Барбариска

      Бар-ба-рис.       Красная и кислая до одури. Настолько, что сводит ещё не до конца очертившиеся на почти-детском лице скулы. И всё, что остаётся — это судорожно улыбаться, чавкая промокшими от снега кроссовками.       А она щурится, издевается, так зазывно скребëт острыми ногтями по футбольному мячу.       Костик вспоминает это вспышками, в моменты, которые ему приходится вырывать между целыми бесконечными минутами чистого адреналина. Бам - и в властных руках, держащих руль, снова видится косяк домашней входной двери. Бам - и мертвое сердце смущенно и загнанно замирает в воспоминании о том, как Она крутит в пальцах цепочки собственных подвесок: такой простой заигрывающий жест, а всё нутро сводит бесконечным юным возбуждением.       Бам - в этот раз неприятным толчком под спинку автомобильного кресла - и перед глазами вспыхивает ослепительной искрой кольцо. Обручальное. Золотое. Безупречно ровное и гладкое, так красиво вплавляющееся силуэтом в её палец.       Потом он помнит мало, слишком мало.       Помнит лишь распирающую ребра ликующую радость в мгновение до поцелуя - да, ДА, ДА!       И наступающий сразу после этого шок - эти губы, кажущиеся приторно, ядовито сладкими, на самом деле оказываются кислыми. Красными и кислыми.       Костик давится воздухом, и лишь сильнее приникает к ней сбоку, не прерывая поцелуй; хватает и жестче выкручивает руль беснующегося под ними автомобиля. Пусть разобьются, пусть, пусть, пусть, уже ничего не важно кроме того, что в его руке лежит рука Алисы.       Он не знает, что это.       Наваждение?       Ведьмовство?       Или банальная юношеская влюбленность? Это кажется таким обидным, но таким правдивым: от кого же ещё потерять голову, если не от этой злой женщины? И так хочется напрыгнуть на неё, повалить в снег и слушать, как она оглушительно смеётся, и забывать к чертям собачьим про всё: про неуместное кольцо на её пальце, про светлых, про проблемы.       Она яркая, она ослепляющая, она такая, что даже руками трогать кажется опасным - только щурься и делай молодые глупости. Она как та кисло-сладкая конфета, что продается на прилавках магазинов между панелек. И это так контрастирует с её чертовски дорогой внешностью и спортивными машинами...       Костя от этого буквально сходит с ума.       Так хочется её забрать, похитить и никому-никому не отдавать; и плевать, кто там её муж. Костя его ни разу не видел, и... будет к лучшему, если не увидит никогда.       Он вампир, и что-то красное и с ярким вкусом звучит, как его тема. Алиса - звучит, как его тема.       Костик, кажется, готов кричать об этом на весь свет, но почему-то смущается перед отцом, когда тот встречает женщину, всю в побрякушках и едва ли одетую, на пороге их московской квартирки. Всё это слишком сумбурно, и, засыпая, Костик мечтает о будущей жизни. Вот он принципиально откажется от лицензии на охоту, а вот - обязательно поступит на биолога и откроет, наконец, лекарство от голода этого дурацкого, сжирающего изнутри. В голове парня крутится смутная, расплывчатая мысль: а учат ли там подробно тому, почему так тела друг к другу тянутся? Хотя, глупости всё это. Даже если и учат, то на людях. А она не человек. Она ведьма.       Ведьма умная, настороженная, и Саушкину всегда кажется, что в этой игре гораздо больше правил, чем он может разглядеть. Быть может, всё связано с несчастным кольцом на пальце у Алисы, для него это загадка, но он слушается её низковатого голоса и властных движений рук, потому что ей лучше видно.       И сердце у него, хоть и мертво, но стучит как заполошное, когда она стоит в этом почти-несуществующем платье в гостиничном номере. И что-то ухает в самые пятки, когда она целует его кисло-кисло, прикусывая нижнюю губу, и шепчет "уходи" в самое ухо. И Костик не может не послушаться, сбегает, покидая любимую женщину.       И, уже заворачивая к лифту, слышит за спиной по ковролину легкие и властные шаги. Чуткий вампирский слух подсказывает две вещи: первая - так не ходят люди, и даже иные так не ходят. Так ходят только существа, прожившие множество жизней, и видящие всё и всех. Даже его. Даже сейчас. И вторая - шаги направляются в номер к Алисе, и это прибавляет скорости юным ногам, потому что два и два сложить нетрудно.       Костик вылетает из отеля на морозный воздух и вдыхает полной грудью - даром, что дышать ему совсем не обязательно. И что-то происходит в это время, будто что-то случилось неправильное, и в то же время правильное до жути. И парень не знает, что. Но точно знает, что влюблён сейчас по самые уши в замужнюю женщину, и что это, наверное, будет самым великим приключением в его жизни.