Не в саблях счастье

      1929 год*. Сахара.

      Ночь тёмным покрывалом опустилась на пустыню, давая небольшому каравану возможность отдохнуть от неумолимо палящего дневного солнца, и, как только последний луч света скрылся за горизонтом, караван-баша* поднял руку вверх, давая понять что пришло время остановиться на ночлег.       Бедуины быстро расставили хаймы* и вскоре после этого ответственные за провизию принялись готовить ужин. Из тажина* доносился манящий запах тушёных овощей и мяса. Аромат распространялся по небольшому лагерю, заставляя голодных путников томиться в ожидании трапезы.       Чтобы до ужина занять себя и других, самый старший по возрасту бедуин собрал вокруг себя остальных, уже закончивших приготовления к ночёвке мужчин, и стал рассказывать разные притчи и легенды. В тихой пустынной местности его голос был отчётливо слышен и звучал так же громко, как если бы он говорил в полную силу находясь с вами в одной комнате.       Однако не все были способны понять о чём рассказывал этот мужчина — вместе с караваном в путь по Сахаре отправилась небольшая группа иностранцев из шести человек: пятеро мужчин и одна девушка. Мужчины сидели рядом с отведённой им хаймой и тихо, чтобы не мешать бедуинам слушать рассказы старика, делились собственными историями. — ...так я и оказался в Египте. — закончил свой рассказ пухлый мужичок лет пятидесяти с лицом добряка. — Мдааа, Оскар, помотало тебя знатно! — хохотнув подытожил другой иностранец, хлопнув его по плечу. — Иди ты, Джон! — буркнул Оскар, после чего решил перевести тему, — А как вас с дочерью занесло в Англию, Николас? — обратился добряк к сидевшему напротив могучему, суровому на вид мужчине, чтобы сменить тему.       Закуривая трубку оппонент Оскара едва улыбнулся, слыша непривычную для себя форму своего имени. Редко когда можно было заметить на его волевом лице улыбку — даже за те четыре дня что караван шёл по Сахаре этот "великан" улыбнулся лишь раз, когда Джон неудачно попытался столкнуть Оскара с верблюда, от чего сам и свалился в бархан*. — Прости, я снова произношу твоё имя на свой манер. Никак не могу запомнить как произносить его правильно. — сразу оправдался Оскар, заметив улыбку на лице собеседника. — Николай. — в который раз повторил мужчина, вовсе не обижаясь на британца.       Сделав глубокую затяжку из трубки, "великан" подкрутил усы и, наконец, решил удовлетворить любопытство Оскара и ещё троих англичан. — История долгая… Да и не такая весёлая как у тебя. — неторопливо произнёс Николай, опуская потяжелевший взгляд на языки пламени костра, — Нам с семьёй пришлось уехать из родного дома несколько лет назад. Благо в Британии жил мой ныне покойный дальний кузен. Они с супругой были очень хорошими людьми и прекрасными учёными. Царствие им небесное… — Николай тяжело вздохнул, — Они были рядом, поддерживали нас на новом месте, а благодаря связям кузена мне даже удалось открыть собственное дело.       Для британцев грубый русский акцент в сочетании с басистым голосом Николая был диковинкой, делавшей его речь более интересной, поэтому они слушали мужчину очень внимательно. Николай прервал свою речь чтобы сделать ещё одну затяжку, а Оскар, чуть наклонившись вперёд, задал ещё один вопрос: — Но зачем же вы держите путь в Триполи*? — Друг пригласил. Предложил стать партнёрами, вот, еду смотреть что к чему. — А дочка? — Упросила взять с собой. Неугомонная она у меня. — Николай на мгновение бросил взгляд в сторону дочери.       На песке, на плотном покрывале, лежала совсем юная девушка, устремив взгляд вверх и вовсе не слушая разговоры мужчин. Миллиарды звёзд, точно россыпь бриллиантов на тёмно-синем, почти чёрном шёлке ночного неба, своим мерцанием привлекали её куда больше, чем скучные истории старших. Даже мысли практически не появлялись в голове иностранки, уступая место простому отдыху после пройденных километров в непривычном климате.       Несмотря на то что солнце уже давно скрылось за горизонтом девушка не снимала с себя куфию*, чтобы никто не рассматривал её длинные, тёмно-русые волосы с холодным подтоном. Подобный цвет волос в тех местах был большой редкостью, и, поэтому, чтобы избежать всевозможных неприятных ситуаций, девушке приходилось прятать густую копну своих крупных локонов даже ночью.       Отсутствие удобств и благ цивилизации в пустыне вовсе не заставило дочь Николая пожалеть о том что она уговорила отца взять её с собой в путешествие. С самого детства она зачитывалась книгами о приключениях разных героев и мечтала как сама отправится в поездку по другим странам, чтобы их увидеть воочию; поэтому как только она узнала что Николай собирается в поездку — каждый день стала докучать ему, надеясь, что в конце-концов отец смягчится и позволит поехать с ним.       Главным аргументом, который часто использовала девушка во время уговоров отца, было то, что с ранних лет родители делали многое, чтобы их дочь получила достойное образование и знала как можно больше языков, а сидя на одном месте, в Лондоне, она не смогла бы в полной мере практиковаться в этом. Теперь девушка лежала под ночным египетским небом, на тёплом песке и мечты о приключениях изредка проскальзывали в её голове.       После ужина все разбрелись по хаймам, чтобы насладиться несколькими часами здорового, крепкого сна, перед новым днём изматывающего путешествия под лучами жгучего египетского солнца. В дозорных остались лишь трое опытных в пустынных походах бедуина, которые должны были стеречь сон своих соплеменников и гостей каравана, однако, покой продлился недолго… Когда первый луч солнца полоснул по ночному небу, из-за ближайшего бархана раздалось внезапное улюлюканье — дозорные сразу подняли клич об опасности и в ту же секунду из песков, словно черти из табакерки, появились вооружённые всадники, облачённые в чёрные одежды. Лица налётчиков были закрыты чёрными платками и лишь сверкающие злобой глаза негодяев выдавали их жажду наживы и безжалостную натуру.       В лагере начался переполох: кто-то успел выбежать и сражался с налётчиками, кто-то только искал хоть какое-нибудь оружие для защиты, а кто-то, по глупости, пытался убежать из стоянки в пустыню. Лагерь погрузился в какофонию отвратительных звуков сражения и криков. Среди сражавшихся с бандитами был и Николай. Будучи опытным в делах военных он одного за другим отбрасывал нападавших кочевников, однако, их было в несколько раз больше, чем был состав купеческого каравана.       Пока остальные сражались, Оскар остался в хайме, чтобы в случае чего защитить единственную девушку в караване. Понадеявшись на пистолет, толстяк загораживал её спиной, стоя лицом ко входу и первого же негодяя, который осмелился войти в шатёр, он поразил выстрелом. Трое других кочевников всё же успели влететь следом и окружить путников, но как только Оскар направил пистолет в сторону следующего бандита — взмах сабли его соплеменника отправил бедного добряка к праотцам, убирая его с пути к девушке.       Громкий крик дочери заставил Николая отвлечься от одного из бандитов, от чего на плече мужчины появился глубокий порез. Озверев от происходящего Николай повернулся, выхватил оружие у противника, и, убив налётчика его же саблей, ринулся в сторону шатра где были слышны крики. Девушку уже выволокли из хаймы, но Николай вовремя подоспел, на ходу отрубая голову одному из похитителей. Оттолкнув добычу в сторону второй бандит потянулся за саблей, но Николай навалился своим могучим телом на обидчика дочери и завязалась рукопашная борьба на смерть. Удар за ударом, хруст костей, хриплое рычание обоих наводило ужас на девушку, от чего она будто застыла на месте не в силах ничего сделать. Вместе со страхом постепенно росла агрессия, заставляя тело юной особы трястись от подступивших эмоций. Очередной яростный крик борющегося отца заставил девушку схватить саблю убитого кочевниками бедуина — оставалось только пересилить себя… Взмах! И на песок брызнула струйка крови пустынного разбойника, от чего тот взвыл теряя контроль от боли невольно ослабив хватку — это и позволило Николаю покончить с ним.       Взглянув на дочь с благодарностью и долей уважения, мужчина поднялся на ноги, оборачиваясь к месту битвы. Вся стоянка каравана была обагрена кровью — на усыпанном телами бедуинов песке практически не осталось места, куда можно было бы наступить не запачкав ноги. Помимо отца и его дочери из всего каравана в живых осталось всего несколько молодых парней, которых главарь бандитов уже приказал пленить для продажи в рабство. Заметив иностранцев, предводитель кочевников что-то крикнул своим людям, и несколько человек направились в их сторону. Николай стоял уже готовый к обороне, но гулкий выстрел заставил его выпустить из рук оружие — мужчина медленно стал опускаться на землю, чувствуя как жизненные силы утекают из него вместе кровью. — Отец! — вырвалось из груди девушки.       Схватив дочь за запястье, Николай крепко сжал пальцы, и глядя в глаза прохрипел. — Прости, доченька, прости что вот так всё вышло…       Наблюдая за этим, главарь бандитов свистнул, останавливая своих людей. Он решил дать им время проститься, однако, его терпение уже было на исходе. — Возьми в руки саблю… и… вспомни чему я тебя учил… — захлёбываясь кровью хрипел мужчина, виновато глядя на дочь.       Закончить жизнь вот так, внезапно, не сумев защитить собственное дитя, оставляя её на потеху разбойникам — не так он представлял свою смерть. Собирая последние силы мужчина наклонил дочь ниже, чтобы она услышала его слабеющий голос. — Прости, Настасья*, прости доченька…       Веки мужчины медленно закрылись и он бездыханно рухнул на песок, отпуская руку дочери. Раскатистый смех разбойников заглушил всё вокруг, звуча в ушах девушки словно гром. Теперь она осталась одна и будет защищаться до самой смерти, но в руки негодяев не отдастся.       Заметив как разбойники вновь начали приближаться, девушка схватила в руки саблю отца, разворачиваясь к ним. Злость, ненависть, отчаяние и боль разрывали её нутро, от чего из груди вырвался звериный крик — это заставило кочевников на миг остановиться. Размахивая саблей и рыча от злости девушка не подпускала бандитов ни к себе, ни к телу отца, однако, их это лишь забавляло. — Ну, раз так, — хохоча сказал главарь на арабском, — пусть Сахара убьёт её! Рабы у нас уже есть!       Разбойники вторили ему отвратительным смехом, убирая сабли в ножны. Нет, она никогда не забудет звериные глаза предводителя бандитов. Они будут преследовать её в кошмарах, видеться в каждой тени следующей за ней, а жажда мести будет терзать её душу…       Так, забрав наживу и рабов, бандиты скрылись меж дюн, оставляя девушку среди трупов и разрушенного лагеря. В пустыне стало так тихо, что было слышно как ветер перебирает песчинки на барханах. Опустившись на колени и глядя на отца, девушка горько завыла, моля его вернуться к жизни.       Солнце поднималось всё выше и выше, нагревая песок и делая пустыню невыносимой. Бандиты забрали все припасы и воду, но надо было хоть что-то делать, куда-то идти, и тогда девушка решила сама отправиться в сторону Триполи. Уложив тело отца на ковёр, Анастасия отправилась в путь.       Пол дня она брела по пустыне, прилагая немалые усилия: песок и так забирал силы с каждым шагом, а тяжёлый, жуткий груз забирал их вдвое больше. Нещадно палящее солнце слепило глаза, но сломить волю пленницы Сахары у него пока не получалось.       Внезапно чьи-то тени загородили солнце, и девушка обернулась. С высокого бархана за ней безмолвно наблюдал отряд всадников в тёмных одеждах. Их лица были так же закрыты, как и у ночных бандитов. «Только не это… Опять!» — подумала Анастасия, но, отпустив край ковра на котором лежало тело отца, обнажила саблю, уже готовая отдать оставшиеся силы на последний бой.       Понаблюдав за отчаянной незнакомкой, один из всадников, тот что был уже в преклонном возрасте, сделал знак рукой, и двое других, медленно сойдя с коней, стали подходить. В ответ на это девушка зарычала, яростно нападая на того, что подошёл на пару шагов ближе. Удивившись исходу событий, парень стал отражать выпады девушки, но сам в атаку не переходил, однако, воскликнул на арабском: — Сумасшедшая! Остановись!       Но девушка не слышала. Её дикий взгляд и размашистые движения саблей приводили в недоумение как тех, кто был рядом с ней, так и оставшихся на конях всадников. — Он же тебя на тот свет отправит! Шайтан тебя подери! — прокричал второй подошедший, пытаясь утихомирить иностранку, — Хватит! — Она тебя не понимает, Джамаль*! — парируя очередной выпад незнакомки крикнул первый.       Отскочив настолько, насколько хватало сил, и не выпуская сабли из рук, девушка бросила разъярённый взгляд на мужчин и на очень ломанном арабском прорычала: — Ваш шайтан сам уступит мне свой трон, когда увидит мой гнев!       Стало понятно, что иностранка понимает их язык. Тогда всадники переглянулись, отступили на пару шагов назад, показывая что причинять зло в их планы не входило. Выставив вперёд ладони, тот, кого звали Джамалем, успокаивающим тоном, медленно, чтобы девушка его точно поняла заговорил с ней: — Выслушай. Мы тебе не враги… — Ври больше! — перебив его процедила оппонентка.       Было видно что её силы на исходе — девушку трясло от слабости вперемешку с яростью, поэтому Джамаль опустил руки и выпрямившись терпеливо продолжил. — Мы не знаем что произошло с тобой, но позволь нам помочь.       Спокойный тон и не враждебное поведение пустынников немного успокоили девушку, от чего она чуть опустила саблю. Замечая её готовность выслушать, бедуин подытожил: — Мы держим путь в Каир. Можем тебя взять с собой, если будешь себя хорошо вести и уберёшь эту штуку, — он кивнул на саблю, — в ножны. — Без отца я никуда не пойду. — твёрдо ответила девушка.       От сильного акцента юношу немного передёрнуло, однако, Джамаль повернул голову в сторону главного. Старик бросил взгляд на бездыханное тело Николая. В его взгляде мелькнуло сочувствие, и безмолвно кивнув, он вновь перевёл взгляд на девушку. Поймав этот знак, Джамаль вновь обратился к незнакомке. — Не беспокойся. Мы поможем тебе отвезти и его.       Не отрывая взгляда от мужчин, Анастасия медленно вложила саблю в ножны. Даже когда они подошли, чтобы забрать тело отца, девушка наблюдала за каждым их движением, всё ещё сомневаясь в их добрых намерениях. Осторожно подняв на руки тело, Джамаль с другом понесли его к лошадям, а девушка молча последовала за ними, глядя на бледное лицо покойного отца. Ноги едва держали её, ещё чуть-чуть и она упала бы прямо на песок. — Как тебя зовут, дитя? — наконец раздался голос старика.       Он открыл лицо, по-доброму глядя на девушку, и понимая, что в пустыне ей пришлось пережить что-то ужасное. На испещрённых морщинами лбу и щеках пожилого мужчины были диковинные татуировки, но, чтобы не показаться невежливой, девушка не стала заострять внимание на них. — Анастасия. — она учтиво повторила жест мужчины, убирая платок с лица. — Аллах! Какая ты бледная… Воды и фиников! — отдав приказ, старик вновь обратился к девушке, — Моё имя Хасан. Выбирай, поедешь со мной, или с Джамалем.       Замечая как Джамаль застыл, услышав вопрос вожака, Анастасия повернулась к старику. Кивнув, Хасан подал девушке руку, помогая ей взобраться на коня. Как только она оказалась впереди, старик взял поводья, а Джамаль, подъехав на своей лошади, подал бедняжке воды и мешочек с финиками. — Не бойся. Пока ты с нами тебя никто не обидит. Отдохни, тебе нужны силы. — тихо сказал Хасан, мягко стукнув коня по бокам.       Так, под тихий шелест песка под копытами коней, Анастасия провалилась в сон.       Через несколько часов отряд достиг места, где нашёл свой покой тот самый караван, с которым начала путешествие новая знакомая Хасана и его людей. Осматривая всё это, старик едва слышно шепнул: — Бисмиллях*… — Касым. Это дело рук его шайки. — подытожил Джамаль, подъехав к Хасану.       Следующие полчаса весь отряд хоронил тела убитых купцов, и как только последнее тело было сокрыто под песком — всадники спешились, чтобы скорее отъехать от этого леденящего душу места, решив сделать привал только через несколько часов. Всё это время Хасан не вставал с коня, чтобы не будить девушку и не дать ей снова увидеть весь этот ужас.       Анастасия открыла глаза когда услышала голоса — на пути возник большой купеческий караван. Хасан подозвал Джамаля и приказал ему взять у караван-баши набор масел и пару коней, а заметив что девушка проснулась, начальник отряда едва улыбнулся ей. — Когда разойдёмся с караваном — сделаем привал. Нам всем нужно отдохнуть.       Сразу же по возвращении Джамаля, всадники двинулись дальше, однако, отойдя от каравана на пару километров — остановились. Поставив небольшие шатры, мужчины стали заниматься своими делами, а девушка, чтобы не злоупотреблять добротой своих спасителей, стала помогать с ужином. Работа шла легко и приятно, поскольку Джамаль со своим другом Музаффаром постоянно рассказывали разные истории и подшучивали друг над другом чтобы разрядить обстановку.       Несмотря на шутки парней, девушка часто возвращалась мыслями к произошедшей беде: что теперь ей делать? Как она вернётся к матери с такой вестью? Анастасия винила себя в смерти отца. Если бы она не упрямилась и не уговорила его взять её с собой — у него было бы больше шансов остаться в живых, ведь тогда он бы не отвлёкся на её спасение, не получил бы ту злополучную пулю. Подумать только… Ещё какие-то сутки назад караван точно так же остановился на ночлег, так же готовилась еда, вокруг так же были слышны голоса, и всё ещё был жив отец.       Отвратительно тягучий поток этих мыслей прервал Хасан, мягкой поступью подошедший к костру. — Нужно забальзамировать тело твоего отца, чтобы сохранить его. — прочтя ужас в глазах девушки он поспешил продолжить, — Это сделают мужчины. Нужно только твоё разрешение как дочери.       На мгновение прикрыв глаза Анастасия молча кивнула, тем самым давая своё согласие. На время бальзамирования в лагере стало мучительно тихо. Никто не смел заговорить чтобы не мешать процессу, а девушка сидела закрыв глаза и сжав край куфии, чтобы немного успокоиться. Казалось что прошла вечность, прежде чем из шатра вышли мужчины — они медленно склонили головы, как бы оповещая что дело закончено. — Ты можешь войти. — сказал тот что старше, рукой указывая на вход в шатёр. — Спасибо… — слегка склонив голову в знак благодарности тихо шепнула девушка, проходя мимо мужчин.       Ещё до входа в шатёр Анастасия почувствовала приятный запах масел, которыми было произведено бальзамирование. Самым жутким было вновь увидеть мёртвого отца, но, пересилив себя, девушка вошла внутрь. Тусклый свет керосиновой лампы, освещающий шатёр изнутри, позволил девушке увидеть тело отца, завёрнутое в светлую ткань. Созерцание этой ужасающей картины пригвоздило Анастасию к месту, сковав всё тело липким ужасом, блуждающим по костям.       Постояв так некоторое время, девушка опустилась на колени и прикоснулась к остывшему телу, чувствуя как подступают слёзы. В мыслях она общалась с отцом, за всё прося у него прощения…       С рассветом отряд всадников и девушка продолжили свой путь. Те кони, которых раздобыл у начальника встреченного вечером каравана Джамаль, были кстати — одного отдали Анастасии, а на другого бедуины водрузили тело Николая.       По пути Хасан расспрашивал девушку о том откуда она, зачем они с отцом приехала в их земли. Старику было интересно поговорить с тем, кто жил в других местах, кто имел отличные от его народа обычаи — ведь он сам кроме пустыни и ближайших городов ничего не видел. — У каждого имени есть значение, моё, например, означает «хороший, красивый»; имя Джамаль — «красота», Музаффар — «победоносный», а что означает твоё? — с интересом спросил пожилой бедуин. — Кто-то говорит «воскресшая», кто-то «возвращённая к жизни»… В общем, суть одна. — пожав плечами ответила Анастасия. — Вот уж точно! Можно считать, что ты действительно воскресла. — старик качнул головой, — Твоё имя — твоя судьба.       Недолго помолчав, теперь уже девушка обратилась к Хасану. — Можно вопрос? — Ты ответила на мои вопросы, теперь я отвечу на твои. — мужчина широко улыбнулся. — Сначала я приняла вас… — За бандитов? — хоть лицо старика и было скрыто куфией, по прищуру глаз и значительно углубившимся вокруг них морщинкам стало понятно что он улыбнулся. — Да. — стыдливо отведя взгляд тихо ответила Анастасия. — Это не удивительно, дитя. Тем более что в наших краях ты впервые. — сделав глоток воды из старой фляги, мужчина продолжил, — Я понял что ты хотела спросить. Мы — простой народ пустыни. Живём в песках, храним древние обычаи предков, создаём семьи… В принципе почти ничем не отличаемся от вас.       Хасан подал девушке мешочек с финиками, отправляя себе в рот пару штук и наслаждаясь их вязкой приторностью. — Спасибо. — поблагодарила девушка, — Ваши семьи наверное каждый раз переживают, когда вы отправляетесь в путь. — Для нашего народа это привычное дело. А за меня уже давно некому переживать, возможно, кроме племянника. — поймав на себе взгляд девушки, Хасан, не дожидаясь вопроса, сам решил поведать историю потери, — Лет десять назад, пока большая часть мужчин нашего племени уехали в пустыню, на наше поселение напали. Многие из тех кто остался были убиты или покалечены. Семья моего старшего брата, моя жена, дочь, внучка… многих не стало в тот день. — старик вздохнул, но быстро продолжил, — Брат был нашим предводителем, и очень уважаемым человеком во многих племенах, но нападавших было слишком много. Повезло что в тот день я забрал с собой его сына Ардета.       Хасан рассказывал об этом так спокойно, будто эта трагедия произошла вовсе не с его семьёй. Возможно, за столько лет он страдал об этом слишком много, или не хотел, чтобы кто-то видел, как слёзы бегут по иссушенным возрастом и пустынными ветрами щекам. Чтобы немного разрядить обстановку, Анастасия тихо спросила. — Получается… Вы вождь?       Этот вопрос по-настоящему рассмешил Хасана. Его громогласный смех не утихал довольно долго, однако, постепенно успокоившись, он решил удовлетворить любопытство гостьи. — Уж сколько лет я так не смеялся! Нет, я не вождь. То что я старше — ещё ничего не значит. По древним обычаям пост передаётся не от старшего брата к младшему, а строго от отца к сыну. Так что наш предводитель мой племянник. Возможно, сегодня ты его увидишь.       Услышав последнее девушка резко повернула голову. — Мы уже сегодня будем в Каире? Как такое возможно? — Нет, до Каира ещё три дня. По пути нам нужно будет заглянуть в наше поселение. Помимо того что нам надо оставить некоторые вещи, нужно что-то решить с… — мужчина запнулся, думая как помягче закончить мысль, но Анастасия поняла что он имел в виду. — Понимаю… Он не доедет до дома.       Похороны отца на кладбище принадлежавшем племени новых друзьям девушки она выдержала стойко. Племянника Хасана в поселении не оказалось — он уехал по каким-то важным делам в город, диковинное название которого Анастасия не запомнила, а утром, как только взошло солнце, тот же отряд всадников стал собираться в путь к Каиру. Прежде чем сесть на коня, девушка поблагодарила собравшихся на небольшой площади жителей поселения за помощь.       Через три дня, в Каире, настало время прощаться. Анастасия сняла с себя цепочку, с изображением скорпиона, и браслет с такой же подвеской к нему, которые не были видны под закрывающими тело одеждами, после чего протянула их Хасану. Клешни и жала золотых скорпионов были инкрустированы небольшими рубинами. Мужчина нахмурился, но девушка заговорила первой: — Помню, у себя дома Вы сказали, что не возьмёте с меня платы ни за помощь, ни за похороны моего отца, но прошу — возьмите это. В подарок Вам, как память обо мне, и Вашему племяннику, как мою благодарность вашему народу за то что вы все для меня сделали.       Старик склонил голову, принимая памятные подарки из рук девушки. — Знаешь, в первую нашу встречу ты чем-то мне напомнила мою Зафиру, когда она была в твоём возрасте. — Хасан улыбнулся, а затем продолжил, протягивая Анастасии маленький свиток, — Когда захочешь приехать навестить могилу отца, вручишь это начальнику Каирской библиотеки. Он поможет тебе. — затем пожилой бедуин по-отечески обнял девушку на прощание, — Да поможет тебе Аллах в пути, храброе дитя… — До встречи, сумасшедшая! — подмигнул уже сидевший верхом на вороном коне улыбающийся Джамаль. — Да хранит вас Аллах. — искренне ответила девушка, возможно в последний раз глядя на своих спасителей.

С тех пор прошло пять лет…

1934* год. Каир.

      После того как было покончено с Имхотепом и Царём Скорпионов, О`Коннеллы решили ненадолго остаться в Каире. Отдыхая в номере отеля, Рик лениво листал газету, а Эвелин, устроившись в плетёном кресле напротив окна, пила чай. — Знаешь, мне даже немного жаль Имхотепа.       Услышав такое от супруги, Ричард чуть не уронил на пол бокал бурбона. Прокашлявшись, мужчина, с язвительным прищуром взглянул на миссис О`Коннелл. — Я сейчас не ослышался? Тебе. Жаль. Этого перезревшего жмурика? — с расстановкой спросил Рик. — Нет, я серьёзно. — Эвелин поднялась с кресла и стала расхаживать по комнате, — Ты только подумай: он пронёс любовь к Анк-Су-Намун через тысячелетия, преступил все законы ради неё, столько раз пытался вернуть к жизни, был готов бросить к её ногам целый мир… И что в итоге? — девушка повернулась к мужу, — А его глаза... Ты видел как он смотрел на неё? Как ждал что она поможет ему? Как понял что она предаёт его? — Знаешь, если бы я не знал какая ты добрая душа — то уже начал бы беспокоиться и ревновать. — вновь устремляя взгляд в газету подытожил Рик. — Даже учитывая все его злодеяния всё равно жаль, что тысячелетиями жаждущий любви человек не обретёт её даже в загробном мире, узнав что такое предательство возлюбленной. — Эви, дорогая, тебе бы книжки начать писать. — съязвил глава семьи О`Коннелл.       Внезапно в комнату влетел Алекс, держа в руках кучу разноцветных украшений и, бросив их на стол перед родителями, прыгнул на край постели. — Теперь нам ни один оживший мертвец страшен не будет! — Это ещё что такое? — выгнув бровь спросил Рик, поднимая одним пальцем спутавшиеся за верёвки вещицы. — Это амулеты с изображениями разных древнеегипетских богов. Я их только что купил у бедуина, на первом этаже. Вот этот, например, — Алекс указал на амулет с изображением крокодила, — защитный амулет бога Себека. Он защищает богов и людей от сил тьмы. А вот этот… — Алекс, это просто украшения. — И это мне говорит человек, по разу замочивший мумию и самого Царя Скорпионов? — Откуда ты набрался таких выражений?! — вмешалась Эвелин, возмущённо глядя на сына. — Я же просил тебя забыть это слово. По крайней мере не произноси его при маме. — прошипел Рик, рукой прикрывая рот с одной стороны.       Алекс угрюмо фыркнул, забирая побрякушки и убирая их в рюкзак. Ему было обидно, что он тщательно выбирал амулеты, а его старания не были оценены даже самую малость! Снова повернувшись к родителям мальчик поинтересовался. — Мы так и будем сидеть в четырёх стенах? Или опять по библиотеке шататься будем? — Лично я совсем не против первого варианта. — снова не отрывая взгляда от газеты выразил своё мнение Ричард. — Чем вам не угодила библиотека? — обратилась к своим мужчинам Эви, после чего всплеснула руками, — Там столько интересных книг и свитков, столько ещё не расшифрованных текстов! Как это может быть неинтересно? — Ну маааам! — Алекс закатил глаза, — Это не сравнится с приключениями которые мы пережили. Сидеть и тухнуть в библиотеке вместо этого? Ну уж нет. Лучше бы до отъезда я остался с Ардет Беем в пустыне...