Everything

Полная, с формами, пышечка, аппетитная, пампушка, хомячок. Как же раздражает. Когда ты совсем маленькая твою полноту все любят. Вот действительно любят, видели когда–нибудь чтобы годовалого ребёнка обозвали толстым? Софи тоже не видела. Переходишь в старшую школу и всё становится на свои места, потому что ты сама уже понимаешь в чём дело. Пытаешься похудеть, занимаешься спортом, ешь мало, а результата никакого. Или наоборот – учишься принимать своё тело, как пишут в медиа. А хрен там плавал. Женщины в этих журналах толстые красиво, даже форма «песочные часы» сохранена, да и ретуши столько! Словно пластиковые куклы, хотя где такие делают? Короче говоря вся индустрия лишь делает деньги на этом. Заканчиваешь школу, поступаешь, думаешь неосознанно, что бракованная какая-то. Многие в отношениях, на свидания ходят, кто-то вообще замуж выходит. А мне то, дальше как? Как живут остальные девушки с «лишним» весом? Как влюбляются, зная, что никакой взаимности никогда не светит? Семью заводят? Одни долбанные вопросы. На третьем курсе получаешь ответ, довольно таки откровенный. Он прост, всего состоит из одного слова, имени точнее. Пэйтон ласков, внимателен и хорошим чувством юмора. Когда ты всем существом избегаешь мужчин, со временем привыкаешь в их отсутствии в твоей жизни. С ним же всё вышло спонтанно, Пэйтон подсел в столовке, предложил познакомиться. А она что? С ней никогда не знакомились парни вот так, тем более такие привлекательные. — София зовут, я, а что? — ковыряется вилкой в зелёном салате. — Просто так, — жмёт плечами. — ты милая, захотелось. Что ему захотелось так и непонятно, звучало словно готов её съесть. Девушка кидает взгляд на нового знакомого, думает некоторые время, стоит или не стоит говорить? — Не надо со мной сидеть, потом другие перестанут общаться с тобой, — прячет пухленькие пальчики в рукавах толстовки. — Или ты не выдержись и сам перестанешь общаться со мной. — это правда, многие кто хоть немного общался с ней, после косых взглядов перестали, оправдываясь, что «ой, мне надо в библиотеку, извини» или «не, я не иду в столовку, мне там, коту роды принять надо». София их не винит, наверное будь на их месте поступила бы так же. — Глупость, я всё равно новенький. Сердце стучит так, странно, немного быстрее, чем обычно, но это не пугает. Трепет? Возможно. Это чувство сопровождает девушку каждый раз, когда видит, что Пэйтон идёт в её сторону, заговорил с ней или просто смотрит на неё. Мурмаер, это его фамилия, стал напротив популярным в универе, влился в компанию активных студентов. Завёл много таких же крутых, как и он друзей. Впрочем здорово, что общение с ней ему не навредило. Софи получает больше внимания, чем до этого, её замечают чаще, здороваются некоторые девочки. На парах пытаются общаться, правда все попытки были провалены. По одной простой причине: «Не хочешь начать там, заниматься спортом?», «У меня есть классная диета, я вычитала в интер…». Каждый раз хотелось разреветься, потому что София пять раз в неделю ходит в спортзал, три раза плавает, и придерживается дефицита калорий. Никаких явных изменений. Бока имеются, ноги толстые, что юбку надевать стыдно, руки широкие какие-то, живот торчит. София чувствует себя обречённой каждый раз, смотря в зеркало. — Проходи, ты рано, — Брюнет пропускает подругу в свою квартиру. Препод задал домашку на двоих, говорит нужно уметь работать в команде. Пэйтон сразу предложил свою кандидатуру, а Софи не смогла отказаться. Так они решили встретиться у него. Она знала, что это плохая идея, ведь симпатия зарождающаяся глубоко в груди всё больше мешала думать здраво. Вот только не могла и представить, что дверь откроет Пэйтон в одних спортивных штанах, низко свисающих на торсе. Такой идеальный. На его теле ни грамма жира, словно над ним работали художники, прорисовывая каждую мышцу живота, уделяя не меньше внимания широким плечам, которые переходят в жилистые руки. — Я только накину на себя что-нибудь, — уходит в соседнюю комнату. София замечает мокрые волосы. Видимо тот только успел выйти. Не надо было так спешить. — Привет, — здоровается с улыбкой. На нём майка с забавным принтом. В чем цель этой одежды? Она всё равно ничего не скрывает, словно в тряпочку нарядился. А Софии, что прикажешь делать? — Прости, что заставила спешить, — отвлекается, чтобы вытащить ноутбук и пару тетрадей. Диван рядом прогибается, когда тот присаживается. — Не думай об этом, так что у тебя? Выбрала тему? — листает записи. Тембр голоса как всегда спокоен, обретает нежные нотки, которые обычно не используются им при общении с другими. Софии хочется так думать. — Если некоторые идеи, не хотела выбирать без тебя, всё таки общая работа, — не осмеливается поднять глаза, хотя бы потому что неуверенна в том, что не запищит от близости. Коленки то и дело, что прикасаются друг к другу. — Окей, — тянет. — думаю мои записи не нужны, у нас в принципе одно и то же, — встряхивает волосы ладонью. — Ты разбрызгал воду вокруг! Тетради же намокнут, идиот. — Извини, фен испортился. — И что? Только собаки таким образом сушат волосы, — конечно же в недовольствах мало злости. Конспекты всё же могло пострадать, да и разве полотенце не классический вариант при сушки волос? Пэйтон в собачьей манере мотает головой. И, о боже, гавкает. — Идиот, — повторяется, пытаясь сдержать смех. — Злая собака может и укусить тебя, — успокоившись, говорит игриво, блестящими глазёнками. — Твоя репутация в универе держится на моём молчании, — язвит, кидая подушку в парня. Тот улыбается ярко, видимо ему нравится такой расклад. — Хочу заказать поесть, тебе твоего салатика? — спрашивает полностью развалившись на диване. — Нет, я не голодная, — чувствует сверлящий взгляд. — Не смотри так. — Когда ты ела в последний раз? — задаёт простой вопрос, который не должен вызывать трудностей для ответа, но вызывает. Пэйтон видит это. — Сегодня в универе, — неуверенно, словно предлагает вариант. — Ты не ела сегодня в университете. — Ела. — Кому ты затираешь? Я присматривал за тобой несколько дней, и ты нихуя не ела в универе. — Давай перейдём к заданию, — скрывает пальцы в рукавах толстовки. — Почему ты делаешь это? Поделись, я действительно запутался. У тебя какая-то болезнь? Желудок слабый? — тревожно предполагает, брови сведены. Лучше бы была болезнь, думает, а после винит себя за это. — Диета, я вроде на диете. — Пэйтон хмурится ещё больше. — Забудь, просто закроем эту тему. — Ты пытаешься похудеть? — не унимается. — Да, — выдыхает обреченно, вот теперь начнутся или попытки переубедить, что это совсем ей не нужно, что нужно принимать себя такой какая есть. Или жалость, и вопросы по типу «как ты можешь с собой так поступать?». София понимает, что это не решение, но возможно, если она будет стройней, то появится надежда на взаимность со стороны Пэйтона? У неё появятся подруги и родители будут гордиться ею. — Мне нравится твое тело, я не понимаю почему ты не любишь его. — разом отнимает дыхание. Девушка сжимает кулаки. — Тебе не нужно врать мне, чтобы поддержать. — Ты мне нравишься, Соф, — звучит уверено. — и твоё тело в моём вкусе полностью. Я не вру, не стал бы. — Всё ещё врёшь, — глаза щиплет слезами, она прячет лицо, когда первая слеза катится с щеки. София не понимает почему плачет, но остановиться не может, даже когда парень приближается. — Не вру, — гладит по спине горячей ладонью, не осмеливаясь на большее. — Идиот, — хныкает. — Ненавижу тебя. — Прости, — просит прощения не зная за что, лишь бы та перестала лить слезы. — Мне жаль, чтобы не было, мне очень жаль. — Почему ты не сказал раньше? — выдыхает громко, пытаюсь успокоиться. Словно всё это время на спине были огромные булыжники, которые пропали в одно мгновение, после признания. Её принимают. Пэйтону нравится она, её тело. Долгое время это было лишь мечтами перед сном, София была уверена, что это за гранью возможного. — Давай ты сначала успокоишься? — ласковой интонацией просит, вытирая слёзы с лица ладонью. — Вот так, дыши. — Расскажи, — поднимает глаза заплаканные. Пэйтон кривит лицо, словно то, что он видит приносит физическую боль. — Помнишь, мы познакомились в мой первый день? То есть, я познакомился с тобой? — начинает запутанно. — Это спор, да? — Не спеши, — мягко улыбается, когда та бурчит извинения. — У меня не было в планах дружить с тобой, — собирает губы в полоску. — Ты понравилась сразу, хотел пригласить куда-нибудь. Или знаешь, разок переспать. — Софа знает, что это должно обижать, задеть, только не радовать! Но она радуется, ей приятно. Пэйтон считает её тело привлекательным, тот самый Пэйтон по которому она, считала, что влюблена безответно. Пэйтон, который если бы хотел мог заполучить любую девушку, но выбрал её. — Мы дружим уже долгое время, — думает, что звучит строго. — всё это время ты молчал. — Мне нравилось быть с тобой даже в роли друга, — виновато отводит взгляд. — Понятия не имел, что ты не считаешь себя привлекательной. — Есть много девушек лучше меня, я не слепая вижу все свои минусы, — отточенно отвечает. — Минусы, — в растерянности повторяет. «Минусы» – думает в голове. Ведь есть кто-то тоже более красив, собран нежели он? Пэйтон приходит к выводу, что сам сплошной минус, если прибегнуть к сравнению, то вечно будет человек, который лучше. Разве это не аксиома? — Что ты считаешь своим минусом? — Лишний вес, — уверенно звучит. — волосы сухие, а ресницы маленькие, да и бедра сколько не качай дряхлые. — Люблю твои бедра, — перебивает тираду. — и волосы твои люблю, глаза красивые, с милыми ресницами. Люблю всё твоё тело. — Ты врёшь. — Я не, — выдыхает. — Мне доказать? — Как? — от недоумения хмурится. — Что ты собрался доказывать? — Хочу доказать тебе, что не лгу. Мягко касается влажной щеки, пока в женский глазах горит недоумение. Приближается к губам уверенно, при этом не настойчиво, давая возможность отказать. Софи всё ещё хныкает, пытается восстановить дыхание после плача. Нижняя челюсть дрожит. Ведёт ладонью под толстовку, прямо касаясь к коже. Целует эмоциональную даму, бережливо. Женские пухлые губы солёные от слёз, но ничуть не менее желанные. В голове у обоих одновременно пусто, и слишком шумно. Пэйтон нежен как никогда прежде. София же нецелованная совсем, неумело отвечает. Парень улыбается. — Хочу снять это, ты не против? — шепчет между. Как же хочется увидеть, трогать, показать любовь, доказать, что все минусы – огромные плюсы в его глазах. — Без света, — бормочет тихо. Пэйтон отстраняется немного, смотрит умоляюще. — Пожалуйста. — Ладно, без света, так без света. Когда в комнате кромешная темнота, единственное, что остается – осязать. Кожа у девушки мягкая, пахнет приятно, чем-то легким ягодным. Пэйтон целует щёку, слизывая любые расстройства языком. Сладостно опускается к шее, ладонями всё ещё гуляя по мягкому животу. Поднимается к груди, пальцами очерчивает края бюстгальтера. Лямки спадают с плечей. Парню жаль, что он не видит картину перед собой. — Красивая всегда, — хриплым от возбуждения голосом говорит. — Милая, очаровательно сексуальна сейчас, я уверен. — Ты смущаешь, — ластиться, получая вдвое больше, чем считает, что достойна. — Это аргументы в моих доказательствах, — кусает сладкую кожу шеи, опускается к груди опаляя своим горячим дыханием чувствительные соски. София напрягается, словно натянутая ниточка, что приятно стягивает низ живота. Подушечки пальцев коротко прикасаются к возбужденным бусинкам, девушка тихонько стонет, смущаясь. В таких местах к ней не прикасались никогда, даже она сама. Пэйтон очарован податливостью женского тела, целует раскрыто везде, где достаёт. Влажный след блестит в лунном свете, он гладит трепетно плечики, пышную грудь. Маленькие пальцы обхватывают крепкую мужскую шею. Парень не обделяет и их вниманием, нежно подносит к губам. — Особенно люблю твои сладкие ручки, которые прячутся в рукавах, — говорит в полголоса, россыпь заботливых, мелких поцелуев проходятся по ладони. София внезапно ловит себя на мыслях, что ей хотелось бы видеть парня и чтобы её видели. Жалеет о секундных сомнениях, страхах, которые повлияли на неё. Пэйтон замечает заминку, отстраняется совсем немного. Тянется к губам, только едва касаясь их самих, дышит тепло в румяную щеку. Желая понять причину внимательно смотрит в глаза. Кончиком носа игриво проводя по коже, шепчет. — Всё хорошо, милая? — Да, но, — смущается, когда случайно на последнем слове касается чужих губ своими. — Но? — повторяет без какого-либо давления, коротко улыбаясь. Пэйтон благодарит ночное небо, что хоть немного освещает личико под ним. — Свет, кажется мне не нравится без него, — признаётся, заикаясь. Не врёт, ведь парень по-настоящему заставляет желать этого. — В следующий раз, милая, — играет с женскими волосами. — Сегодня хочу чтобы тебе было со мной уютно. — в ответ ему согласно и активно кивают, довольствуюсь. Впервые целует сама, двигая губами, так как её научили за этот вечер. Пэйтон чувствует имитацию своих касаний, улыбается, ни на минуту не прекращая очаровываться этой девушкой. — Что? — капризно спрашивает в губы. Хочет знать, что его так позабавило. — Ничего, просто, — уголки губ снова поднимаются. Пэйтон не может больше сдерживать эту огромную волну обожания. — Используй меня, — двигает ладонью на женских боках, лаская. — Используй меня, чтобы полюбить себя. Я хочу этого. Смотрись в мои глаза, вместо зеркала. Ешь со мной, рассказывай о своих переживаниях. Всё, что угодно. — выдыхает, наконец делясь. — Пэйтон, — эмоционально произносит, не зная, как объяснить, что чувствует сейчас, как передать всю благодарность, потому вновь целует. Раскрывая всю себя, давая немое обещание, что постарается. Даже, если будет сложно, а иногда будет казаться, что невозможно. София постарается, ради себя, она полюбит каждую часть себя так, как влюблен в неё Пэйтон.