Тонкая кожа

— Вы ко мне не зайдёте? — девчонка медленно облизывает губы и прячет тонкие пальчики в длинные рукава из тонкого белого шёлка. — Нет, — Александр отвечает быстро, не успев даже подумать. — Нет, Рене, — повторяет он уже спокойнее. — Это будет неправильно. Она не отвечает, только медленно накручивает рыжую прядь на... Боже, какие же у неё тонкие пальцы! Почему он не замечал этого раньше? Верно… Раньше он не видел в ней женщину. Только инструмент. Правая рука короля двигает фигуры по шахматной доске во имя Его Величества. Чувствовать что-либо к своим фигурам не входит в список его задач даже близко. — Вы что же, соблазняете меня, Рене? — пушистые нежные ресницы невинно опускаются, и Александр с удивлением отмечает, что его сердце пропускает удар. — Или мне кажется? — А что, если так? Её глаза, голубые, как само небо, тоже могут кому-то показаться невинными, но он знает, что это обман. Уловка. Иллюзия. Людям нравится выдавать желаемое за действительное. — Рене, — Александр качает головой. — Даже если… Девчонка возвращается в комнату и садится на кровать, и ему ничего не остаётся, кроме как последовать за ней и закрыть дверь. Не хватало ещё, чтобы кто-то увидел, как он беседует с юной фрейлиной в ночном платье прямо посреди коридора. — Зачем вам соблазнять меня? — он сжимает кулаки, чтобы не прикоснуться к этой наглой девчонке. — Даже если я и правда вам нравлюсь… — Мне не нравится зависеть от вас, Александр, — Рене склоняет голову набок, обнажая тонкую нежную шею. — Вы — кукольник. Вы играете людьми, будто марионетками, — она медленно облизывает губы, и Александр сглатывает. — Я не хочу быть всего лишь одной из множества кукол… — Кем же вы хотите быть? — он не замечает, как делает шаг к ней. — Если и быть вашей куклой, — Рене смотрит ему в глаза. — То только самой любимой. Разве я многого прошу? — кажется, она почти плачет, и он не может сказать, притворяется или нет. — Глупая девчонка, — рывок вперёд, и вот он нависает над ней, а её тонкие, почти прозрачные запястья прижаты к кровати. — Ты принадлежишь мне, забыла? И ты смеешь ставить мне условия? — Ах… Её грудь, юная и упругая, поднимается и опускается со скоростью бешеной кошки. Её пушистые ресницы дрожат, а губы бледнеют. Небесно-голубые глаза, влажные, почти плачущие, смотрят на него со страхом, но вместе с тем… Где-то там, в глубине, всё ещё есть желание. Девчонка и в самом деле хочет его. Не смотря на всё, что он с ней сделал и может сделать. — Ал… Александр? Он наклоняется и целует эти соблазнительные пухлые губы. Девчонка судорожно выгибается, прижимаясь грудью к его груди. Такая мягкая… Чертова Рене... Нельзя быть такой соблазнительной! — Ты вся дрожишь, — Александр отстраняется, но всё ещё удерживает её за руки. — Боишься меня. Вот-вот заплачешь ведь. — Не сжимайте так, — её ресницы дрожат. — У меня тонкая кожа… Синяки останутся. Если кто-то заметит… Александр на момент задыхается от удивления и разжимает пальцы. Рене прикрывает глаза и слегка улыбается. На ресницах — застывшие блестящие капельки слёз. Он целует её в лоб и садится на кровати, отводя взгляд. Где твой контроль, Александр? Хочешь, чтобы завтра весь двор говорил о том, зачем тебе при дворе племянница мятежного маркиза? — Прости меня, Рене, — а это что, укол совести? — Видимо, ты и правда особенная… Плохой из меня спонсор. Я же должен упрощать тебе жизнь при дворе, а не усложнять. — Хах, — она садится рядом и прижимается к его плечу. — Я принадлежу тебе, забыл? Ты можешь делать со мной, что хочешь… — Прекрати, — Александр поглаживает её запястье. — Я же не монстр какой-нибудь. К тому же насиловать тебя просто нет никакого смысла… Это только добавит проблем нам обоим. Он смотрит ей в глаза. Их глубина спокойна. Страха больше нет. Рене облизывает губы, медля, а затем… Целует его. Сама.

***

Нежные пальчики осторожно касаются его руки. Александр чуть разворачивает ладонь, чтобы она могла за неё взяться. Рене оглядывается вокруг и, видимо, поняв, что никто не смотрит, сжимает его ладонь. Рыжий локон ложится на его плечо. Девчонке страшно. Ещё бы, в прошлый раз Луи вытащил её на сцену перед всеми, кто сказал, что он не сделает этого снова? Александр смотрит на сцену. Аполлон в золотой маске танцует с симпатичными актрисами, как ни в чём не бывало. Так выглядит настоящая жизнь короля. Управление государством — вообще не его. — Вам понравилось на сцене, Рене? — женский голос, твёрдый и властный — это королева Анна. Девчонка поворачивается к Её Величеству в почтительном и вместе с тем изящном поклоне. Александр даже не заметил бы, что она волнуется, если бы она до сих пор ни сжимала его руку. Анна улыбается, покровительственно и тепло. — Не могу ответить однозначно, — Рене бросает взгляд на золотую маску. — Что вы имеете ввиду? — Анна раскрывает веер и тоже смотрит на сына. — Я читала достаточно книг, чтобы не опозориться на сцене, — она улыбается, но Александр знает, что она в панике, потому что ещё немного и его пальцам конец. — Но если бы я не догадалась? Если бы не вспомнила? Это было бы ужасно… — Вы так стараетесь не сказать плохого слова про моего сына, что это даже мило, — Александр смотрит ей в глаза и видит в них сдержанный смех. — Он едва ни разрушил вашу репутацию. Это было невероятно эгоистично с его стороны. Рене оглядывается на Александра, словно спрашивает разрешения. В этот момент она выглядит действительно невинным ангелочком. — Не переживайте так, моя дорогая, — он поглаживает её нежную ладонь большим пальцем. — Сомневаюсь, что вы можете сказать о нём что-то, чего Её Величеству не известно. — Ничего такого страшного, — Рене складывает руки на груди, и Александр незаметно сжимает кулак, словно это могло хоть немного сохранить тепло её хрупкой руки. — Но я чуть в обморок не упала, когда он… — Бедный ребёнок, — Анна касается её плеча кончиками пальцев. — Не переживайте так, Рене, — Александр с удивлением слышит лёгкую нежность в её голосе. — Мой сын может быть на редкость спонтанным и эгоистичным. — Ваш сын — король, — Рене опускает голову в смущении. — Разве можно ему отказать?.. Королева вздыхает и на мгновение отводит взгляд. В её серых глазах мелькает золотой отблеск солнечной маски. — После смерти его отца мне пришлось управлять страной, — она одним движением разворачивает веер и слегка прячет лицо за чёрной тканью. — Это отнимает очень много времени… Вы понимаете, — Рене едва заметно кивает. — Я не успела воспитать своих сыновей. Они выросли в праздности, — серые глаза мельком касаются пушистых ресниц и убегают вверх, к небу. — Хорошо, что Луи оказался достаточно умён, чтобы приблизить к себе Александра. — Это облегчило ваш крест, Ваше Величество? — Рене чуть поджимает губы — сочувственно и тепло. — Вы католичка, Рене? — Анна не смотрит на неё, но Александр слышит во властном голосе усталость. — Не уверена, — она оглядывается на него и на момент ему кажется, что она подмигивает. — Но Александр говорил, что вы молитесь на латыни. Поэтому я… Попробовала это учесть. Губы королевы прячутся за веером, но Александр видит её глаза. Они улыбаются.

***

Версаль обычно засыпает к трём часам утра, поэтому предрассветные часы — самые тихие. Александр уже собирается спать, как вдруг... — Нет! Нет! Подозрительно знакомый голос раздаётся из-за двери, и Александр замирает, будто от удара. Что там такое происходит? — Нет! — Рене в истерике, это слышно даже через дверь. — Не надо! — Молчи, дура! — тоже подозрительно знакомый мужской голос. — Вот так… Шевалье Филипп и Рене… За закрытой дверью. И она явно этому не рада. Александр не помнит, как в его руке оказалась отмычка. Увидев открывшуюся дверь, Рене дёргается и вырывается из его рук. Александр ловит её и прижимает к себе. Она всхлипывает и прячет лицо в его груди. Плачет. Буквально пару мгновений он смотрит на её трясущийся затылок, а затем поднимает глаза. Шевалье хочет что-то сказать, но захлопывает рот под его взглядом. Бледнеет, поняв, что его ждёт. Александр ничего не говорит. Только поднимает Рене на руки и идёт прочь. Благо, он хорошо помнит карту дворца. Так что путь до её комнаты существенно короче, чем может показаться. — Не уходи! — когда он опускает её на кровать, она хватает его за руку. — Пожалуйста… Её глаза, красные и влажные, смотрят на него, а тонкие пальцы цепляются за его руку, как за скалу над пропастью. Хрупкая фарфоровая куколка. Сломанный инструмент. Ему не должно быть жалко её. Но почему-то… — Рене, — откуда в нём столько нежности? — Рене, я здесь, — он садится рядом и аккуратно касается её трясущихся рук. — Никуда не денусь. Девчонка шмыгает носом и долго смотрит на их сцепленные пальцы. Её острые плечи подрагивают. Бедная девочка. Если бы он прошёл мимо на полчаса позже… — Мне так страшно, — шепчет она, продолжая сидеть с опущенной головой. — Не только из-за… Из-за шевалье. Просто… Не знаю... — Посмотри на меня, — Александр касается её подбородка, и Рене послушно поднимает голову. — Ты можешь сказать мне всё, что тебя тревожит. — Спасибо, — она на мгновение отводит взгляд, но тут же смотрит на него, и глаза её, всё такие же красные, теперь серьёзны. — Мне страшно… Я одна в незнакомом месте, которое к тому же оказалось опасным. И даже ты заботишься лишь потому, что я тебе нужна. Хочется просто сбежать и спрятаться где-нибудь. Александр отпускает её подбородок, и Рене отводит взгляд. На её нежной шее проступают синяки. Этот ублюдок… А ведь он привык думать, что разучился ненавидеть... — Единственное, что удерживает меня, — она шмыгает носом, — ты знаешь… — Ты права, — это не совесть болит в груди, нет, это что-то иное. — Ничего не держит тебя, кроме моего небольшого шантажа и нечистой совести. Рене смотрит ему в глаза, поджав губы. Пытается читать. Александр прикрывает веки и чувствует, как они дрожат. Глупо. Так глупо. Она же просто… — Почему-то мне кажется, что это не так, — она облизывает губы. — Почему? Он целует её. Она не отстраняется. Понимает. Причём, кажется, даже лучше, чем он сам. — Рене, — Александр шепчет прямо ей в губы. — Что ты со мной делаешь… — Соблазняю, — девчонка улыбается, и его поцелуи сползают ниже, на тонкую шею. — Ах-х, Александр, — вместо того, чтобы отстраниться и спасти свою и без того пострадавшую кожу, она цепляется за его плечи, и тоненькие пальчики сминают его камзол. — Ты… Его руки будто бы сами бегают по её спине, расшнуровывая корсет. Он касается языком ямочки между её острыми ключицами. Она запрокидывает голову и постанывает, жалобно, но вместе с тем так требовательно, что он едва удерживается от того, чтобы не укусить её. — У тебя такая тонкая кожа, Рене, — шепчет Александр, проводя пальцем по выступающим ключицам. — Синяки появляются так легко… — она дёргается назад, но он аккуратно берёт девчонку за плечи и смотрит в небесно-голубые глаза. — Не переживай, девочка моя. Я буду нежен. Пушистые ресницы опускаются и через мгновение поднимаются. — Обещаешь? — снова это ангельское лицо. — Обещаю, — Александр целует её в лоб. — Ты мне веришь? Глаза в глаза. Рене облизывает губы и слегка улыбается. Совершенно новой игривой улыбкой. — Тонкая кожа, говоришь, — Рене касается его шеи кончиками пальцев, и они оба замечают, как пульсирует артерия. — Я тебе верю.

***

Едва слышное сопение — первое, что Александр слышит, когда просыпается. Первое мгновение он не понимает, что происходит, но, открыв глаза, видит рыжую прядь на носу и вспоминает прошедшую ночь. Рене лежит рядом, обнимая его за руку и уткнувшись носом в его плечо. Он поворачивается набок, и Рене медленно открывает глаза. — Доброе утро, — девчонка зевает и прикрывает рот рукой. — Доброе, — он целует её в лоб, и она смешно морщит нос. — Как ты себя чувствуешь? Рене не отвечает, только прячет лицо в его груди. Александр больше не спрашивает, только обхватывает руками и прижимает к себе. Она не возражает, нет, только едва заметно поглаживает его оголённые плечи своими нежными пальцами. Александр касается носом её рыжих волос, почти светящихся в солнечных лучах. Она пахнет свежей мятой и чем-то неуловимым, чем пахнут все женщины. Особенно такие юные. Он отводит её волосы назад и проводит кончиками пальцев по заметным синякам. Ублюдок схватил её за шею, чтобы не кричала… Как можно так обращаться с этим нежным созданием? Александр не считает себя совестливым человеком, но это… — Александр? — шепчет Рене в его шею. — Почему мне кажется, что ты что-то задумал? — Тебе не кажется, — Александр вздыхает, и она недовольно фыркает в его крепких объятиях. — Этот ублюдок… — Ты хочешь его убить? — она вздрагивает. — Убить? — он усмехается. — Нет. Только уничтожить. Рене молчит. Только прижимается к нему всем телом и нежно оглаживает его плечи. Не спорит. Умная девчонка. — Впрочем, — Александр снова проводит пальцами по её нежной шее. — Сейчас есть куда более насущная проблема… — А? — Пока никто не должен видеть твои синяки… Рене смеётся и отстраняется на расстояние вытянутой руки. Александр вздыхает, но решает ей не мешать. Сам же начал говорить о гардеробе… — Ты прав, — она стоит перед зеркалом и разглядывает себя. — Это же ужасно… Александр, — небесно голубые глаза метают молнии. — Если тебе понадобится помощь в уничтожении… Я в деле. Александр улыбается. Эта девчонка далеко пойдёт.