Мост в рассвет

Она как будто осветила всё вокруг себя, едва ступив на тёмные камни Моста Нави. К её белому платью не приставали тени, его не кровавили отблески пламени Огненной реки. И тот восторг, который Ярр испытывал в Яви, не исчез, не растворился в переходе, Виюн принесла его с собой, он здесь, он жив. С небывалым (для него – действительно небывалым!) трепетом Ярр подал Виюн руку, чтобы сопроводить её в город. Как человек, который готовится показать свой дом дорогому гостю. Какой ей покажется Навь-Костра? Если бы он знал, как всё обернётся, он бы весь город вверх дном поставил, чтобы подготовиться, чтобы не висела паутина под крышами, не чернели старые брёвна, не лежала везде вековая пыль… Но теперь уж поздно. Виюн добра и деликатна, она простит запустение и неухоженность этому несчастному месту. Неужели уже вечер? Время и правда идёт в Яви и Нави по-разному. Хотелось бы верить, что вечер того же дня… Впрочем, вот и задремавший на плоском камне Косохлёст пробудился от их шумного перехода и, потирая глаза, ошалело глядит то на Виюн, то на Сквознячка. Тот делал Косохлёсту какие-то знаки, но, едва увидел, что Ярр смотрит, отвернулся и уронил руки. Быстро же они подружились! Однако Ярр тут же забыл о них – впервые на этой стороне Моста раздался голос Виюн. Живьём – ведь раньше Ярр лишь слышал её зов из Яви. – Я бы хотела отдать дань уважения Марене, – промолвила она. Эх, если бы она попала сюда хотя бы вчера… Но тогда Ярр вряд ли бы решился перейти Мост до Колада. Досадно было сейчас вести Хранительницу к запечатанному гроту, который Ярр унизительно не мог открыть. И Зимний крест во всю стену, красноречиво и осуждающе, как бранное слово в подворотне. И всё равно он повёл Виюн к холму Марены. Кто знает, какими заповедными тропами следует воля прежних владык Нави. Может, и сама Виюн способна преодолеть каменную преграду… Ярр и его гости не успели проделать и половины пути по пустоши, как его заметил Гор. И пошёл разносить весть по городу: – Ярр-р вер-рнулся!.. А до этого, к Гамаюн не ходи, было: "Ярр-р пр-ропал!.." Ну вот, а он надеялся уйти незамеченным. Хотя нет, он даже не думал о таких мелочах, когда во внезапном порыве пересекал Мост. Сейчас опять сбегутся горожане и увидят… А увидят они гостей. Ярр искоса взглянул на Виюн и Сквознячка, словно желая сравнить их внешность с туманным предсказанием о незваном госте. Не мечена Зимним крестом кожа, Волосы темны и светлы, Глаза темны и светлы, Речи складны, плечи ладны – Предвестия Аспида. Аспид, Аспид выслал вперёд – Живёт – не живёт, Покуда не рухнет Мост. Нет, похоже, он заразился паранойей от Городничего! У обоих гостей волосы светлы, а глаза тёмные и светлые. Речи и плечи Виюн действительно такие, как предсказано, но такие приметы много кому подойдут. Нет, это оскорбительно по отношению к Виюн – даже думать о таком и искать совпадения. В конце концов он сам её позвал. И сам пометил Зимним крестом. А пророчество может сбыться ещё лет через сто, когда все они окончательно захиреют от скуки или свихнутся без Мёртвой воды. Если только сейчас не произойдёт что-то… Отбросив все подозрения, Ярр с удвоенным рвением повёл Виюн к гроту. Надежда, что он на этот раз повинуется рукам Хранителя и впустит их, то разгоралась, то гасла. Но, дойдя до входа, Ярр на прежнем месте увидел угрожающе-чёрный Зимний крест, как знак запрета. Ярр безнадёжно положил руки на камень – он остался ожидаемо непокорен. – Вот так, – раздражаясь от стыда, только и смог сказать Ярр под внимательным взглядом Виюн. – Я не могу открыть грот и добраться до Марены, – преодолев себя, пояснил он. Виюн положила белые пальцы на камень и прикрыла глаза. Некоторое время она прислушивалась – то ли к себе, то ли к тому, что происходило за надёжной преградой. Ярр ждал, не нарушая её сосредоточенного слушания. Косохлёст и Сквозняк остались в отдалении и о чём-то перешёптывались. Наконец Виюн открыла глаза. – Она не отзывается. Не слышит или не хочет отвечать, – сказала она с грустью. Она выглядела растерянной, и это окончательно убедило Ярра, что он совершил нечто ужасное… Если уж Виюн не знает! Но может… – Я нашёл глас Марены! – воскликнул он, и Виюн с удивлением посмотрела на него. – Сирин! Та слишком рано перешедшая Мост душа и есть глас Марены! Сирин слышит её волю. Он не знал ещё, что Сирин стояла здесь несколько часов назад, так же, как Виюн, пытаясь услышать Марену. И так же не услышала. Глаза Виюн вспыхнули. – Сирин – глас Марены… – повторила она, будто пробуя слова на вкус. – Это очень… неожиданно. И преждевременно. – Почему? – быстро спросил Ярр. Может, Виюн известна какая-то тайна? – Я бы рада была тебе сказать больше, но… – Она взглянула на ещё не потемневшее небо и приложила пальцы к губам. Ярр досадливо вздохнул. Очевидно, речь о каких-то Печатях. А он-то думал, это проклятье Нави… Но это лишь натолкнуло на ещё один вопрос. – А голос? Ты слышишь голос, который велит не переходить Мост? А то, может, у них у всех "галлюцинации", как, кичась новыми словами, говорит иногда Кладезь. Виюн покачала головой, а рука накрыла запястье и украдкой потёрла. То самое место, где Ярр начертал Зимний крест. Отзвуком этого движения прострелило собственный Ярра крест и то место, где он рассёк кожу, чтобы выступила кровь. – Покажи. – Он протянул Виюн руку. Она попыталась спрятать руку за спину, но Ярр стремительно обхватил её тонкое запястье и развернул ладонью кверху. Проклятье! Фальшивый Зимний крест, который в Яви выглядел очень правдоподобно, стал из чёрного тёмно-бордовым, и кожа вокруг него покраснела неровным пятном. Виюн закусила губу и выдернула руку, но Ярр уже увидел всё, что нужно. – Больно? – спросил он, прислушавшись к собственным чувствам. Нет, он по-прежнему не ощущал чужую боль, как боль Марены у её гроба. Даже боль Виюн. – Ничего, – проговорила она сквозь зубы, и точёное лицо исказилось в гримасе впервые с того момента, как Ярр познакомился с ней. – Уйдём отсюда подальше, и всё пройдёт. Слишком сильно… – И она, не дожидаясь Ярра, устремилась прочь от входа в грот и Зимнего креста. Белое платье взметнуло пыль с мостовой. А Ярр думал предложить ей подняться на Капище… Но теперь она быстро удалялась от центрального холма в сторону задних врат и Тёмного леса. Сквознячок ошарашенно посмотрел Виюн вслед, но быстро сообразил, захлопнул рот и кинулся следом. – Шлейф убегает?! – насмешливо прокричал ему вслед Косохлёст, но тот лишь отмахнулся, и он тоже сорвался с места. Не так Ярр себе представлял долгожданный визит в Навь светлой Хранительницы. Она неправдоподобно быстро удалялась, словно летела-плыла над землёй, и Ярр тоже бросился за ней. Так вот как она появляется мгновенно и бесшумно… Виюн огибала холм Марены по правой стороне, ближе к дому Городничего. Ярр успел заметить, как из "Трёх горл", едва не вывернув шеи, высовывались какие-то изумлённые морды. А под ногами – пятна крови на подсохших кругляшках мостовой… Ярр едва не споткнулся. Но удаляющееся белое платье было важнее. Эта кровь уже пролита, что бы здесь ни стряслось. Лишний повод краснеть за Навь – если бледная кожа могла краснеть. И Ярр устремился вперёд вдвое быстрее и наконец нагнал Виюн. Она остановилась у задних врат, и даже грудь не вздымалась чаще от дикой гонки. Рядом, уперев руки в коленки, одинаково хватали ртами воздух Косохлёст и Сквозняк. А прямо напротив стояли Кладезь, Молот почему-то с катафалком-повозкой для гроба Марены… и Сирин.

***

Под дых. Сирин слышала карканье Гора о Хранительнице Яви, но ещё оставалась надежда, что он обознался или… Но теперь Сирин своими глазами увидела особу, которая произвела такое неизгладимое впечатление на Ярра. Её красота прошла мимо разума незамеченной – для Сирин красота несла в себе скорее опасность и вызывала лишь невольное сопереживание. Если ты красива – ты несвободна. Но что-то болезненно откликнулось в душе, как тяжёлое и горькое воспоминание после безмятежного сна. Сирин вспомнила уже многое. Но её она вспомнить не могла. И она хотела, чтобы Сирин вернулась! Что ей нужно?.. Виюн тем временем дружелюбно протянула ей руку и улыбнулась. – Значит, ты и есть Сирин? Глас Марены, если я не ошибаюсь? После случившейся в гроте трагедии это особенно чудесно! И как точно избрано имя для тебя, я бы хотела знать, кем оно дано. Тёмные глаза светлой Хранительницы удивительно гармонировали с цветами и тонами Нави, в отличие от платья. И она уже осведомлена и о запечатанном гроте, и о гласе Марены… Ярр обещал держать это в тайне. Недолго держал – дня не прошло. Сирин прямо взглянула на Ярра. Его лицо – непроницаемый лёд: ни тени сожаления или раскаяния. И эта глыба легла ей на сердце. Она уже стала частью Нави – если не по праву Зимнего креста, то по духу. А сердце Хранителя принадлежит белому сиянию Яви. Даже сил противиться мысли, что это именно Явь, не осталось у измученной спасением Городничего Сирин. – Да, наверное, – коротко ответила она на вопрос Виюн, снова мечтая оказаться отсюда подальше. Ответственность за чужие жизни – слишком тяжкая ноша для неё. Непосильная. А Виюн, презрев своё, очевидно, высокое положение, сделала ещё несколько шагов вперёд и сама взяла руку Сирин в свою. – Для меня честь встретиться с гласом Марены, – со светлой улыбкой прожурчала она. Ладони прохладные и сухие. Тонкие, даже излишне пальцы. Бледное лицо, золотые волосы, глаза… цвета неба. Только Городничий имел в виду совсем другое. Сирин напрягла все свои чувства, пытаясь разгадать эту душу. Рука далеко от сердца… Она и так слишком сдавила сухощавую кисть, заставив Виюн удивлённо распахнуть глаза. Уже присвистнул рядом Косохлёст и кашлянул Кладезь… Она должна узнать! Сирин с отчаянной хитростью разведчика прижала Виюн к себе и с натужной улыбкой быстро заговорила: – О, я так благодарна, что вы готовы были принять меня обратно! Ярр, – она стрельнула коротким взглядом на него, – передал мне всё. Но я не хочу оглядываться, ведь нужно смотреть только вперёд, правда?.. – Она тараторила что-то несуразное и не отпускала Виюн из крепких объятий, поглаживая по спине – между лопаток, по позвоночнику. Там, где сердце. И слушала, слушала… Она не понимала того, что слышит. А может, собственный голос мешал ей сосредоточиться. Не было преграды внутри, как у Ярра. Но эта душа ускользала, как мерцание снежинок. Не было понятного серого страха, огненного гнева, голубой надежды, зеленоватой жажды мести, тёмно-красной ревности или яркой сверкающей любви. Но и пустоты не было тоже. Как будто слишком много, чтобы охватить взором… Словно всматриваешься в огромное полотно, прижавшись к нему носом. – Сирин! – Это Ярр предостерегающе повысил голос. Видно, боится спугнуть свою почётную гостью, званую гостью… Но Сирин ещё сильнее сомкнула объятия, стиснула уступающую ей в росте Хранительницу, прижала к груди, пытаясь почувствовать биение сердца… И вдруг Виюн вырвалась из объятий. Не физически – нет, не было секундного замешательства и момента борьбы. Она просто уже стояла в двух шагах, а Сирин всё ещё держала руки поднятыми. – Спасибо за столь тёплый приём, – сказала Виюн, и уголки губ дёрнулись вверх. – Право, я польщена! Насмешка? Никто бы не смог так истолковать это тонкое выражение лица. Сирин украдкой кинула взгляд на Ярра. Холод и подозрительность. По отношению к ней – не к Виюн. П… проклятье! Раздосадованная, Сирин опустила глаза и неловко усмехнулась, тоже сделала шаг назад – чтобы даже без касания ощутить пахучее тепло Молота. Первый раз она не смогла считать чужую душу при таком тесном контакте… Об этом стоило подумать в тишине, наедине с собой и после часов восьми настоящего полноценного сна не лицом на столе. Может, Хранительница просто ей не по зубам, слишком высок ранг, и она не совсем человек… Но ведь Ярр ощущался иначе! Не будь ледяной преграды, Сирин бы услышала… А сейчас она сама поставила себя в неловкое положение. Глупее не придумаешь. Хуже было бы только, если бы она прямо положила Хранительнице руку на грудь. Но Ярр не дал ей посмаковать неудачу. – Ты знаешь, где Йагиль? – Йагиль? – переспросила Сирин, с трудом уловив смысл вопроса. И почувствовала себя ещё глупее. – Она в Избе… – чрезмерно поспешно добавила она. – А что?.. – Вопрос сорвался с губ, и Сирин не успела его удержать. А Виюн вдруг подняла к глазам запястье и радостно ахнула. – Смотри, всё прошло! Сирин взглянула, стараясь не показывать излишнего интереса. На запястье Хранительницы чётко выделялся тёмный Зимний крест, как будто он всегда там был. Совершенно обычный Зимний крест, она их уже насмотрелась. Зависть ощутимо кольнула изнутри. А на лице Ярра отразилась улыбка Виюн – такая редкая для него. – Слава… – он вдруг запнулся и договорил гораздо тише: – …Марене. – Да, – понимающе кивнула Виюн. – Видимо, мне пока не стоит пытаться выйти с ней на связь… Хотя это очень печалит. – И улыбка погасла. – Может, Сирин?.. Глас Марены – это то, что нам нужно. "Нам"! Сирин с удовольствием бы сейчас пошла к гроту и лихо выдала бы "им" последние новости о Марене. Но она уже скребла ногтями камень и мысленно взывала к ней. Ничего. – Не выходит, – мрачно сказала она вслух. – Я пыталась. – Что ж, возможно, что ты могла бы попытаться ещё раз, чуть позже, моя дорогая, какая-нибудь попытка да приведёт нас к успеху, – миролюбиво пропела Виюн. Снова это "нас"! Сирин через силу кивнула. И через силу же выдавила из себя вежливые слова прощания и улыбку. – Простите, я очень хочу домой, я устала… – Ей самой показалось, что голос стал серым. Так хотелось, чтобы её попытались удержать, чтобы упала эта ледяная глыба с души… И сердце открыто взметнулось радостью, когда Ярр произнёс: – Подожди. – И тут же упало. – Пусть это будет у тебя. – Он снова вложил в её руку один из серпов. Как в первый день в Навь-Костре, практически изгоняя её за стены с опасным подарком в руках. А сейчас из-за него могли и убить. Сирин даже не нашла в себе сил поднять глаза от серпа – слишком солоно им было. Бормоча слова прощания и не дожидаясь ответных прощаний (и не дождавшись попыток удержать), она повернулась ко всем спиной и нырнула под спасительный покров Тёмного леса. К чёрту! Похоже, сейчас Ярру не до слезливых рассказов о чуть не лишившемся послежизни Городничем. Он всецело занят лишь светлой Хранительницей! Только вот почему она, Сирин, так сильно злится, как, кажется, никогда в жизни?.. И чуть не плачет. Она остановилась за первым рядом деревьев, приникла спиной к стволу и попыталась послушать собственную взметённую душу. Вышло не лучше, чем с Виюн. Но ведь если мыслить здраво, то Хранительница из самых благих побуждений предложила ни много ни мало вернуть её к жизни! Это же чудо, никто никогда не воскресает! И сейчас не проявила ни грамма неуважения или пренебрежения, улыбалась, говорила, как с равной… И правда, дико смотрелось это внезапное объятие – Сирин закусила губу, чтобы не застонать от стыда, ведь могли услышать те, другие… Нет причин так злиться. А Ярр… хочет как лучше для Нави. Сирин невесело усмехнулась, вспомнив, что это любимая фразочка Городничего. Да, и Ярр потащил Виюн к гроту, а не к себе домой. Надо выдохнуть… И, пожалуй, послушать, о чём они там говорят. Послушать не внутренний, а внешний мир. – Переход через Мост отнимает много сил у чужаков. Я бы хотела отдохнуть. – Это говорила Виюн, она стояла лицом к лесу. А Ярр стоял спиной. Сирин напрягла слух и услышала лишь обрывок его фразы. – … не в "Трёх горлах" точно. Для меня было бы честью, если бы ты остановилась в моём доме… И снова – под дых.

***

Она с трудом бы вспомнила, как добралась до Избы. В Тёмном лесу – хоть глаз выколи, но каким-то чутьём Сирин отыскала нужные тропки и даже всего один раз оцарапалась о колючки. И теперь, сидя на свободной лавке, она по крупицам собирала с пола просыпанную в спешке ведьмину синьку и равнодушно втирала в кровоточащую ранку. Йагиль снова куда-то запропала, а Городничий всё ещё спал. Но теперь его сон стал более тревожным – под веками сновали туда-сюда глазные яблоки. Он явно видел сны, и вряд ли они были приятными. Сирин невольно вспомнились его слова о Василиссе. Василисса…Какое длинное и красивое имя! Он ждал её все эти годы и жалел, что когда-то остался в Избе с матерью Ярра. Может, потому озлобился и опустился… Ну вот, теперь она уже жалеет Городничего, от которого видела только плохое. Но это лучше, чем думать о Виюн. Виюн… Будет теперь жить в доме Ярра. Может, ей удастся растопить лёд в его душе. Кому, как не ей, если хоть кто-то на это способен – Сирин грустно усмехнулась и с шипением выдохнула. Наверное, попалась неистолчённая крупинка синьки… Городничий очень заинтересовался описанием Виюн, когда Ярр в первый раз вернулся из Яви. Хотя эти словесные портреты часто дают маху, вот и с незваным гостем так вышло… Ай, к чёрту! Надо выспаться, пока покусанный не проснулся и не стал чего-нибудь требовать. Сирин подняла Избу на высоту крон деревьев и целеустремлённо пошла спать. Но сон не шёл. Скрипели стволы. Темнело небо. А где-то на границе, где Тёмный лес размывался в Тени, Алконост слушала печальные песни страж-птицы. А Йагиль следила за ней и не знала, как быть.

***

– Надо подумать, где тебе переночевать, – на правах хозяина говорил Ярр. – Не в "Трёх горлах" точно. Для меня было бы честью, если бы ты остановилась в моём доме… – Он уже видел, что Виюн готова согласиться, поэтому добавил: – Но там нет ни одной закрывающейся комнаты. И почти нет мебели. Темно и мрачно… – Ярр впервые подумал о своём спиральном доме в таком ключе. Это белый за́мок "испортил" его вкус. – Поэтому, чтобы тебе было удобнее, нужно подыскать другое место. – Он быстро перебрал в уме все жилые дома в Навь-Костре и все их счёл недостойными Хранительницы. Проклятье, надо было подумать об этом заранее! Но тут ему неожиданно на помощь пришёл Кладезь. – Так ведь Городничий при смерти лежит! – бойко сообщил он. – Как?! Где?.. – Да не переживай, Сирин уже оказала ему первую помощь! Вот мы как раз оттуда, – заверил его Кладезь и ткнул большим пальцем в сторону леса и Избы. – Сирин?.. Как это случилось? Так вот почему у неё такой тихий голос и измождённый вид… И вела она себя так странно, как помешанная. – Волколаки его маленько подрали, но ничего, жить будет… – просветил его Кладезь. – Я должен его навестить… – Ярр потёр руками лицо. И никто даже ему не сказал сразу, будто это какая-то мелочь! – Да спит он! Но я подумал, что, пока он отлёживается в Избе, она, – Кладезь выпятил подбородок в сторону Виюн, – может пожить в его домине, чтобы, так сказать, никого другого не стеснять. А ведь это мысль… Городничий любит комфорт. Если есть в городе место, где не зазорно принять гостью из Яви, то это, несомненно, особняк градоначальника. И приличия будут соблюдены. А навестить раненого успеется – всё равно он спит и его послежизнь вне опасности. – Так и сделаем, – кивнул Ярр. – Я вовсе не притязательна, не стоит беспокоиться… – начала было Виюн, но Ярр, прерывая спор, учтиво предложил ей руку, чтобы сопроводить к её временному пристанищу, мимо которого она недавно так быстро пронеслась. И тут он подумал ещё кое о чём. – К сожалению, соседство не самое приятное… На другой стороне холма кабак "Три горла" и медоварня Старого Беса. Я прослежу, чтобы они тебя не беспокоили. – Я думаю, я смогу за себя постоять, – улыбнулась Виюн. – Но благодарю за труды. Да какие труды!.. Если бы только он мог принять её достойно!.. Кладезь с Молотом пошли в сторону Мельницы, и громыхание катафалка разносилось по городу. А Ярр, Виюн и Косохлёст со Сквознячком тронулись к дому Городничего, на этот раз вполне чинно. Сквознячок предупредительно держался позади Виюн, хотя у её платья не было шлейфа. Ярр даже заподозрил, что тот просто хочет погреть уши. – Мне очень жаль, что я не смогла помочь Марене, – грустно говорила тем временем Виюн. Она подняла запястье и посмотрела на Зимний крест, теперь совершенно чёткий, тонкий и ровный. Краснота сошла с кожи. – По правде сказать, я даже немного испугалась… – Такого признания Ярр не ждал от неё. Хранительница Моста Яви боится?.. Но сейчас же он вспомнил, с каким отчаянием, живым и настоящим, смотрела она, как рушится её замок. Её буквально пришлось хватать за руку и оттаскивать оттуда. Она не идол и не богиня, она живая. Гораздо более живая, чем он сам. И это понимание сделало её такой хрупкой и бесконечно более близкой… Путь кончился слишком быстро, хотя шли они медленно. Ярр остановился напротив Виюн, желая удержать её, но не зная как. А она сделала знак Сквознячку отойти. – Спасибо, что привёл меня сюда, – тихо проговорила она, прямо глядя в глаза. Как будто тем же самым голосом, который звал Ярра перейти Мост. – Я так давно хотела… – Она улыбалась и смотрела так… Ярр вдруг понял, что её рука лежит у него на груди. Она снова слушала его?.. – Нет, – улыбка Виюн была ярче солнца Нави, – просто мне так захотелось. И она скрылась в дверях дома, а следом юркнул Сквознячок, захлопнув дверь перед самым носом Косохлёста. Правда, на лицах обоих мальчишек явственно читалась досада. Вот и свершилось. Виюн здесь! А с ней придёт и разгадка, и ветер, и, может, они вместе как-то разбудят Марену! Но главное… Она сама здесь! Она несёт в себе свой волшебный мир, а может, она его источник?.. Надо спешить! Пока не стал тускнеть фальшивый Зимний крест, как постепенно тускнеют настоящие, пока не случилось что-то ещё столь же нелепое, как нападение на Городничего… Кстати, надо его всё же навестить. Что это случилось с волколаками? Сначала Сирин, теперь Городничий. А если они нападут на Виюн?.. Она говорила, что может за себя постоять. Но рисковать ею немыслимо. Марена уже жестоко оттолкнула её – впервые Ярр ощутил что-то похожее на недовольство самой Мареной. Марена! Такая же бесчувственная, как идолы из каменного дерева на её Капище! Такая же, как он сам. Виюн хотела помочь, а Марена обожгла её! Возможно, не Марена, а сама Виюн – та самая, кто развеет мрак его снов и яви… Ярр услышал вдруг за спиной козлиное кряхтение. Даже не оборачиваясь, можно догадаться, кто это. Бес. Он ждёт благодарности? В виде разрешения рубить деревья в Тёмном лесу, золота из кованых сундуков в подвале дома Ярра (никто не помнил, откуда взялось это золото), особого отношения и почитания? Ярр повернулся к Бесу лицом. Хоть тот и помог ему, вряд ли он сделал это без умысла. Но ему-то что за резон, чтобы Хранительница с той стороны перешла Мост? Пусть заговорит первым, чтобы ясно стало, что ему надо. Бес лукаво щурил глаза в улыбке явного удовлетворения, и добрые морщинки лучисто расходились от его глаз. – Яррушка! – обрадовался он, будто только сейчас обнаружил его. – Прослышал я, что ты не побрезговал моим советом. – Он довольно осклабился, обнажив жёлтые, но ещё вполне крепкие и острые зубы. Ярр коротко кивнул, ожидая продолжения. – Вот и сладилось дело! – воодушевлённо потёр когтистые руки Бес. – Какое дело? – с подозрением спросил Ярр. – А я ж и говорю, всё теперь иначе пойдёт, – будто не расслышав, проблеял Бес. Ярр нетерпеливо махнул рукой. Сейчас важнее другое… – Когда истончится иллюзия Зимнего креста? Сколько у Виюн времени? У нас. – Эх-эх… – поохал Бес. – Кто ж тебе это скажет? Разве что Марена, душа наша, но её, кажется, камнями завалило? Вот беда-то… – Он прижал ладони к щекам и покачал головой, словно дивясь тому, что на свете навьем делается. – Но что будет, если Зимний крест исчезнет? – с меньшим напором поинтересовался Ярр. – Она сможет вернуться, взяв с собой Сирин, пожалуй. На ней и так его не было. – А это откуда известно? – нахмурился Ярр. Он никому не говорил об этом, а Йагиль так уж точно молчала. Неужели Алконост сболтнула?.. – Так ведь это я по глазам вижу, Яррушка, по глазам… – закивал Бес. – А что вы видите по глазам Виюн? – А вот это и правда интересно. – Так ведь видеть надо эти очи, не по рассказам же, – невинно удивился Бес и вздохнул. – У вас ко мне какое-то дело? – Так ведь и спасибо можно сказать Старому Бесу, как думаешь, молодой человек? – с хитринкой осведомился Бес. – Спасибо, – настороженно выдавил из себя Ярр. Не шла у него мысль о тайной цели, которую преследовал Бес. Но разве их цели не могут совпадать? – Вот и хорошо, вот и ладненько, – удовлетворился этой слабой благодарностью Бес и добавил: – Впрочем, такое приятное соседство превыше всяких велеречий. – Вы же не будете беспокоить Виюн… – предостерегающе начал Ярр. Бес замахал на него руками. – Что ты, что ты! Я ли не знаю приличий? Не опозорю Навь-Костру пред высокой гостьей! – ретиво заверил он. – Одним глазком посмотрю на золотые волосы и глаза цвета неба… Новые подозрения взметнулись, как облако пепла, если подуть в костёр. – Откуда вы знаете?.. – склонился над ним Ярр. – Ворон на хвосте принёс, – с готовностью объяснил Бес. Вроде всё складно… Гор по праву считался главным сплетником Навь-Костры, хотя он величал себя вестником и раздувался от важности всякий раз, когда что-то случалось. Оттого Ярр и не видел его в последнее время – много событий, много забот свалилось на деятельного ворона. Прям как сорока, видит Марена… Если ему такое сказать – до следующего Марина дня будет дуться. А сейчас Виюн отправилась отдыхать. На Сирин лица не было, когда она повернула в Тёмный лес, покусанный Городничий спит мёртвым сном… Только сам Ярр ощущал в себе нервическую бодрость. Казалось, он может перебежать Мост туда-сюда раз десять или порубить сотню-другую змей. Можно пойти полюбопытствовать, почему совсем озверели волколаки. Хотя потасовки случались и раньше, откровенно говоря. И тогда пригождались снадобья, что готовила мать, а потом и Йагиль в Избе-на-птичьих-лапах. И голос. Можно пойти поискать сестру, рассказать про беду с Мареной, про визит Виюн, про голос, и Йагиль найдёт способ намекнуть… Поведала же она про отсутствие Зимнего креста у Сирин. И это не прошлое, от рассказов о котором она может пострадать. В задумчивости он стоял у дома Городничего, размышляя, как провести наступающую ночь. Тучи немного разошлись, и видна стала убывающая луна. Некоторое время Ярр наблюдал, как её раскосый кровавый глаз закрывают порой набегающие облака. Странно, обычно в это время волколаки смирные… Наверное, не стоит дожидаться, когда очнётся Городничий, а взять за шкирку волколаков прямо сейчас. Да. Решив так, Ярр направился к задним вратам. В темноте он видел почти как днём, так что с лёгкостью разыщет логово волколаков. Оно неподалёку от границы леса, он знал это. Обычно они ленились забираться вглубь, потому что при обращении в людей шли в те же "Три горла". Только что-то Ярр давно не видел, чтобы они ходили на двух ногах… Если начать вспоминать, то с год – как только нехватка Мёртвой воды стала ощутимой. Может, они окончательно стали дикими зверями? И будут теперь кусать всех кого ни попадя. Не очень радужная перспектива. В тишине он обходил Пустой холм, который оставался по правую руку. Город будто вымер: и днём, и ночью лишь изредка попадались на улицах случайные прохожие, да и они спешили по своим непонятно откуда взявшимся делам. Может, они боятся вора, укравшего серп. Или кота, который на них укажет. Или волколаков. Но больше всего Ярр подозревал, что боятся они перемен, что принёс минувший год, и волна этих перемен лишь набирала силу. Но он не дошёл до задних врат. В сумраке белёсо мелькнуло что-то на склоне Пустого холма, и будто разом шелестнули с возмущением сухие травы. Ярр принял бы это за порыв ветра, если бы существовал ветер. Может, птица Гамаюн вернулась в своё пристанище, что скорее всего. Ярр по привычке смотрел чуть в сторону, чтобы не спугнуть дивную птицу прямым взглядом. Но серебристое оперение почти не видно под крылом наступающей ночи. А здесь… Ярр шумно вдохнул и посмотрел в упор. По склону холма изящно скользила знакомая изящная девичья фигура в белом платье.