Истинная дочь своего отца

      — Всего четыре истребителя, — сказала принцесса. — Они даже не старались.       — Целых четыре! — вскричал Хан. На его висках блестели капли пота. — Клянусь своей головой, за «Соколом» никогда не гонялись четыре имперских истребителя.       — На борту «Звезды смерти» их сотни, если не тысячи.       — «Звезда смерти», да? — он прищурился. — Так они зовут эту хаттову шутту? Ну, бывают названия и похуже.       Он откинулся на спинку пилотского кресла, прикрыв глаза и глубоко вдыхая. Чубакка довольно урчал. Хан мельком подумал, что нечасто услышишь, как урчат вуки. Добро пожаловать на борт «Тысячелетнего сокола», прекрасная леди. Обычно у нас не пахнет паленой проводкой.       — А чинить дефлектор? — принцесса уперла руки в бока. Она стояла у входа в пилотскую рубку, и вид у нее был такой, будто по ее велению должны были расступиться планеты и взорваться имперские звездные разрушители. Хан зевнул:       — Зачем нам дефлектор… и так не сдохли…       — Они следят за нами, — тихо повторила принцесса. — Следят, поэтому нас отпустили. Я почти уверена.       — Чуи. Иди посмотри, не навесили ли на нас маячок.       — Это надо было сразу проверять! — огрызнулась принцесса.       — Когда? Может, у меня двадцать рук и три часа свободного времени?       Чубакка принялся вылезать из-за приборной панели. Принцесса отодвинулась. За иллюминатором проносились сияющие звездные брызги. Гиперпривод работает стабильно, Хан чувствовал это задницей: по мягкой вибрации кресла под ним. За спиной раздалось громкое «апчхи!». Чудом протиснувшись между Чубаккой и принцессой, Люк подошел к Хану со спины:       — Мы больше не горим. Это приятно. Проводку мы с Эр-Два заизолировали, не замкнет.       — Отлично, можешь идти вместе с Чуи искать маячок.       — Какой маячок?       — Маячок, — раздраженно пояснил Хан, неудобно повернув голову к Люку. — Самый обычный. Отслеживает курс корабля. Крепится прямо на обшивку, находит точки выхода лучей дефлектора, через проводку дефлектора подключается к системам корабля, имитирует атаку, обходит файервол, подрубается напрямую к софту дефлектора, оттуда перекидывает вирус в…       — Хватит уже, Хан, я не идиот. Ты думаешь, они успели его нацепить?       Хан скосил глаза:       — У них было столько времени, что они могли ими весь корпус облепить. Ты знаешь вообще, как искать маячки? Ладно, Чуи тебе объяснит.       — Чуи мне что?..       — Давай-давай, малыш, займись делом, ее высочество недовольна.       — Все слишком просто, — проронила принцесса. — Я думала, меня убьют и мое тело выбросят в космос. А оно… вот так вышло. Генерал Кеноби с одним подручным, пилотом, вуки и двумя дроидами обошли защиту страшнейшей станции Империи.       — Если оно все было так просто, почему мы не взорвали ее на кусочки, ваше-ство?       — Ты не похож на человека, который будет взрывать станцию на кусочки, пока ему не предъявят на подписание договор об оплате, — парировала принцесса. Хан вскинул брови:       — А может быть, мне тоже не нравится эта станция. Она портит пейзаж.       — Она действительно портит пейзаж, — принцесса поджала губы. — На ее месте должен был быть Альдераан.       Стало тихо. Хан барабанил пальцами по приборной панели.       — У меня в голове это не укладывается, — признался Люк. — Взорвать целую планету? Планету?       — А вот, — задумчиво ответил Хан. — Была — и нет. Заставляет задуматься о скоротечности, да?       Люк посмотрел на принцессу:       — Это был ваш дом?..       — Это была моя жизнь, — сказала она. — А теперь нет. Теперь ничего нет. Приходится насильно убеждать себя, что в мире осталось еще что-то, кроме Альдераана.       Люк сильно смутился. «Бедняга, — подумал Хан. — Он, кажется, вообще не приучен что-нибудь на такое отвечать. Если он сейчас ее вслух пожалеет, на борту точно что-то рванет».       — Я понимаю… — осторожно начал Люк, — то есть, я, конечно, на самом деле никогда не пойму, но я пытаюсь.       — Я не знаю, как ты относился к генералу Кеноби, — принцесса вздохнула, — но ведь знаешь, это все совсем не то. Когда я там в центре управления смотрела на Альдераан, а эта сволочь Таркин отдал приказ на запуск… я ведь не про папу и маму думала, и не про сестру, и не про теток-вдов. Я просто… смотрела на планету. Какая она… нежная, за облаками. А мои папа и мама — они ведь были там. Понимаешь?       «Это выходит из-под контроля», — подумал Хан. Он давно не чувствовал в себе такой тяжести, как будто пробежал многокилометровый забег, а затем вместо отдыха таскал мешки с песком. Надо выпить таблетку от головы. А это что за скрежещущий звук? Скрипение и визги. Кажется, дроид чинит дроида. Нет, не надо таблетку от головы, и без того вырубает.       — Такое чувство, знаете… как будто больше ничего не будет. И Империи тоже не будет. Нельзя взорвать сердце Галактики и остаться при этом способным на трезвые действия.       — Тогда зачем мы вообще летим на этот Явин, а, раз ничего не будет? — отозвался Хан. Он развернул кресло к принцессе, случайно задев Люка. — Садитесь.       — Я не…       — Садитесь, говорю! Люк, усади ее.       — Я в порядке! — принцесса отступила назад. Люк растерянно показал ей на кресло второго пилота. Хан заметил, что ее глаза были совершенно сухими и даже не красными.       — Если нужно воды, синтезатор справа от входа. Ну, что еще?       — Ничего, — сказала принцесса. — Как, говоришь, надо правильно искать этот самый маячок?              Маячок искали четверть часа. Искали в восемь рук, вручную, проверяя сканером целостность обшивки. Люк пытался приспособить для этой цели С-3ПО, но дроид показал свою абсолютную бесполезность в технических делах и Лея отобрала у него сканер. Работа была монотонная и проходила в молчании. Лея явно нервничала.       Затем раздались ругательства на хаттском.       — Что там? — Люк спрыгнул с лестницы на пол. Хан мрачно смотрел на датапад. Вокруг него ошивался Р-2. — Хан, еще раз спрашиваю, что?       — Я так и знала, — сказала Лея. — Меняем курс, потом будем разбираться.       — Нет, вы послушайте, ваше-ство, у меня две новости, — Хан развернулся на каблуках, взмахнув датападом. — Хорошая и плохая.       Чубакка попытался вырвать у него датапад.       — Хорошая — мы нашли маячок, — уточнила Лея.       — Плохая — это не маячок, — закончил Хан. Атласные брови Леи поползли вверх. — Итак, ребята. Забудьте все, что я говорил. Они ничего не крепили нам на корпус. Они ввели вирус напрямую в систему.       — Его возможно вырубить?       — Попробую. Но это неправильный вопрос, ваше-ство, совершенно неправильный!.. Чуи, отдай датапад, только по-хорошему.       Чубакка оглушительно взревел.       — Чуи! Не выражайся в приличном обществе!       — Объясняйте, что происходит. Немедленно, — Лея сцепила пальцы в замок. Хан пожал плечами:       — Вирусная программа не транслирует наш маршрут на имперскую базу. Она сразу передала данные астрографии. То есть, все характеристики гиперпрыжка, включая точку выхода.       — То есть…       — Они уже знают, куда мы летим, — быстро сказал Люк.       — Ай да малыш Люк, ай да умничка…       — Не язви ему, — нахмурилась Лея. — Они знают про Явин. Знают…       — Ага. Нет смысла менять курс. Этот самый Явин обречен.       — Значит, идем прежним курсом. Мы должны предупредить командование. Ты говорил, это быстрый корабль? — она произнесла это «быстрый» с такой убийственно электризующей интонацией, что температура на борту, казалось, поднялась на пару градусов. Люк никогда не встречал человека, который умеет говорить курсивом.       — Это самый быстрый корабль, — холодно отозвался Хан. Чубакка согласно заревел. Р2 издал обеспокоенное пиликание. — Десять часов гиперпрыжка — и мы у Явина. Типовому имперскому крейсеру, чтобы добраться до Внешнего конца от обломков Альдераана, нужно вдвое больше времени.       Лея села. Там же, где и стояла: около ее ног оказался какой-то ящик.       — Да, Чуи, конечно, они не будут перебрасывать крейсера от Альдераана до самого Явина. Но насчет присутствия имперского флота во Внешнем кольце мне почему-то никто не отчитывался.       — Они будут, — тихо сказала Лея. — Я это знаю.       — Что?       — Гранд-мофф… ему понравилось. Я чувствую. Они не будут прочесывать спутники Явина в поисках базы. Они сразу разрушат их, один за другим, начиная с пригодного для жизни. Так быстрее. «Звезда смерти» будет там.       — Проклятье, — Хан почесал в затылке. — И куда бы я ни пошел, я все равно рано или поздно окажусь рядом с этой хаттовой станцией. Глаза б мои ее не видели, честное слово. Чуи! Нет, не смотри на меня так. Сейчас будешь ковыряться в софте, нам надо избавиться от вируса. А я буду дефлектор чинить. Ну или я софт, а ты дефлектор, какая к ситхам разница? Эй, Люк, хватит подпирать лестницу! Держи сканер, иди проверяй проводку по всему кораблю. Рванет — будет на твоей совести.       — А мне что делать? — спросила Лея. Хан пристально посмотрел на нее:       — Вам? Сесть за столик в кают-компании, заварить себе порошковый каф и не отвлекать.       — Вы это говорите, потому что моя помощь бесполезна, или потому, что я женщина?       — Потому что почему бы вам не пойти развлечь вон того бесполезного дроида? — Хан резко развернулся, сунул руки в карманы и направился в рубку. «Она обращается к Хану на «вы», — в отчаянии подумал Люк, — а ко мне — на «ты». И это совсем ужасно»              Кают-компания была маленькая. Не столько кают-компания, сколько бывший малый трюм, переоборудованный в проходную комнату. У самого прохода был втиснул стол для игры в дежарик, покрытый пятнами засохшего кафа. Сидеть вокруг него предполагалось на ящиках и на полукруглой скамье, застеленной синтетическим ковриком. В ворсе коврика застряло что-то, похожее на шерсть вуки.       Лея опустилась за стол и проверила, не дрожат ли у нее руки. Руки не дрожали. На душе было паршиво. Хотелось что-нибудь делать, хотя бы взяться за сканер. Еще хотелось наконец распутать волосы, принять душ и смыть с себя всю эту мерзость, всю грязь и гниль. Вымыть из себя все наполнение, как из губки вымывают мыльную воду, и остаться чистой и сухой. Но было не до того.       Она молча рассматривала свои рукава с выбившимися нитками. Самоочищающаяся нежная белая ткань, производившаяся на Альдераане (две тысячи кредитов за квадратный метр!), в обстановке старого потрепанного кореллианского грузовика выглядела просто смешно. Спокойно, Лея. Дыши глубже. Дыши спокойно… маленькая моя…       «Дыши спокойно, маленькая моя», — это говорил ей отец, когда она впервые выступала в Сенате. Когда по радио передавали новости о роспуске Сената. Когда Лея получила в руки голодиск с чертежами «Звезды смерти». Когда поднималась на борт «Тантива-IV» — в последний раз. «Маленькая моя». Он хотел вырастить из нее своего политического двойника — когда стало окончательно ясно, что в Сенате удержаться не удастся. Наверное, именно поэтому получил от матери оплеуху.       Сената нет. Альдераана нет. Дома Органа нет. Это как медитация: растворяешься в немом межзвездном пространства, где у тебя нет имени, нет материального тела, потоки энергии пронизывают тебя и превращают в молекулу темного вещества. Лея закрыла глаза. Ей было неприятно чувствовать, что у нее грязные волосы. За двое суток, прошедших с абордажа «Тантива-IV», она съела только один пакет стандартного белкового пайка, который выдают клонам.       Щелк. Щелк. Скри-ип.       — Ваше высочество, — прозвучал механический голос. — Прошу прощения за нарушение вашего одиночества. Предлагаю вам насладиться этим прекрасным кафом.       — Спасибо, — сказала Лея дроиду и обеими руками пододвинула к себе кружку. По поверхности воды кружились крошки каф-порошка. Лея сделала глоток, не чувствуя вкуса. Внутри разлилось тепло. Дроид выждал паузу:       — Вы желаете еще чего-нибудь, ваше высочество?       — Я хочу поесть, — сказала Лея. На самом деле она не хотела: одна мысль, что придется снова цедить паек из пакета, повергала ее в уныние. Но поесть надо, и прямо сейчас. На адреналине проще простого дотянуть до грани истощения и упасть в обморок. Мысли текли сами по себе, отдельно от эмоций. Надо поесть. Надо привести себя в порядок. Надо сказать пилоту, что после выхода из гиперпрыжка следует задавать курс на Явин-8, а оттуда до Явина-4 спуск по z-координате, так быстрее. Надо…       Так забавно. Лея помнила точные координаты базы на Явине-4. На борту любого корабля она могла бы вбить их в автопилот хоть с закрытыми глазами.       «Но я им ничего не сказала»       Впрочем, какая разница, сказала или не сказала… Скри-ип. Скри-ип. Дроид шарился в настенных шкафах. В соседнем отсеке что-то с грохотом упало. Лея осознала, что последнюю минуту тупо смотрела, как плавают крошки кафа. Она сделала еще глоток. Странное чувство. Тело как будто существовало отдельно от ее сознания. Смешное тело со скользкими ладонями, требующее ухода. Желание вымыться и переодеться становилось навязчивым.       Хлоп, хлоп, хлоп. Стук шагов. Лея подняла голову. Люк, поигрывая лазер-отверткой, остановился в проходе:       — Три-Пи-О, где тут хранятся инструменты?       — Никак не могу знать, мастер Люк. Вам следует спросить у капитана Соло.       — Что-то не так? — спросила Лея. Люк странно дернул уголком губ:       — Да нет, просто это же неприлично — бросать инструменты где попало на чужом корабле, правда?       Приятный мальчишка, отметила Лея. Совсем не понятно, что в нем нашел генерал Кеноби и как такой юноша связался с человеком навроде Хана Соло. Лея подвинулась и положила ладонь на место рядом с собой:       — Ты закончил с проводкой, да? Расскажи мне про генерала Кеноби. Пожалуйста, — она замолчала на секунду, — мне тоже очень больно из-за него.       Она знала, что ей сегодня можно все.       У Люка загорелись уши. Он осторожно опустился на скамью рядом, таращась на Лею во все глаза. Та не смогла не улыбнуться. Он, наверное, хороший человек. Хороших людей в мире мало, и обычно они рано умирают. Лея знала только одного по-настоящему хорошего, искреннего хорошего, вопреки всему хорошего человека: это была ее старая няня. Она тоже осталась на Альдераане.       — Ну, в общем, Бен Кеноби… — начал Люк. Нахмурился. Заерзал. Лея наблюдала за ним с большим интересом. Она читала его эмоции, как открытую книгу. Парень очень волнуется. Наверное, впервые увидел настоящую принцессу. — Ну, я помню, что Оби-Ван, но у нас его звали просто Бен.       — У нас?       — На Татуине. В общем… я в жизни бы не подумал, что он генерал. Просто местный чудак. Мой дядя его, кстати, терпеть не мог.       Лея сосредоточенно кивнула:       — Скрывался, понятно. Он герой войны клонов.       — Ага. Ну… я в общем-то так и понял.       Лея опустила взгляд. На поясе Люка висел световой меч. Потертая рукоять, с царапинами.       — Это меч моего отца, — сообщил Люк, проследив направление ее взгляда. — Я не то чтобы умею с ним обращаться… Пока что я использовал его вместо лазерной отвертки с насадкой типа Беш-32. Но если нужна более узкая насадка, типа Беш-18, то уже не годится.       «Что он несет, — подумала Лея. — Но пусть продолжает, я в общем-то и не против».       — Так твой отец был джедаем, — полуутвердительно произнесла она. Ее разрывало желание с кем-то поговорить ни о чем. Почувствовать себя живой, способной на ощущения. Растягивать губы в улыбке. Все хорошо. Нет, все плохо, но мы пока не умерли. Папа, папа, а может, тебя не было в тот момент на Альдераане? Ты же хотел лететь на Явин, может быть, ты улетел раньше? — И ты тоже чувствуешь Силу?       — Я… думаю, что чувствую, — проговорил Люк. — Но ее еще надо… уловить. Стой, ты сказала «был джедаем»? Ну в общем-то это правда…       — Вот видишь, — зачем-то ответила Лея. Вместо того, чтобы сказать хоть пару про чистку джедаев. — Я правильно догадалась.       Люк покачал головой:       — Понимаешь, я даже не знал, что он джедай. До позавчерашнего дня. Дядя мне всегда говорил, что мой отец был пилотом. А потом Бен говорит: джедай, его ученик, герой войны…       — Ваше высочество, мастер Люк, я нашел для вас пайки. Надеюсь, капитан Соло не будет против такого распределения.       — Спасибо, Три-Пи-О, — Люк рассеянно похлопал дроида по руке. С-3ПО положил на стол пару прозрачных тюбиков с серой белковой жидкостью. Лея почувствовала, что ее внутренности выворачивает. Люк отвинтил крышку тюбика и уже хотел выдавить содержимое себе в рот, но встретился с Леей взглядом и положил пакет. Должно быть, из вежливости. Или испортился аппетит.       Лея ощущала себя как во сне. Она сидит на борту зачуханного кореллианского транспортника, которым управляют наемник и вуки, в компании дроида и непонятного одаренного парня, и ей предлагают порошковый каф и белковый тюбик. А Альдераана больше нет. Альдераана! Лея пыталась задавить в себе истерику. Хватит уже, два дня истерила.       — Так значит, генерал Кеноби взял тебя в падаваны…       — В кого?       — В падаваны, — растерянно повторила Лея и сделала жест, как бы показывая падаванскую косичку. — В ученики.       «Он ничего не знает. Совсем провинциал»       — А, да, — заторопился Люк. — Но это было… позавчера, да. Он просто не успел. Он даже не сказал чего-то вроде «аккуратнее со световым мечом, не порежь себя»…       — Световым мечом нельзя порезаться, — заметил С-3ПО. — Можно только сразу отрезать конечность.       — Да. Спасибо еще раз, Три-Пи-О.       — Пожалуйста, мастер Люк. Пейте каф, ваше высочество. Это полезно.       Лея откинулась на спинку скамьи и смотрела на кружку кафа сквозь опущенные ресницы. Побитая кружка из синего пластика. Царапины на блестящих руках дроида. Мигающий свет в проходе. Пятна от кафа на столе для дежарика. Мелочи, из которых складывается реальность. Лея Органа жива.       Как не хватает рядом кого-нибудь, кому можно довериться… опытного, по-настоящему взрослого…       Лея отхлебнула еще кафа. Он остыл, и она наконец стала чувствовать вкус. Зря. В горле осталось неприятное ощущение горечи.       — Ты, наверное, к такому не привыкла, да?..       Это так мило, отметила Лея. Люк стал обращаться к ней на «ты». Она даже не сразу заметила, что закашлялась, а когда заметила, спокойно стерла капли кафа с губ прямо рукой. Здесь определенно не до салфеток.       — Тебе нужно отдохнуть. Я пойду спрошу у Хана… эм, подушку…       Странная у меня команда выходит, подумала Лея. Вот несостоявшегося падавана подобрали. Но он, конечно, хороший… Она слушала вполуха, и смысл слов доходил до нее с опозданием. А когда дошел, Лее пришлось давить в себе желание обнять этого паренька. Броситься на шею и крепко стиснуть обеими руками. Не то чтоб он что-то особенное сказал, но желание контакта — хоть с кем-нибудь — было настолько сильным, что Лея испугалась, как бы ей не сорвало контроль над эмоциями. «Впрочем, — мрачно подумала она, оглядев подол платья, на который налипли шерстинки, — вуки я уже потискала».       — Ты ведь устала. Правда?       — Да. Я просто… очень устала, — проговорила Лея, таращась на поверхность кафа и чувствуя отвращение. Голос ее подвел. Люк искоса посмотрел на нее:       — Они… с тобой…       Его глаза потемнели от ужаса. Лея физически чувствовала, как он сверлит ее взглядом, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Она высоко подняла голову и заулыбалась:       — Это все ничего… — улыбнулась еще шире, ощущая себя победительницей. — Я ведь им ничего не сказала…              Дроид круглый и какой-то толстый. Лея сидит на койке, вжавшись спиной в стену. Она понимает, что сейчас будет. Дроид ощетинился щупами, иголками, сверлами… Лея чувствует, как тошнота подкатывает к горлу. Ну что ж. Великая Сила… Да здравствует Альдераан. Да здравствует Республика. Да здравствует Альдераан.       Лея смотрит во все глаза и не может отвести взгляд. В горле сухо, будто в пустыне. Парящий дроид приближается к ней. Такой блестящий, гладкий. Щупы подрагивают. Он поднимает манипуляторы на уровень ее глаз. Лея хочет выдавить из себя «я ничего вам не скажу», но затыкает себя на полуслове: сейчас не надо провоцировать. Надо просто закрыть глаза и думать о хорошем…       Папа, родной, где ты? Если бы только знал…       Дроид едва касается ее щупом — а сердце уже падает в пустоту.       А эти что? Будут тут стоять и смотреть? Четверо солдат, все офицеры. И — он. Вейдер. Страшный человек. Черная тень. Правая рука императора. В абсолютной тишине звучит его шумное, хриплое дыхание. У него, должно быть, синтетическая трахея, дышит с помощью воздушного насоса, заставляющего легкие сжиматься и расправляться. Ххх-шш. Ххх-шш. Звук надвигающейся смерти. Очень медленной смерти.       Лея остается сидеть с широко открытыми глазами. «Я не закричу», — обещает она себе. Дзынь! На ее запястье смыкается наручник. Лея со страхом смотрит на свою руку в блестящем черном ободе. На свои красивые, белые пальцы с ухоженными ногтями. От одной мысли о том, что от ее пальцев останутся ошметки мяса, желудок выкидывает кульбит. Лея наклоняет голову. Сейчас. О великая Сила…       «…что же ты, дура, не позорь дом Органа…»       «…я им никогда ничего не скажу…»       Ее прошибает разряд тока.       Время останавливается. Лея откидывается назад, изогнувшись в пояснице, и ударяется затылком о стену. Ей кажется, ее дыхание прерывается. Сквозь пелену искаженного восприятия доносится страшный, ни на что не похожий шум, и только потом Лея понимает, что это верещание вырывалось из ее широко распахнутого рта. Искры перед глазами летят, как полосы сияющего света за иллюминаторами корабля в гиперпрыжке. Мир плавится и плывет.       Ее внутренний взгляд заливает нестерпимым светом.       Скажи мне, где база повстанцев.       НЕТ!       Что-то страшное, хлесткое, как плеть, проникает в ее черепную коробку, и Лея пытается противостоять ему всеми силами, забрасывая его случайными воспоминаниями, как гранатами. Свет. Свет — ее оружие. Озера Альдераана. Горы. Чистый морозный воздух. Лицо матери. Старая няня. Игра в дежарик. Лея не чувствовала своего тела. Зато она ощущала Силу: висела на ее нитях, как на цепях; ничем другим, кроме как Силой, она не могла это назвать, и ей хотелось верить, что это и есть Сила, что это не смерть, а всего лишь растворение в пространстве, и холодная сталь, которая режет ее мистические цепи, это всего лишь вторжение в ее ум, не смерть, не смерть…       Лея уронила руки на колени, а голову — на скользкие, мокрые руки. Ей понадобилось много времени, чтобы понять, что она жива. Что-то вилось вокруг нее, чужое, страшное. Плеть-змея, которой хотелось наступить на хвост. Лея зажмурилась. Она ждала, что сейчас будет еще один разряд тока, и предчувствие боли было мучительнее, чем боль.       — Еще раз.       Низкий, механический голос.       Всплеск.       Лея закричала, не слыша себя. Она поняла, что если не даст себе кричать, то задохнется. Надо орать. Сквозь боль, сквозь свет, сквозь непроницаемые стены. Надо орать, пока горло не охрипнет, пока силы не покинут, пока не останется только мертвая ярость, настолько осязаемая, что ее можно взять в кулак, превратить в меч и перерезать кому-то горло.       Скажи мне, где база повстанцев.       А в ее голове этот голос звучит иначе. Холодный, но не синтетический. Что, не нравится тебе твое механическое горло, Дарт Вейдер?       Она дышала тяжело и хрипло. Ей казалось, следующее произнесенное слово разорвет ее глотку на части. Звуки из внешнего мира перемешивались со звуками в ее голове. Полухрип-полускрип. Это он так смеется? Отвратительная имитация смеха.       Лея подняла голову. Слезы текли у нее по щекам.       — Видели? Она чувствительная к Силе, — сказал Вейдер офицеру.       — Да, милорд! — выпалил офицер, как будто не умел говорить ничего другого. Лея вцепилась обеими руками в колени.       — Оставьте нас. И этого жирного дроида с собой заберите, он меня раздражает.       — Да, милорд…       — Сволочи, — шептала Лея себе под нос, — сволочи, сволочи…       Ее никто не слышал.       «Я никогда им ничего не скажу»       Двери закрылись со стуком. Лея чувствовала, что сейчас будет только страшнее. Ее сердце стучало так, будто хотело сломать ребра.       — Отвратительная станция эта «Звезда смерти», не так ли? — заметил Вейдер с подобием задумчивости. Или, может быть, Лее просто показалась эта интонация размышления. Лея вытерла слезы тыльной стороной ладони. Она напряглась, как кошка перед прыжком, готовая отражать ментальные атаки. — Мне тоже не нравится.       Мерный шум его вдохов и выдохов. Говорят, монотонные звуки успокаивают. Ага, успокаивают. Как тиканье таймера бомбы замедленного действия.       — Огромная… что само по себе недостаток, потому что совершенно непонятно, как ее защищать… при этом с единственным калибром. На нее кинули столько ресурсов, что хватило бы на десять звездных разрушителей. И для чего, спрашивается? Практика показывает, что почти того же эффекта можно добиться при помощи орбитальной бомбардировки.       — Если вы пытаетесь запугать меня, — процедила Лея, — то не выйдет.       Впервые в жизни она увидела живую машину на службе императора, когда ей было шесть лет. Тогда она еще не знала, что Вейдера надо бояться. Она впервые побывала на Корусанте, удрала от дроида-няньки, забрела куда попало и к концу дня, пока папа срывал глотку в Сенате, увлеченно каталась на плече Вейдера. Его дыхание казалось ей очень смешным. Бедный папа. Когда он узнал об этом, у него прибавилось седых волос.       — Это игрушка императора, — объяснял Бейл Органа, когда Лея стала постарше. — Вот у тебя куклы, а император — опасный человек, и куклы у него отвратительные.       Когда Лее было шестнадцать и она была с отцом на торжественном приеме в честь установления Империи, ей довелось еще поболтать с Вейдером. На ней было жемчужное платье и она считала, что все ее ровесники — идиоты, зато ее очаровали розовые зефирные эклеры. Крошечные, меньше ее мизинца, и сладкие, как сок. Вейдер откровенно скучал, и эклеры его, конечно, не прельщали. Лея сказала ему, что она никогда не пробовала альдераанского изумрудного вина, потому что папа ей не разрешал, и тогда Вейдер сам налил ей бокал — должно быть, назло сенатору Органе.       Лея медленно потягивала изумрудное вино, морщась от алкогольного привкуса, а Вейдер рассказывал про звездные разрушители, астромеханику и далекие глухие планеты Внешнего кольца. Он спросил, действительно ли ей интересно или она из вежливости делает вид. Лея ответила, что ей как наследнице правящего дома Альдераана положено знать как можно больше об устройстве Галактики.       — И к тому же, — добавила она, — всегда интересно послушать, как старшее поколение вспоминает о своей молодости.       Тогда она впервые услышала, как Вейдер изображает смех.       Нет, она никогда его не боялась. Она и сейчас не боится.       Бейл Органа тоже, конечно, не боялся; но опасался. По его лицу можно было прочитать отторжение. Как будто на его глазах Вейдер сделал что-то омерзительное, скажем, сдирал кожу с трупов. Он сказал Лее никогда не подходить к Вейдеру. Лея не помнит, было ли это до эклеров или после.       Эклеры. Жемчужное платье. Изумрудное вино. Приятный был вечер. Лея решила, что именно этим воспоминанием будет защищаться, когда Вейдер полезет к ней в голову в следующий раз.       Он не полез.       — Я не пытаюсь вас запугать, — равнодушно сказал Вейдер, — зачем мне?       Слезы на щеках высыхали. Лея понимала, что со стороны представляет из себя жалкое зрелище, и это ее раздражало. На плечах как будто лежал камень.       — Я пытаюсь вас вывести из себя, — таким же будничным тоном продолжал Вейдер.       — Вы уже меня вывели из себя, — коротко сказала Лея. — Я хочу вырвать эту трубку из вашей трахеи и запихать ее вам в задницу.       Снова механический смех. Желание вырвать трубку из трахеи превратилось в желание задушить голыми руками.       — А вы, ваше высочество, истинная дочь своего отца. Бейл Органа, сколько его помню, всегда был тем еще хитрым кэнноком. Было очень умно с его стороны отправить с чертежами станции вас, как чувствительную к Силе. У чувствительных намного выше устойчивость к ментальному воздействию.       — Мой папа отправил меня как единственного человека, которому он может доверять, — отрывисто проговорила Лея, — и если вы продолжите говорить, якобы он держит меня за разменную фигуру, вы быстро договоритесь до того, что я возьму всю свою чувствительность к Силе в кулак и проломлю ваш идиотский шлем.       — Я был бы рад на это посмотреть, — ответил Вейдер. — Но, скорее всего, у вас не получится.       Значит, это действительно Сила, рассеянно подумала Лея. Мидихлорианы, бушующие в ее крови? Нет, папа, конечно, об этом не знал. Как же жаль его. Как же он будет переживать, когда узнает, что с ней, с Леей, стало.       — Продолжайте, — глухо сказала Лея, теперь гадая, как бы спровоцировать Вейдера. Может, так будет проще. Пыточный дроид никогда не даст заряд, достаточный, чтобы убить человека; а у ситха может слететь контроль. У него должны быть слабости, в которые можно уколоть, чтобы он ощутил ту же горечь, ту же ненависть… должны ведь? Человек ли он еще?       — А вы думаете, это мне прям так сильно нравится — смотреть на вас сейчас? — спросил он.       — Да, — ответила Лея. — Я думаю, что вам нравится смотреть, как красивая благородная девушка кричит от боли и трясется от ударов током.       Поскрипывание сочленений доспеха. Он покачал головой. У него почти не было жестов; Лея не первый раз обращала на это внимание, но никогда прежде Вейдер не казался ей таким отталкивающим во всей его нечеловеческой жуткости.       — За что вы сражаетесь, ваше высочество?       — За Альдераан, — сказала Лея. — За дом Органа. За остатки разума в этой проклятой Галактике. За то, чтобы ваша Империя не ломала то, что никак не может починить.       — Красиво говорите. Вас бы на трибуну.       — Совета больше нет, — медленно проговорила Лея. — Значит, окончена моя политическая карьера.       — Или же это всего лишь начало?..       — Не заговаривайте мне зубы, — огрызнулась она. — Мы не в цивилизованном обществе, чтобы вести светские беседы. Давайте, делайте со мной что хотите. Хоть молниями бросайтесь, мне все равно.       Она попыталась в мыслях вообразить вкус изумрудного вина. Сладкого, как воздух Альдераана…       Холодная змея-плеть скользнула в ее сознание, но Лея была готова и спокойна.              — Вейдер?       — Он самый, — Лея крепко сжимала в ладонях кружку с холодным кафом. — Он ужасный человек. Но бояться его не надо. Его надо презирать.       Люк опустил голову, рассматривая пятна на столике:       — Бен сказал мне, что это Вейдер убил моего отца. А теперь… и Бена тоже. Так странно. Да? Мне кажется, я до сих пор не могу это полностью осознать.       Лея положила руку на его ладонь.       — Мне очень жаль, мастер Люк, — сказал С-3ПО. — Это было ужасно.       — Три-Пи-О, а ты помнишь атаку на храм джедаев? — спросила Лея. — Девятнадцать лет назад…       — Увы, или же к счастью, нет, ваше высочество. Мои воспоминания стартуют с того момента, когда Империя уже была империей, я служил ее величеству Брехе, а вы тогда были вот такая маленькая, лежали в колыбели и очень мило сучили ножками.       Лея скованно заулыбалась.       — Надо сказать, я очень рад, что мое техобслуживание всегда проводилось согласно инструкции и мне регулярно чистили долговременную память, — продолжал С-3ПО. — Если дроиду не чистить долговременную память, у него автоматически развиваются такие ужасные черты характера, как вредность, наглость, непослушание и лицемерие. Не будем показывать пальцем на отдельных дроидов. А! Вы наконец-то улыбаетесь, ваше высочество. Это очень, очень приятно.       — Я просто очень надеюсь, что все будет хорошо, — пробормотал Люк. Перед ним на столе лежали открытый пакет с пайком и лазер-отвертка. — Но мы пока ничего не можем для этого сделать, да?       В дверях появился Чубакка, возмущенно рыча. Люк показал ему лазер-отвертку:       — Вот она.       Чубакка помотал головой и проворчал нечто отрывистое.       — Слушай, парень, я действительно не говорю на вашем языке, — Люк развел руками. Чубакка мрачно посмотрел на него из-под упавшего на нос клока шерсти и попытался показать жестами нечто квадратное. — Коробка? Нет? Ящик? Даже не представляю. А, дефлектор?       Чубакка согласно взревел.       — Дефлектор! — воскликнул С-3ПО. — У нас все еще проблемы с дефлектором. О, нет. Это очень плохо. Перегрузка дефлектора при выходе из гиперпрыжка может привести к ужасающим последствиям.       — И как я только в этом оказался, — печально вздохнул Люк, напоследок взглянул на Лею и уныло, как на эшафот, направился следом на Чубаккой, стараясь при этом держаться на расстоянии от шерстистой спины.              — Капитан Соло.       — А-ась? — Хан выключил голопроектор, на котором листал фрагменты журнала «Звезда Корусанта», и развернул кресло к выходу. Вид у него был страшно довольный. Лея мимоходом подумала, что с вирусом-то он должен был разобраться, но спрашивать не стала, боясь получить ответ «я и не начинал».       — У вас на корабле есть душ? Есть же, да?       — Какие интересные вы вопросы задаете, ваше-ство, — Хан поднял бровь. Лея подавила в себе желание запустить в него чем-нибудь и спокойно сказала:       — Я хочу привести себя в порядок и отдохнуть. Раз на вашем корабле даже нет нормальных припасов.       — Нет нормальных припасов? — переспросил Хан. — Ну, это просто недоразумение. Посмотри в третьем справа ящике, сестренка, там должна была оставаться колбаса.       Лея сделала себе мысленную заметку к этой колбасе даже не прикасаться.       — В третьем справа ящике, — за ее спиной замаячил С-3ПО, — находится большое количество разнообразных устройств для приготовления съестного, таких как кастрюля, сковорода и чайник. Однако при попытке заглянуть под крышку кастрюли я уверился, что там мне не рады, и оставил зарождающуюся цивилизацию спокойно следовать по пути прогресса. Также мной были обнаружены некоторые съестные артефакты, к которым я не рискнул прикасаться, боясь потревожить процесс зарождения жизни.       — И вот так вы тут живете? — насмешливо переспросила Лея.       — Ну извините, — Хан недовольно скривил лицо, — изысканнейшие неймодианские грибы вчера доели. Душ — из кают-компании налево, направо и потом туда, где застрявшая дверь, увидишь спальные места, душ будет справа. Только осторожно с дверью душевой, она открывается.       — И как вы предлагаете мне принимать душ? — насупилась Лея.       — Ну, придерживать дверь.       — Как? Одной рукой мыться, другой держать дверь?       — Почему? Дверь надо придерживать ногой.       Лея смерила Хана уничтожающим взглядом.       — Я могу подержать дверь за вас, ваше высочество, — услужливо вставил С-3ПО.       — Мне все стало ясно, — сказала Лея. — Но я справлюсь. Как я понимаю, на фен и тапочки нельзя рассчитывать, но хотя бы полотенце?.. Чистое и сухое.       — Чистое и сухое одновременно? — переспросил Хан. — Можете вытереться Чубаккой… ситх, надеюсь, он нас не слышит.       — Я понимаю, у вас на корабле коврик не на полу, а вместо бортмеханика, но если вы продолжите в таком же тоне разговаривать с принцессой, это вычтется у вас из оплаты.       Хан прикусил язык. «Один-ноль», — подумала Лея.       — Ужасно, — прокомментировал С-3ПО. — Просто ужасно.       — Послушай, блестящая штука, вот ты — не принцесса, и я могу отправить тебя в техотсек, — Хан ткнул в него пальцем.       — Повежливее, — возмутилась Лея. — Чем вам не нравится этот дроид?       — Он похож на набуанца. Я не люблю набуанцев.       — Ни в коем случае не похож! — заявил С-3ПО в праведном гневе. — Я честного альдераанского производства.       — Да ты посмотри на себя, дроид! В твоей блестящей заднице отражается полкорабля! Из тебя такой же альдераанский образец, как из меня лорд ситхов!       — Но хотя бы расческа у вас на корабле есть? — спросила Лея. Хан с готовностью кивнул:       — Ну конечно, есть. Разве может такой очаровательный мужчина, как я, ходить нерасчесанным? Эй, Чуи! Неси расческу!       До рубки донеслось отдаленное рычание.       — Видите, ваше-ство? Все есть, — Хан закинул руки за голову. — Вы садитесь. А то мне даже неловко становится.       С-3ПО вежливо развернул кресло второго пилота. Лея села. Ей становилось даже уютно. Хан повернул к ней голову:       — А вы мне доверяете, ваше-ство?       — Нет, конечно, — честно призналась Лея.       — Ага. Думаете, что я могу отпереть вас куда-нибудь на Корусант в ожидании, что мне там заплатят больше?       — Да, — сказала Лея. — Но мне все равно некуда деться. Так что остается лишь надеяться, что генерал Кеноби в вас не ошибся.       — А зря вы в меня не верите, — Хан подмигнул. — Очень зря. Я не такой человек. Да и вообще… — он передернул плечами. — На Корусанте не заплатят. Скорее пустят в лоб луч из бластера.       — Да, — трагически заключил С-3ПО, посторонившись, чтобы дать Чубакке влезть в рубку. — В современном мире трудно рассчитывать на честные товарно-денежные отношения.       Чубакка с довольным подвыванием протянул Лее расческу, держа ее, как реликвию, перед собой на вытянутых руках (или же лапах?). Лея уставилась на нее:       — Что это?       Предмет больше всего напоминал грабли-манипулятор сельскохозяйственного дроида. В зубцах запутались жесткие шерстинки.       — И вы этим расчесываетесь? — Лея подняла раздраженный взгляд.       — Да. Мы этим и расчесываемся.       Лея едва не задохнулась от возмущения:       — Вы расчесываете себя той же расческой, что и вуки?!       — Неправда! — воскликнул Хан. — Он сам расчесывается! — Чубакка согласно загудел. — А вообще-то тебя давно пора подстричь, старина. Ты похож на страшный куст. Держу пари, в саду ее высочества такие не растут.       Лея рывком поднялась с кресла, локтем отодвинула Чубакку и гордо вышла. Хан остолбенело посмотрел ей вслед:       — Вот же ситх…       «Должно быть, леди-человеку не нравится у нас, — предположил Чубакка. — Но мы отвезем ее на планету, и там ей будет лучше»       Хан обхватил голову обеими руками. Он ругал себя за то, что вообще открыл рот. Принцесса, надо же! Нежное создание! Но она так на него посмотрела, как будто хотела испепелить взглядом. Гордая. И храбрая. И маячок искала, ползая на коленях между ящиков, и выкашивает имперских штурмовиков из бластера…       — Чуи, скажи… я ужасный человек, да? — мрачно пробубнил Хан.       «Честно говоря, я не разбираюсь в людях. Не знаю, каким должен быть хороший человек. Как вуки ты неплох»       — А она? Как вуки.       «Она тоже хорошая»              В ящике под койкой, среди чистой одежды, обнаружилось мягкое махровое полотенце. Лея некоторое время сидела на койке, держа полотенце на коленях и думая о какой-то ерунде, а затем уткнула в него лицо. Запах чистоты; то есть, отсутствие запаха. Выставив недовольно пищащего Р2-Д2 на стражу двери, Лея зашла в душ — крохотный отсек метр на метр, где вода лилась с потолка — и наконец разделась и расплела волосы. Сквозь щелку двери, вытирая с лица потоки едва теплой воды, Лея наблюдала, как Р2 мрачно моргает лампочками из-под наброшенного на его корпус платья (он сделался похож на толстого тойдарианца в народном костюме с пышной шапкой!). Она долго стояла под душем, закрыв глаза и представляя, как с ее тела стекает вся осязаемая мерзость сегодняшнего дня.       Полегчало.       Мыло в диспенсере засохло. Диспенсер висел покосившись, на одном болте. Лея долго выжимала намертво спутанные волосы, как губку, затем укуталась в протянутое дроидом полотенце и так и вышла в кубрик. Если у капитана Соло тут установлено видеонаблюдение, ей уже наплевать. С волос Леи на полу натекла лужица, в которой проскальзывали босые ноги. Подумав, Лея снова залезла в ящики и переворошила их в поисках того, что можно было надеть на себя. Брючины, конечно, были ей длинны, пришлось закатать. Рубашка свисала на плечах, но и это, впрочем, ничего, на Корусанте так ходят. Труднее всего было разобраться с ремнем: Лея взяла лазер-отвертку и долго копошилась, пытаясь проделать в нем дырку. Р2, вертясь кругом, настойчиво предлагал помощь, но Лее хотелось сделать это именно самой и именно лазер-отверткой.       Зеркала, конечно, никакого не было. Лея протерла дроида мокрым полотенцем и пыталась рассмотреть себя в его гладкой поверхности. Себя в мужской одежде, со всколоченными волосами. Как будто не принцессу Лею Органу, а какую-то другую девушку.       — Хороший дроид, — Лея похлопала Р2 по корпусу, сунула ноги в туфли и отправилась на разведку. В кают-компании Чубакка и С-3ПО играли в дежарик. Увидев Лею, Чубакка одобрительно заревел; по меньшей мере, Лея понадеялась, что это было одобрительно.       — О, ваше высочество, — восторженно воскликнул С-3ПО, — вы выглядите просто очаровательно!       — Как дела с дефлектором? — поинтересовалась Лея. Чубакка закивал. — Отлично. Продолжайте в том же духе, ребята, — и она направилась в пилотскую рубку. Интересоваться насчет видеонаблюдения.       В рубке капитан Соло что-то настойчиво втолковывал Люку. Лея услышала слово «Альдераан» и остановилась. Даже отошла в сторону, чтобы ее не заметили раньше времени.       — Я тебе говорю, я только что проверил, вот, — перед Ханом была включена голограмма из «Звезды Корусанта», показывавшая стопятиэтажную иглу Корос-Центра. — Она действительно дочь сенатора Органы. Смотри, — Хан перелистнул страницу журнала. На голограмме появились три человека. Одетая в зеленое красивая женщина, высокий мужчина, молодая девушка. Они стояли, позируя для голографии. Королева Альдераана, принц-консорт Альдераана, принцесса Альдераана. — Это она. Наша пассажирка.       — А до этого ты сомневался?       — Нет, я не сомневался, но… — Хан махнул рукой. — Но вляпались мы по полной. Ты думаешь, это все куча внезапных совпадений? Нет. С самого начала все было понятно. Альдераан получает обвинение в поддержке мятежа, Альдераан отрицает обвинение, Бейла Органу выкидывают из Совета… Обычно после такого перед Советом публикуют доказательства, что такая-то планета спонсирует флот мятежников, и Совет дает добро на орбитальную бомбардировку. Но Альдераан — это вам не жалкий Телос какой-нибудь. Поэтому Совет распущен и император дает добро сам себе. И не на орбитальную бомбардировку, а сразу… пух-пух-бабах!       Хан сделал жест, как бы ломая что-то пополам.       — Все это неспроста, парень, я тебе говорю. Планеты не взрывают просто так. Интересно, настолько далеко влез этот хитрый навозный жук Органа, что из-за его махинаций взорвали планету. И я готов дать руку на отсечение, что она просто истинная дочь своего отца! — в такт словам Хан постукивал по приборной панели. — Что в итоге? Мы обречены.       — Обречены — это сильно сказано, — недоверчиво проговорил Люк. Он сидел, закинув ногу на ногу, и меч свободно болтался у него на поясе. Интересно, подумала Лея, он с ним так и ходит постоянно? Хан прищурился:       — А ты совсем ничего не знаешь о текущей политике, да?       — На Татуине все ненавидят Империю, — признался Люк. — А до этого, как говорит мой дядя, ненавидели Республику.       — На Татуине, кажется, ненавидят любые попытки принести туда цивилизацию. Не обижайся, но это так. А на приличных планетах, вроде Кореллии… — Хан помолчал и запустил пальцы в волосы. — Я почти уверен, что «Звезда смерти» больше чем наполовину сделана из кореллианских композитных материалов. При этом Кореллия никогда не была на стороне Империи, и это всем известно. Экономические клещи, дружок. Империя вытянет из неугодной планеты все соки и бросит ее, как ненужную оболочку. Альдераан слишком долго сопротивлялся — и разлетелся на куски.       — Я даже не знаю, как сопротивляться Империи…       — А никак. Рано или поздно Империя такими темпами разрушит сама себя. И плохо будет всем, от Корусанта до Татуина. Если только император со своими советниками вовремя не поймет, что цивилизацию нельзя наносить, как удар ножом.       — Я нигде не был, кроме Татуина.       — Ну вот, не видел, что такое цивилизация. Цивилизация в представлении Империи, я имею в виду. Гражданская война идет двадцать лет, а к чему мы в итоге пришли? К выводу, что проще взорвать планету и послать к ситхам экономику по сектору? Хаттова шутта, Галактика этого не выдержит.       Люк покачал головой:       — Я тоже не знаю, что делать. Пойду в Альянс пилотом, если возьмут.       — Ну и иди, раз тебе идти некуда. Только давай без идеализма, к тому же, говорят, там мало платят. У Альянса нет шансов. Альянс держится, пока держится Империя. Не будет Империи — и Кореллия с Альдерааном пере… а, ситх, Альдераан. В общем, это как фигурки для дежарика. Сколько их не выстраивай, ты из них ни Империю, ни Республику не сложишь, потому что они все с зубами и у каждой своя пищевая цепочка.       — Красивое сравнение, — сказала Лея. Хан вздрогнул:       — Шутта!..       Люк смотрел на нее квадратными глазами. Лея оперлась о дверной косяк:       — Я тоже хочу поговорить о политике.       — Ну нет, — нахмурился Хан. — Трепаться о политике в пилотской рубке — это признак дурного тона.       Он поднялся с кресла и показал на него Лее. Лея сделала вид, что не поняла, и осталась стоять. Хан показал на кресло еще усерднее, широко взмахнув руками. Лея спрятала улыбку:       — Может быть, вы и неплохой человек, капитан Соло.       — Как я могу быть «неплохим» человеком? — парировал тот. — Я только что назвал вашего отца навозным жуком.       — О, не только вы его так называете, — легко ответила Лея, опустившись на край пилотского кресла. — Но мне-то какая разница? Он самый лучший на свете.       — О. Везет. А мой папа однажды чуть не проиграл меня в сабакк.       — Если вы будете обсуждать отцов, то я, пожалуй, пойду, — осторожно сказал Люк. — Меня дядя и тетя растили.       — Ну, может, твой папаша тоже проиграл тебя в сабакк?       Люк наградил Хана таким уничижительным взглядом, что Лея искренне забеспокоилась.       — Итак, — Хан пожал плечами, — с отцом здесь повезло только ее высочеству.       — Да, — задумчиво проговорила Лея. — Самый замечательный, самый лучший на свете. А ведь он мне даже не родной отец. И мама не родная. Кажется, в «Звезде Корусанта» однажды об этом писали?       — А ведь да, — влез Люк. — Ты совсем не похожа на королеву Альдераана, — он скованно улыбнулся в ответ на ее вопросительный взгляд. — Но вы обе красивые.       — В «Звезде Корусанта» шестилетней давности есть трогательная история о том, как королева и принц-консорт взяли на воспитание новорожденную сироту, — отозвался Хан. А он, отметила Лея, с усердием подошел к перебиранию информации. — Но приняв во внимание то, что ты не против, когда твоего отца называют жуком, думаю, тут кроется что-то поинтереснее.       — Ну… — начала Лея. И замолчала.       — Ну? — Хан сел на корточки перед ней, глядя снизу вверх. — Нет уж, ваше высочество, если начала, тогда говори до конца.       Лея снова заулыбалась. Ей хотелось поговорить.       — Папа сказал мне, что моя биологическая мать умерла при родах, — начала она, — но никогда не называл точно, кто она. Только говорил, что она была его другом. Когда я была поменьше, я иногда приставала к нему на эту тему. И однажды он устал от этого и сказал мне «Это тонкое политическое дело. Уяснила?». И я уяснила…       — Но ты догадываешься, кто она была такая? — спросил Люк.       — Да, — Лея облизнула пересохшие губы. Она много думала об этом, но никогда не говорила вслух. — Я думаю, что это была сенатор от Набу Падме Наберрие.       — Падме Наберрие? — переспросил Хан. — Что-то знакомое. Ее никогда не упоминали в криминальных хрониках?.. а, ситх, благородная же леди…       — Ага, ситх, — спокойно заметила Лея. — Ее убили ситхи во время становления Империи. По меньшей мере, согласно официальным данным она была арестована за измену и убита при попытке сопротивления. Это было спустя два дня после моего рождения. Даты, как понимаете, в таких небольших масштабах можно подделать.       — Но ты думаешь, что…       — Падме Наберрие никогда не обладала серьезным политическим весом. Если у нее и были какие-то планы против императора — который, на минуточку, бывший сенатор Набу, наставник и покровитель Наберрие! — то стоили они не больше, чем пшик. Согласно отчетам, она умерла от асфиксии, но на приложенных фотографиях не было следов удушения на шее. Задушена Силой? Кто в здравом уме стал бы посылать настоящего ситха разбираться с молоденькой политиканшей?       — «Молоденькая политиканша», — ухмыльнулся Хан. — Запомню и буду использовать.       — И она была другом моего отца, — продолжала Лея, не удостоив Хана даже беглым взглядом. — Ей было под тридцать, но она не была замужем. Я думаю, что она умерла при родах. Рожая меня. Сенатор была беременна вне брака, вот что имел в виду мой папа, когда говорил «это тонкое политическое дело». Она хотела сохранить ребенка, но так боялась выдать свою беременность, что не обращалась к врачам. Кто вообще умирает при родах на цивилизованных планетах? Она умерла.       — Натянуто, — Хан поцокал языком. — Еще идеи?       — Нет, не натянуто, — настаивала Лея. — Это все объясняет. Почему папа молчал о том, кто моя мама? Потому что это могло ударить не только по честному имени умершей женщины, но также по нему или по мне. Если бы всем стало известно, что Бейл Органа был в курсе личной жизни сенатора Наберрие, возникли бы неудобные вопросы. О том, насколько Органа замешан в дела Набу…       — …и о том, не сам ли принц-консорт провел погрузку в пассажирский отсек сенатора…       — Нет! — отрезала Лея. — В этом я уверена. Я ведь совсем не похожа на папу. Скорее всего, моим биологическим отцом был кто-то из окружения Наберрие. Какой-нибудь офицер, или пилот, или вообще официант. Но разве это важно? Я часть рода Органа. Бейл Органа — мой папа, и я люблю его. Так любила…       «Я последняя из рода Органа»       Теперь уже совсем не важно. Лее хотелось продолжать говорить о том, что скрывал от нее отец; а такого было очень много. Ей хотелось говорить об этом назло вселенной, чтобы, по закону подлости, папа оказался жив и устроил ей взбучку за слишком длинный язык.       Хан хлопнул себя по коленям:       — Так значит, ты по меньшей мере наполовину набуанка! Так это все объясняет! И этот набуанский дроид в блестках…       — Нет! Это не так работает! И дроид не набуанский!       — На-бу-ан-ский!              Через десять минут перед Леей стояла кружка кафа. Еще одна. На краю мыслей роилось желание вылить этот каф капитану Соло на голову, но Лея не стала этого делать: все же тот старался. Лея сидела в развернутом к выходу кресле пилота и болтала ногами. Люк старательно нарезал колбасу. За переборкой Хан и Чубакка спорили о том, где организовать четвертую койку. С-3ПО тащил какую-то штору в цветочек, о которой капитан Соло сказал, что это простыня.       — Вот ты как думаешь, Люк, — говорила Лея, чувствуя блаженную дремоту, — сколько набуанцев нужно, чтобы вкрутить лампочку?       — Даже не представляю. А сколько?       — Шесть. Один выбирает лампочку в соответствии с новейшими веяниями набуанской моды, другой следит за сочетанием лампочки и люстры, третий доказывает в Сенате необходимость вкручивания лампочки, четвертый руководит освещением проблемы лампочки по головидению, пятый нанимает гунгана, чтобы тот вкрутил лампочку. А шестой — гунган.       Люк недоверчиво поднял бровь. Лея вздохнула:       — Ладно, забыли.       — Мы договорились до того, что первую половину полета за приборами дежурю я, вторую — Чуи, — объявил Хан Соло, остановившись в проходе. — И никаких проблем с койками.       — А дроиды не могут подежурить? — спросила Лея. Хан надменно ответил:       — Я не доверяю дроидам. Я не доверяю никому, кроме себя и Чуи, — он сунул голову в коридор и крикнул: — Верно, Чуи? — послышался согласный рык. — Кажется, он даже не расслышал, что я сказал, но все равно согласен. Лучший бортмеханик.       — Как ты его вообще понимаешь? — Люк передал Хану кусок колбасы. Хан с аппетитом его съел и поднял вверх масляный указательный палец:       — Мой друг, полетаешь с Чуи на одном корабле столько лет, сколько я, и будешь читать мысли вуки по одному его пер… в смысле по тому, как он лает.       — Вуки лают? — испугался Люк.       — Лают, воют, рычат, какая разница? Для меня-то он разговаривает.       — А ты сам умеешь говорить на шириивуке?       — Я пытался, — признался Хан. — Но Чуи сказал, чтобы я не смел даже пробовать в приличном обществе, иначе он задохнется от хохота.       Из-за переборки донеслось эмоциональное «р-р-раа!». Лея фыркнула и потянулась за колбасой, стараясь не думать, из чего она сделана.       — Как ты вообще дошел до того, чтобы летать с вуки? — допытывался Люк, держа в одной руке кружок колбасы, а в другой — кружку с кафом. — Я бы никогда не смог. Мне кажется, у меня аллергия на шерсть.       — Не может такого быть, — Хан задрал нос. — Вуки гипоаллергенны. И нет, они не блохастые, а то знаю я некоторых, которые лезут на мой корабль со своими предрассудками. Вуки надо только вовремя мыть, иногда расчесывать и подстригать шерсть между пальцев.       Люк озадаченно захлопал глазами, пытаясь понять, шутит ли капитан. Хан усмехнулся:       — А про нашу первую встречу… о-о-о, малыш, это долгая и интересная история. Когда-нибудь я расскажу ее полностью. Если вкратце, однажды я спас Чуи жизнь и с тех пор он считает, что передо мной в неоплатном долгу и должен помогать мне до конца жизни. Это их обычай. Мне нравится, я не против.       — Это тебе повезло, — заметила Лея. — Я читала, что тем, кто спасает им жизнь, вуки отрывают голову.       — Что? Это еще почему? — испугался Хан.       — Как раз из-за долга жизни. Если вуки обязан служить своему спасителю до конца жизни, ему было бы легче, если бы жизнь спасителя была недолгой. Зафиксировано множество случаев смерти людей от рук вуки — при всей неагрессивности вуки, да-да, — если тем не повезло вляпаться в спасение их шерстистой тушки. Например, один известный случай на Нар-Шаддаа в…       — Так, все, хватит, — Хан схватился за голову. — Моя голова на месте. Чуи ее еще не оторвал, хотя имел кучу возможностей, и, надеюсь, не оторвет. И вообще, дуйте в кубрик спать. А я тут остаюсь.       — Двери не забудь закрыть, — посоветовал Люк. — А то мало ли…              Лея проснулась резко, как от толчка. С минуту она смотрела на подушку перед своим носом. На угол койки, до которого не дотягивалась простыня. На хвост толстой, наспех заплетенной косы. Лея поднялась на локтях. Свет в кубрике был слабый, приглушенный, и она едва могла видеть большую, мохнатую фигуру, свернувшуюся, как спящий фелинкс, на койке напротив. Если Чубакка спит, значит, впереди еще большая часть полета. Лея чувствовала себя не в своей тарелке. Ее грызла неопределенная тревога.       Лея перевернулась через бок и опустилась босыми ногами на холодный пол. Жужжание гиперпривода было мягким и ровным. Потрескивала система вентиляции. На третьей койке, положив голову на руки и подобрав под себя ноги, спал Люк. Лея мимоходом заметила, что световой меч все так же был у него под рукой, как любимая игрушка.       Лея обулась и выглянула в коридор. Желто-рыжее ночное освещение. Тихо. В кают-компании на столе стояла кружка. Лея взяла ее, подошла к синтезатору, налила воды и сделала несколько глотков. Кружку, конечно, никто не вымыл, и у воды был вкус кафа. Оставалось ощущение, будто с того момента, как Лея в наручниках покинула борт захваченного «Тантива-IV», прошло бесконечно много дней. Голова была наполнена туманом.       Р2 стоял у стены в спящем режиме, экономя энергию. Лея погладила его и с кружкой в руках пошла на свет, в пилотскую рубку. Капитан Соло сидел за приборной панелью, уронив всколоченную голову на руки. Он спал. Таймер рядом с ним показывал время до выхода из гиперпрыжка. 00:17:23.       00:17:22.       00:17:21.       — Капитан, — взволнованно позвала Лея. — Хан!       Она осторожно потрясла его за плечо. Хан проснулся мгновенно. Секунда — и он уже был на ногах, оттолкнув Лею и выхватив из-за пояса бластер.       — А-а!.. — Лея в ужасе отступила на пару шагов. Дуло бластера смотрело ей в грудь. Хан остолбенел не меньше, чем она, и опустил бластер:       — Великая Сила… Нельзя же так!       — Посмотрите на таймер, капитан, — чужим голосом сказала Лея, радуясь, что в инстинктах Хана было наставить бластер, но не стрелять. Ей говорили, что к ветеранам войны нельзя подходить со спины; но Хан-то гражданский… Лея все больше убеждалась, что перед ней отъявленный авантюрист и прохиндей. Хан ругнулся сквозь зубы:       — Проклятье… я не думал, что свалюсь. А Чуи где? А еще друг, называется.       — Он тоже спит, — проговорила Лея. — Что вы там говорили про «не доверяю дроидам»?       Хан осклабился:       — Дроидов я тут тоже не вижу, — он протер глаза рукой. — Ситхова башка болит… Обычно со мной такого не бывает, знаете, бла’ародная леди.       — Да-да, в самый неподходящий момент уснуть за приборами, — усомнилась Лея. — Вы должны были сразу оценить свое состояние.       — Мое состояние — прекрасное! — торжественно отозвался Хан. — Думаете, я устал бегать от штурмовиков и уворачиваться от имперских истребителей? Ха! Это так, будни!       Лея опустилась в кресло второго пилота:       — Я все-таки прослежу, чтобы с вами ничего не случилось.       — Со мной? Ничего не случилось? — передразнил Хан, прочесывая волосы пятерней.       — Не хватало еще, чтобы вы свалили эту прогнившую посудину на газовый гигант.       — Прогнившую посудину?! — звенящим голосом отчеканил Хан. — «Сокол» — это лучший корабль этого прогнившего тысячелетия! — он с размаху уселся в кресло. — Десять часов полета от Альдераана до дебрей Внешнего кольца! Это лучший результат, чем у новейших корветов Кореллии! У вас на Альдераане таких кораблей не делали.       Лея склонила голову к плечу. Хан пожалел ее:       — Отдыхай пока, сестренка, — он ударил кулаком по кнопке на панели. За спиной — в коридоре — загорелся яркий свет. Где-то за переборками заскрежетало нечто вроде хрипящей сирены. — Побудка! Мне нужен Чуи. Пусть сам ведет корабль, раз он у нас выспался. А ты спи, принцесса, спи…       — Я не усну, — сонно пробормотала Лея. Хан встревоженно тронул ее за руку; Лея дернулась: — Что такое?       — Ваше-ство, скажи пароль, который нужен, чтобы попасть на базу.       Лея скривила губы:       — Зачем тебе сейчас? Когда подлетим, тогда и скажу.       — А сейчас?       — Сейчас не скажу.       — Да полно тебе, — устало фыркнул Хан. — Уже некуда деваться, мы почти у Явина. Если бы я хотел запереть тебя в трюме и увезти на Корусант, я бы сделал это несколько часов назад, пока ты спала без задних ног, как невинное дитя перед праздником.       Лея промолчала. Хан покачал головой:       — У тебя такое лицо, будто я тебя допрашиваю. «Скажи пароль, иначе я откушу твои нежные пальчики»… тьфу.       Он смотрел куда-то перед собой, на табло со статичными характеристиками гиперпрыжка. Лея поуютнее устраивалась в кресле.       — Он тебя… допрашивал, да?       — Допрашивал, — сдержанно кивнула Лея. Хан что-то пробормотал одними губами. — Но «скажи пароль, иначе я откушу твои нежные пальчики» там не было, гарантирую. Вообще не было ни слова про пароль.       Скажи мне, где база повстанцев.       Теперь Вейдер знает.       — Сволочь, — Хан подпер щеку ладонью и смотрел на Лею искоса. — Я бы с удовольствием сломал ему шею. Но знаешь что? Все, что он хотел узнать, он узнал. И про чертежи станции, и про Явин.       Лея невесело усмехнулась. Читаешь мысли, Хан.       — Одного Вейдер все-таки не добился, — заметила она со странной интонацией. Хан смотрел на нее очень внимательно. — Он… знаешь, это так… интересно даже. Он так много говорил. Про Империю. Про Альянс. Что сопротивление бесполезно. И что мы ни к чему не идем. Что во Внешнем кольце ненавидят всякие попытки донести до них то, что зовется цивилизацией. Что Республика продержалась тысячи лет только потому, что на самом деле существовала только в умах сенаторов. Что Империя — идея без оболочки. Он говорил почти то же самое, что и ты…       — Пытался втереться к тебе в доверие, — резко отозвался Хан. — Ты же не будешь спорить, что я харизматичный и хорошо обращаюсь со словами.       — А еще он сказал… — продолжала Лея, постепенно уходя в себя. — Еще он спросил меня, понимаю ли я, что он имеет в виду. Конечно, я понимала, но молчала. Я ему ничего, ничего не сказала… И он спросил меня, — она пробормотала почти шепотом, чувствуя, что в горле пересохло: — если я понимаю, перейду ли я на его сторону?       — А ты? — быстро спросил Хан.       — А я сказала, что никогда не предам Альдераан.       Лея закрыла глаза.       — Пароль тридцать два-двадцать восемь-ноль два.              Ей ничего не снилось.       — Подъем, ваше-ство. Карета прибыла.       Лея прищурилась на свет. Невероятно живой и яркий свет. Она отвернула голову и передернула плечами. Над головой раздалось утробное рычание.       — Чуи, не пускай на нее слюни. Бла’ародные леди не любят так просыпаться.       Лея распахнула глаза. Ее лицо заливал солнечный свет из лобового стекла. Солнце! Настоящее солнце! «Сокол» стоял на бетонной посадочной площадке у отвесного склона скалы. Сквозь трещины бетона пробивалась трава. По периметру площадки стояли вооруженные солдаты Альянса. Чубакка за спиной ее кресла издал рык, полный удовольствия.       — Почему вы меня не разбудили, — пробормотала Лея, соскакивая с кресла. Без шума двигателя было невероятно тихо. Хан стоял в проходе и ухмылялся:       — Вот, разбудили. Давай, давай, принцесса, уже пора показывать тебя командованию, иначе они не поверят, что мы не случайно сюда залетели.       Лея окинула себя взглядом и слегка запаниковала. Это она в таком виде предстанет перед глазами Мон Мотмы? Заспанная, с плохо прочесанной косой, одетая в мужскую одежду?       — Я хочу хотя бы умыть лицо… — вяло пробурчала Лея.       — Нет времени, — Хан показал ей на выход, — мы уже открываем шлюз. Доброе-доброе утро, принцесса. Люк! Ты чего там маячишь в проходе? Ты бы пошел причесался, а то похож на вуки.       Чубакка недовольно заворчал.       — И дроида этого блестящего не забудь!       — Все, — Лея протерла глаза рукой. — Я иду. Пора.       Хан замолчал. Лея выпрямила спину, откинула косу за спину и первой направилась к выходу. Заскрежетал отодвигаемый внутренний шлюз. Загудела система уравнивания давления. Еще несколько шагов — и под ногами будет земля. Живая, настоящая земля, а над головой — чужое, но настоящее солнце. Лея даже не думала, что увидит солнечный свет еще раз.       Работа только начинается. Недоброе утро, наследница Лея Органа.