгляды ее потом бы целый год преследовали.       Уже в квартире, когда Элизабет показывала, как и что у нее устроено в ванне, они столкнулись с неожиданной проблемой.       — Твою одежду — только сжечь, — сказала девушка. — А у меня нет ничего твоего размера. Мой халат тебе даже на нос не залезет.       Наверно, не будь ему так плохо, Витторио что-нибудь съязвил, а так он просто молча снял рубашку, больше похожую на сшитые в разных местах лоскуты, и аккуратно повесил на стул, стоявший рядом с раковиной.       — Ничего страшного.       Элизабет отвела взгляд от рваных, начавших покрываться неприятного вида корочкой ран на спине, руках и груди.       — Давай я принесу простынь. Ты же итальянец, вот и поиграешь в римского императора в тоге, — сказала она, забрала рубашку и вышла из ванной.       Пока Витторио купался, Элизабет приготовила нехитрый ужин, помыла посуду и задумчиво теперь перетирала тарелки. В голове крутилось множество мыслей, ни одна из них толком не могла оформиться, только в животе словно кусочек льда образовался.       Ведь если бы с ней не было Витторио, она умерла бы там. Одной с подселенцем ей было бы не справиться.       Она посмотрела на еду и поняла, что не голодна.       Шум воды прекратился. Элизабет пошла в спальню, захватила домашнюю одежду, и когда мужчина вышел, на удивление ловко закутавшись в простынь и действительно напоминая древнего римлянина, сказала:       — Ужин на столе, когда поешь, ложись на диване, я постелила.       И вдруг подумала, что он очень красив сейчас, хотя и бледен, и медлителен. Регенерация, даже с энергией, что Элизабет ему отдала, требовала больших затрат ресурсов организма, и удивительно было то, что он вообще еще ходил.       — Если что-то потребуется, зови.       Пьюзо покачал головой и поднял руку, чтобы коснуться щеки ведьма, а она, смутившись, юркнула в ванную и крепко закрыла дверь.       Элизабет думала, стоя под теплыми струями, смывавшими ужас этого дня. Думала, устраиваясь в постели, и натягивая одеяло почти до подбородка. Думала, вертясь с боку на бок, а потом, решившись, встала и пошла в гостиную.       Витторио открыл глаза сразу, как она села рядом с ним, и привстал на локте. Свет от огня в камине был не ярок, создавал очень интимный полумрак, и сердце Элизабет было готово выпрыгнуть из груди. Она заметила едва заметное выражение надежды и ожидания на лице Витто, и это придало ей уверенности.       — Ты будешь моим фамильяром?       Вопрос в тишине комнаты прозвучал почти как любовное признание.       В его глазах вспыхнули облегчение и радость.       — Да, моя ведьма.       Элизабет наклонилась ниже и начала петь заклинание, коснулась пальцами его лба, груди, живота. Светло-голубые нити энергия закружились вокруг, растрепали ее высохшие пушистые волосы, подняли подол ночной рубашки, а тихое пение ласкало слух. Витторио не отрываясь смотрел на нее, и Элизабет видела свое отражение в его глазах. Отныне и навсегда его взгляд будет устремлен только на нее, его сердце будет принадлежать только ей, и от этих мыслей в ее голосе скользили радостные нотки. Она так долго ждала человека, с которым сможет связать жизнь, которому будет верить как себе — и вот, наконец-то, дождалась.       Укусив палец до крови, ведьма протянула его мужчине, и Витторио, ни на миг не заколебавшись, слизнул каплю, скрепляя контракт. Энергия рассеялась, а он и не думал отпускать палец, наоборот, обхватил губами, и Элизабет чуть не застонала от удовольствия, почувствовав мягкость его языка.       — Витто, — прошептала она, убирая руку и целуя его в губы, почти ложась на него. — Возьми сколько нужно.       Он при каждом прикосновении тянул из нее силы, а девушка просто растворялась в этой нежной неге, неторопливом темпе, который устанавливала сама, в том, как хорошо они, оказывается, понимали друг друга. Элизабет целовала лицо и шею Витто, гладила его плечи, медленно истаивающие рубцы, покрытые уже тонкой розоватой кожей, спустила ночную рубашку, и он с почти младенческой жаждой припал к ее груди, заставив глухо застонать.       — Знаешь, у меня в этом нет опыта, — задыхаясь, призналась Элизабет. — Поэтому если я что-то делаю неправильно, ты меня поправь.       Витто на мгновение замер, потом уткнулся ей в ключицу.       — В таком возрасте? — глухо спросил он, и девушка тут же зашипела от смущения.       — Давай не будем об этом.       — Я и не надеялся… Черт, я совсем по-другому это все представлял. — Он начал неистово целовать ее, руки почти до боли сжали бедра Элизабет. — Что я не буду таким слабым и вялым.       — Ты вообще не вялый, — улыбнулась она, отвела руку назад и погладила его, чуть не пискнула от восторга, когда он дернулся под ее ладонью. — Мне все здесь нравится.       Витто резко сел, заставив Элизабет дернуться в испуге за него, и стянул ее ночную рубашку через голову.       — Моя ведьма. — В глубине его зрачка горели синие искры. — Ты и мертвого поднимешь.       Его ладонь проникла под ее трусики, и девушка задрожала от прикосновений, сначала медленных, а потом все более быстрых и наглых. Она чувствовала, как там влажно и жарко, и удовольствие было таким сильным, что все, что она могла — это уткнуться Витто в плечо и тихо стонать. Элизабет даже не сразу поняла, когда его пальцы вошли в нее, и лишь после резкого движения мужчины ахнула и сжалась. А потом сама начала двигать бедрами.       В глазах помутнело, мысли путались, и уже самой себе ведьма напоминала безумную самку какого-то неведомого зверя, одержимого лишь похотью. Ей уже было мало пальцев, мало страстных, горячих поцелуев, ей хотелось чего-то другого, пока еще неизведанного. Ощущения от оттягиваемой энергии лишь добавляли остроты чувствам.       Напряжение в теле стало почти невыносимым. Витто отпустил ее, шлепнул, показывая, что нужно встать на пол, наконец-то снял с нее трусики и покрыл поцелуями живот. Элизабет ногтями вцепилась в его плечи и дрожала от все нарастающего напряжения и удовольствия.       — Витто, пожалуйста, — не выдержала она и застонала, когда мужчина сжал ее ягодицы.       Что конкретно «пожалуйста», она представляла плохо, но надеялась, что он поймет.       Он понял.       — Сядь сверху.       На удивление, все прошло гладко, даже боли не было. Волнение от первого раза было сметено наслаждением от единения, усиленным магией, и Элизабет уже через минуту взяла такой темп, что Витто пришлось ее немного осадить, иначе все закончилось бы слишком быстро.       Такого острого удовольствия, как сейчас, она не испытывала еще никогда. Кажется, эти мгновения длились века, но вдруг мир вокруг нее взорвался, и, кажется, Элизабет даже закричала от переполнявших ее чувств — а потом наступил покой. Она закрыла глаза, обмякла и положила голову Витто на плечо. Он обнял ее и так крепко прижал к себе, что ей показалось, у нее треснут ребра.       Некоторое время они просто сидели, обнявшись, и Элизабет гладила почти зажившую рану, уже превратившуюся в тонкий шрам. О нападении подселенца теперь напоминала только подранная одежда, лежавшая неопрятной кучкой на стуле в углу, и это ее очень радовало.       — Мне нужно в душ, — наконец сказала она, с неохотой вставая с колен Витторио. — А потом переберемся на кровать. Там нам будет удобнее.       Элизабет с трудом разлепила глаза. Солнце радостно освещало комнату, стрелки часов показывали без десяти десять, и девушка искренне порадовалась, что сегодня выходной и на работу не надо. Потянувшись, она почувствовала приятную истому в мышцах и, вспомнив события прошлой ночи, повернулась, чтобы пожелать Витторио доброго утра.       И обомлела.       Мужчины рядом с ней не было. И в квартире тоже, как она успела убедиться несколько минут спустя.       Обрушившиеся на нее ощущения были… разными, но в целом негативными. Точнее, она хотела оторвать голову одному козлу, который посмел провести с ней ночь, а утром тихо удрать, даже не попрощавшись. Единственное, что более-менее удерживало Элизабет от того, чтобы не проклясть самого Пьюзо и его род до седьмого колена — это то, что он ее фамильяр, и у нее были планы как раз таки самой этот самый род и продолжить.       Резким движением Колвин создала огонек.       — Найди его, — приказала она. — Найди и передай, что он должен будет очень хорошо постараться, чтобы вымолить мое прощение. Иначе узнает, что для фамильяра значит гнев хозяйки-ведьмы.       Огонек вылетел в распахнутое для него окно, а все еще злая до чертиков Элизабет пошла собираться. Ей нужно было прогуляться, остудить голову и собрать информацию на Дейзи Коллинз у знакомых ведьм.       Около двенадцати в дверь квартиры постучали, и Элизабет пошла открывать. Окинув грозным взглядом стоявшего на пороге Витторио, она отошла в сторону, впуская его в квартиру.       Не выяснять же отношения в коридоре, правильно?       Мужчина ни капельки не выглядел раскаявшимся. Наоборот, просто лучился каким-то скрытым довольством, и девушке захотелось его укусить.       — Ты выспалась сегодня, Лиз? — спросил он, наклонившись над ней.       Элизабет отвернулась.       — Да. Но пробуждение мне не понравилось. — Она вскинула голову. — Ты сбежал как последний…       — Мне жаль, — нежно прервал ее Витто и привлек ее к себе. Девушка уперлась руками ему в грудь, стараясь сохранить дистанцию. — Мне пришлось уйти, моя ведьма, и поверь, твое злое послание было достойной местью.       — Это было только предупреждение! До мести я еще не дошла.       Витторио поцеловал ее в макушку, погладил талию, подбираясь к груди. Элизабет протестующе шикнула и вырвалась.       — Не раньше, чем ты все объяснишь, — сказала она. — Надеюсь, это будет звучать очень убедительно.       Мужчина по-доброму усмехнулся и снял пальто и шляпу.       — Пойдем в комнату. Мне есть, что тебе показать.       Бросив верхнюю одежду на спинку дивана, Витторио достал из кармана пиджака сложенную карту.       — Сегодня утром к нам прилетел гость от нашей дорогой черной ведьмы. Видимо, она рассчитывала, что ты спишь в своей кровати одна-одинешенька, и я стал для ее посланника очень неприятным сюрпризом.       Элизабет встрепенулась. Учитывая, какая защита стоит на ее доме, то, что она была прорвана так легко и незаметно повод для большой тревоги.       — Что за гость? Почему я не почувствовала?       — Ты устала, я вытащил из тебя много энергии, вот твоя чувствительность и снизилась. К тому же это был обычный спрайт, опасный только для спящих, у которых легко незаметно украсть дыхание, так что, думаю, ты даже не учитывала его появление, когда защиту ставила, — сказал Витто. — Справиться с ним было делом одной секунды.       Он щелкнул пальцами, показывая, насколько легко это было сделано. Теперь Элизабет действительно заметила остаточные следы расщепленного спрайта в пространстве, и злость на Витто сменилась едва ли не восторженной нежностью. Видимо, это отразилось в ее взгляде, потому что мужчина приосанился еще больше.       — Но это не все. Ты же знаешь, призванные духи, такие как спрайты, связаны с местом призыва энергетической пуповиной, поэтому мне пришлось оставить тебя спать дальше и отправится на разведку.       — В простыне?       — Я позвонил другу, и одежду он мне привез.       Элизабет подошла к нему, кокетливо улыбнулась и погладила его плечи.       — И что же ты нашел в ходе своей разведки?       В темных глазах Витторио вспыхнуло предвкушение и что-то такое, от чего девушку бросило в жар. Он протянул ей карту.       — Я нашел квартиру, в которой наша преступница проводила подготовку к обрядам. Обследовал все аккуратно, так что она не должна заметить вторжения, и теперь мы точно знаем, кто она.       — Дейзи Колинз?       Витто немного удивленно посмотрел на нее.       — Я не успела вчера тебе сказать, но в руке Джессики я нашла вырезанную из газеты фотографию мисс Колинз, — объяснила Элизабет. — А сегодня, пока тебя не было, навела справки, и узнала, что она уже давным-давно не посещала шабашей, и почему-то тщательно закрывается от считывания своей энергии.       — Видимо, чтобы не заметили ее заигрываний с черной магией.       — Скорее всего.       — Но это еще не все. –– Витто обнял ее и положил руку на поясницу. — Я кое-что принес. У нас теперь есть карта города, на которой отмечено место последнего жертвоприношения. — Элизабет просто засветила от восторга. — Я прощен?       Девушка взяла лист и обняла фамильяра за шею.       — А как думаешь?       Диана Бозман была не тем человеком, с которой Колвин хотелось бы быть врагами. Мало того, что она занимала должность специального прокурора Нью-Йорка, так еще и была одним из старших экзорцистов — людей, обладавших одновременно удивительной чувствительностью к магии и абсолютным к ней сопротивлением. С Бозман Колвин познакомилась во время одного из прошлых своих расследований: в деле была замешана темная ведьма, и госпожа прокурор обратила внимание на излишне активную репортершу, крутившуюся рядом. В итоге ее, конечно, отпустили, но воспоминания остались не самые приятные.       И вот теперь Элизабет снова сидела напротив Бозман, и едва сдерживалась, чтобы не стушеваться под пристальным взглядом экзорциста.       — Давно не виделись, мисс Колвин. Чем могу помочь? — сказала она и внимательно ее оглядела. — Смотрю, взяли себе фамильяра. — Женщина нахмурилась. — Странного только какого-то.       — Я к вам по поводу ритуальных убийств, — поспешно сказала Элизабет, переводя тему. — Я знаю, кто стоит за всем этим.       Прокурор приподняла брови.       — И кто же?       Девушка достала из сумочки золотую пластину и рассказала об адской гончей, Джессике и подселенце.       — Это Дейзи Колинз. Обряд, что она проводит — вызов королевы демонов Лилит, что способна подарить красоту и почти суккубское очарование, которому никто не сможет противостоять. Если мне не изменяет память, это пожизненное запечатывание сил.       — Не изменяет, — ответила Бозман и на ее губах мелькнула довольная улыбка. — Благодарю за сотрудничество. Я это запомню.       Экзорцисты взяли Коллинз с поличным во время проведения последнего этапа ритуала. Элизабет вынесли благодарность, и ведьма перевела дух — теперь, если вдруг что, к ней будет совсем другое отношение с их стороны. Верховная ведьма к этому отнеслась без особой радости, как и к тому, что теперь у Колвин официально появился фамильяр, да еще с кровью нефилима, и Элизабет поняла, что ближайший год на шабаш ей лучше даже носа не казать.       Или, по крайней мере, пока не научится контролировать возросшие силы, и не сможет дать отпор.       Огонь в камине взревел и вырвался за пределы решетки, едва не подпалив ковер и покрывало, на котором лежали Элизабет и Витторио. Ведьма ойкнула и виновато посмотрела на засмеявшегося мужчину.       — Это не я. Это все ты, — пискнула она, закрывая красное от смущения лицо руками.       — Я? И что же я такое сделал, что стихия так взбесилась? — насмешливо спросил он. — Может, это?       Наклонился, лизнул нежную кожу у основания шеи девушки.       — Или это?       Обхватил губами напряженный сосок.       Элизабет застонала и зарылась пальцами в черные волосы.       — Вот… именно.       Ласки Витторио становились все более наглыми и страстными, и внутри снова заворачивалось знакомое сладкое напряжение. Она привлекла его к себе, обняла — и на всякий случай притушила огонь.       Когда все закончилось, и они лежали, восстанавливая дыхание, Витто вдруг сказал:       — Мы уже достаточно хорошо знакомы, мисс Колвин?       — Достаточно знакомы для чего? — вопросом на вопрос ответила она, устраиваясь у него на плече.       — Для предложения с моей стороны.       Ведьма улыбнулась и закрыла глаза.       — Я подумаю. — И через небольшую паузу добавила. — Все равно ты никуда от меня не денешься, мой любимый фамильяр.