Задание

(*) Тот факт, что Мелеагант вызвал к себе одну Моргану, свидетельствовал о важности беседы и возможного задания. Но Моргана была и рада — от драки бегать она не умела, а на привычной рутине советницы уже заскучала, ей иногда хотелось чего-нибудь посложнее. Мелеагант её будто бы услышал, правда, если и услышал, то весьма своеобразно. Он дал ей задание, да, но не посложнее, а значительно сложнее. Король решил привнести в свои земли порядок и процветание путём постройки системы водоснабжения. –Древние римляне сделали великую вещь, они снабдили часть города, знатные дома, публичные бани, общественные туалеты и публичные дома системой водоснабжения, — объяснял Мелеагант, — и это дело способствовало тому, что в народе снизилась смертность, болезни, крысы, трупные яды и вся мерзость, что прежде сливалась в реки, больше их не затрагивала с такой силой, как прежде. Я считаю, что это прогресс. Это не только удобство и комфорт для жителей, но ещё и здоровье народа. Как считаешь ты? Моргана была согласна. –Натаскать воду из колодцев по двадцать вёдер — неблагодарный труд, — продолжал Мелеагант, — и всё равно толком не приготовить, не помыться. И это ещё считается удачей, если у тебя есть колодец поблизости. А известно ли тебе о том, что колодец могут отравить или завалить? –Мне это известно, — кивнула Моргана, — если позволишь, я помню прекрасно случай…кажется, в каком-то греческом полисе, когда враги, не желая воевать открыто, послали шпионов и те отравили воду. –И я о том! — Мелеагант посмотрел на Моргану с одобрением. Он именно по этой причине её и вызвал — она его хорошо понимала. –Правда, — Моргана качнула головой, — я, если честно, плохо представляю, как это всё устроить. –Для начала столицу, — Мелеагант постарался не услышать её сомнений. — Замок, общественные бани и лазарет… –Откровенно говоря, — Моргана не боялась Мелеаганта и легко его прервала, пусть он и был королём. Но они поднимались вместе и она, видят боги Авалона, знала его с разных сторон личности, и была среди них очень даже человеческая, поэтому прервать было можно — ей можно. — Откровенно говоря, я даже не представляю, как в одну эту залу провести водоснабжение, не говоря уже про весь замок или что там ещё? –Лазарет, общественные бани. –Да-да. Дело благое, но если ты хочешь, чтобы я посчитала примерные расходы, то я вряд ли смогу помочь. Я не представляю как это…нет, это благородно и полезно для народа, они оценят, но как это построить, как содержать…– Моргана развела руками. –Тебе не надо рассчитывать и содержать, — успокоил Мелеагант, — я вызвал тебя не для этого. Моргана облегчённо улыбнулась. Она не любила заниматься сокращением расхода, хотя, конечно, могла справиться с этим. –Я хочу, чтобы ты подумала над системой водоснабжения. Как её построить, — объявил Мелеагант, и с лица Морганы сдуло даже тень улыбки. — Да-да, ты! Через два дня на заседании я объявлю о своём решении насчёт постройки. Тогда начнутся расчёты и точные, м…чертежи. Но я должен предложить что-то на совете. Хотя бы примерный план, некий прототип, чтобы объяснить, чего я хочу, чтобы объяснить всем, как это будет работать. Мелеагант посмотрел на оцепеневшую Моргану и смягчился: –Ты умная, а значит что-нибудь придумаешь. У тебя два дня. *** Вообще-то Моргане нравилось получать особенные задания. Да, она для порядка морщилась, вздыхала и даже закатывала глаза, но при этом чувствовала себя особенной. Задание, данное же ей Мелеагантом, было делом благим, и надо было отметить, что этот человек (если его можно ещё называть человеком), смотрит далеко вперёд и действительно думает о народе. Но Моргана не представляла как ей подобраться к задаче. При всей её фантазии и при всех навыков в магии и в интригах, она не знала, как даже примерно организовать что-то подобное. –Разберусь! — махнула рукой Моргана, входя в свой кабинет с беспощадной решительностью. Приободрённая мыслью о том, что всё подвластно человеку, а если человеку, то уж ей-то подавно, уселась Моргана за стол, вытащила пергамент, чернильницу, перо и решила, что самая сложная задача кажется легче, если разбить её на пункты. После четверти часа работы и двух сломанных перьев, Моргана действительно оформила следующее: «1. Вода должна поступать откуда-то постоянным контролируемым потоком. 2. Поступившая вода должна скапливаться где-то в ожидании использования. 3. Использование должно приводиться в действие просто. 4. Использованная вода должна куда-то вытекать, не создавая проблем и засоров для столицы» Моргана критически оглядела этот короткий список, и осталась недовольна — ни одного решения ей не виделось. Выходило так, что у неё для решения задачи было сразу же четыре неизвестных. –Ну хорошо…– вслух размышляла Моргана, — допустим, вода будет поступать из реки, и… Она осеклась. Из какой, к чертям, реки? от реки не отольёшь, ну даже если направить её каким-то образом в сторону, то что будет с самой рекой, впадающей, на минуту, в более крупную реку, а там в залив, и в море. Что будет со всем этим? И потом — а что будет зимой? –Ладно! — Моргана, начавшая записывать про реку, смяла пергамент и отшвырнула его в сторону, — тогда начнём со второго. Где воду хранить? Воду нужно было определённо хранить так, чтобы она не тухла, не грязнилась. Какой-то большой сосуд. Но какой? Не бочка же! Та, какой бы ни была плотной, потечёт, а потом и вовсе загниёт. Железо? Ага. Вода и железо! А чего не яд сразу? А что тогда? Камень? Вроде колодца? Ну…это стоит мысли. Моргана сделала пометку про камень, но всё ещё была недовольна. –Надо с конца! Куда будет воды вытекать? Вся вода из кухонь, бань, туалетов… Моргана содрогнулась от отвращения, и, чтобы справиться с собой, привычно потянулась за кувшином фландрийского вина. В последнее время она старалась пить меньше, чем прежде, всё-таки здоровье её уже не было таким крепким, как в буйные дни юности, где были и скитания, и холода, и опасность на каждом шагу, а порою и голод, но привычку иметь кувшин вина в кабинете не оставила. Выпив, Моргана вернулась к работе. Всю грязную воду нужно было куда-то сливать, причём в большом объёме. Но куда? В канаву? Не пойдёт. Придут всякие крысы и пойдёт болезнь и грязь. В землю? Здравствуй, гниение! А потом опять же — что зимой? Снега никто не отменял. Под землю? Моргана задумалась — мысль о системе водоснабжения, которая целиком и полностью находилась под землёй, казалась эстетически и гигиенически привлекательной. Тогда для пользования наружи должен остаться лишь какой-то доступ к воде, но… Она тряхнула головой — как это всё устраивали треклятые римляне? *** В библиотеку замка Моргана ворвалась как и в любую другую дверь — решительно и с грохотом. В библиотеке было немного людей, но Моргана не обратила внимания ни на кого. Едва не снеся с ног хранителя книг, Моргана, не слушая его тихого и испуганного лепета, рванула к полкам — помощь ей была не нужна. Для знатной девицы поведение было недопустимым. Но Моргана, хоть и была знатной, оставалась Морганой, и все знали её характер, испорченный несчастным детством, скитаниями, а затем интригами при дворе короля Артура и при дворе Мелеаганта. Знали и боялись. К тому же, она была ценным человеком для всего королевства — её заслуги приходилось признать даже многочисленным её врагам, и поэтому ей прощалось больше, гораздо больше чем всем. -Леди Моргана, если позволите, если позволите… Она не позволила. Подошла к полкам и по-хозяйски принялась рыться, ища то, что ей было нужно. Хранитель библиотеки ещё поморгал, остановившись. Маленький и жалкий, что он мог против неё — советницы короля Мелеаганта, сводной сестры покойного короля Артуры, жены графа Уриена Мори и феи в одном лице? Да ничего! И хранитель принял верное решение — сделал вид, что ничего не происходит и отошёл от неё, позволяя рыться там, где она хочет и так, как она этого хочет. –Леди Моргана, — Моргана вздрогнула, когда услышала это обращение к себе в минуту раздумья, обернулась. Перед ней стоял Мэтт Марсер. *** Говорят, в необычном месте должны служить необычные люди. Наверное, это так. В овеянном мифами, легендами и тайнами королевстве объединённых земель Де Горр и Камелота сам воздух был пропитан какой-то необычностью, волшебностью и всевозможностью. Поэтому никто не удивлялся ни мечам в камнях, ни драконам, ни королям, в которых есть магия, ни феям, которые больше похожи на ведьм, ни теням коридоров с жёлтыми глазами…ничему. Кажется, народ этих земель уже привык ко всему на свете, и стоит очень постараться, чтобы удивить хоть кого-то из них. Мэтт Марсер был человеком, но каким! Он начал дурно — с воровства в церкви. Потом был Тракт и вступление в разбойничью шайку, годы скитаний, трактирных игрищ и поисков смысла. Затем пришло искупление. Мэтт Марсер стал из тихого мальчика вором, из вора мастером на все руки (только Моргана, как минимум, заставала его за вязанием, вырезанием игрушек из дерева и сочинением частушек), а потом поднялся до придворного священника Мелеаганта. Мэтт был не похож на всех священников. Он никого не загонял на службу или исповедь, не прочь был пошутить и смело высказывал своё мнение. Его любили прихожане, его не понимал, но тянулся к нему двор. Даже Мелеагант его, кажется, уважал, во всяком случае, сказал как-то, что не знает, чего Мэтт заслуживает больше: виселицы или благодарностей? И добавил, что теряется, впервые теряется от мотивов и поступков человеческих. А чтобы Мелеагант, и признался в том, что зашёл в тупик?.. тут, пожалуй, можно было и удивить народ. Но народ не знал об этих словах. Мэтт был немолод, но по-юношески лукав и даже чуть романтичен, что, однако, перемешивалось с насмешливостью и даже циничностью, а потом вливалось в милосердие и добродетель. В нём смешались сразу два человека, и, откровенно говоря, Мэтт мог стать кем угодно: от великого разбойника, до мятежника; от портного до короля. Но сейчас он был священником. –Чего? — спросила Моргана, когда Мэтт посмел вторгнуться в её мысли. –Я только хотел засвидетельствовать вам своё почтение и попросить вас быть тише, — священник смотрел на неё спокойно, без страха, гнева и насмешки. Моргана смутилась на мгновение. Ей обычно не делали замечаний. Тем более такого рода. Да и от кого?! Но она овладела собой и ядовито поинтересовалась: –Если я вам так мешаю, может быть, вам следует меня избегать? –Вы мешаете не мне. Вы мешаете другим. Вы пришли сюда с шумом и гневом, вторглись и роетесь теперь как варвар. Моргана оглядела залу. Хранитель библиотеки нырнул под стол, а несколько посетителей — три придворные дамы, рыцарь у стеллажей и ещё какой-то дворянин — все упорно делали вид, что заняты чтением и разглядыванием страниц. –Никто мне не сказал о том, что я помешала, — Моргана глянула на священника со спутанным чувством разочарования и гнева. –Вас боятся, — коротко объяснил Мэтт. Моргана быстро огляделась опять. Теперь она заметила, что ни одна дама даже не шевельнулась — все они напряжённо вчитывались в буквы, хранитель библиотеки так и не вылезал из-под стола, дворянин сверлил взглядом ту же полку, что и прежде, а рыцарь не поворачивался. –Меня? — Моргана обернулась к Марсеру. — А вы не боитесь? –Ни в коем случае! — заверил Мэтт. — Я слишком беден для этого и слишком незначителен. –Льстите себе…– фыркнула Моргана. — Как и я, вы знали голод и лишения, скитания, унижения и ненависть! –Но это не даёт мне права влетать куда-либо и наводить суматоху, — Мэтт не поддался на провокацию, и Моргане вдруг стало обидно. За себя, за водопровод этот непонятный, за священника этого… Она круто повернулась к полке и выгребла из неё сразу же пять книг, которые её интересовали. Затем, ни на кого не глядя, пошла прочь, не зная, жаловаться ей на священника или напротив, благодарить? *** –Боги! — Ланселот перехватил Моргану в коридоре, взял у неё все книги. — Нелёгкий груз! Моргана вздохнула. С Ланселотом их связывала крепкая, многолетняя дружба. Многие злопыхатели, правда, видели за ней нечто большее, но Ланселот научился быть глухим к слухам, а Моргана и подавно. Они были дружны, и Ланселот, ставший, благодаря Моргане рыцарем, и сейчас счастливо живущий с вдовой короля Артура — Гвиневрой, дорожил этой дружбой. Он знал лучше всех, что такое Моргана. Он видел, как она взрослела, как страдала, как училась магии, как превращала ненависть ко всем. Кто сломал её жизнь, в корсет для души. Ланселот знал её, и никогда не оставлял, не пугался ни её демонов, ни её идей, ни её грубости. Когда у него спрашивали, почему он до сих пор не оставил Моргану, когда она легко может обрушиться с гневом даже на невинного, если встала не с той ноги, Ланселот отшучивался: –Друзей не выбирают! Сейчас Моргана была не очень расположена к беседе. Этот проклятый священник! Зачем он сказал, что её боятся? Зачем он вообще заговорил с нею? –Римская история? — Ланселот оглядел первую книжку, — ну, римская так римская. Не знал, что ты её ещё наизусть не знаешь. Они двинулись по коридору. Моргана призналась: –Мне нужно кое-что найти. Есть то, чего я не понимаю. Мелеагант дал задание, у римлян нечто подобное было, мне нужна схема. Описание, всего лишь оно. –А я могу помочь? — спросил Ланселот, пропуская Моргану в её кабинет. –Если только не знаешь, где достать живого римлянина периода поздней империи! –Ну…если попадётся, я приведу, — серьёзно пообещал Ланселот, складывая книги на её стол. — Как ты вообще? –Нормально, — она махнула рукой. — Работа есть работа. Я буду искать решение. –Я не об этом. Как сын? Моргана застыла на месте. Мордред не был её сыном, не был он и сыном Уриена, но Уриен называл его своим, считал своим, а Моргана… Нет, то, что из неё не будет хорошей матери, Моргана знала всегда. Самой ей после потери нерождённого сына невозможно было иметь детей — сказался образ жизни, недоедания, голод и нервы. Но даже ласки к приёмному ребёнку, выданному за своего, в ней не было. Не пробудилось ни нежности, ни заботы. Мордред подрастал, и Моргана всё больше чувствовала в нём страшную силу, возможно даже превосходящую её собственную. Для Уриена это был просто ребёнок, его ребёнок, но для неё это был задел на будущее, на ужасное будущее. Она видела как тьма ширится в душе Мордреда, как рождается в нём жестокость, как наполняется он за счёт силы одного из Граалей, чем-то совсем чужим. У неё никогда не было пророческого дара, Мерлин даже шутил об этом, но сейчас его и не надо было иметь, чтобы сказать — Мордред принесёт ещё много бед. –Он мне не сын! — отозвалась Моргана, лицо её против воли побелело от ужаса. Ланселот вздохнул. Он знал, что Моргана может управлять королевством, если придётся, может воевать, убивать, наводить порядок в казне и в любых бумагах, но при этом что делать с ребёнком она не знает. А он всего лишь ребёнок. Ланселот хотел ей сказать об этом, сказать, что она должна очнуться, что Мордред даже с силой первозданной магии в себе — всего лишь дитя, которое нуждается не только в отце, но и в матери. Он хотел сказать ей об этом и должен был сказать, но промолчал. Это привело бы к ссоре, к недолгой, конечно, но она расстроится, и он тоже. И плодов это не принесёт. Моргана не дура, сама была ребёнком, сама знает, что значит не иметь матери рядом, и если она поступает так после этого, значит, иначе правда не может. Так зачем ей говорить об этом? Раньше Ланселот бы сказал. Но сейчас нет. Старше стал? Спокойнее?.. –Ты не забудь про ужин, — попросил Ланселот, — хорошо? Моргана кивнула. *** К вечеру Моргана окончательно и бесповоротно выяснила, что все труды римских философов и поэтов содержат в себе много полезной информации, много лести, и ничего толком про устройство водоснабжения. В лучше случае, пишут, что оно было или было нарушено, и тогда пришла болезнь или началась вакханалия на улицах. Философов, впрочем, винить было нельзя. Они были люди возвышенными, думали о республике, о власти и диктатуре, о законности и способах правления, о добродетели и о милосердии. Они оправдывали жестокость и порицали её, а все их думы и размышления о народе были совсем отстранёнными — так можно говорить только о том, что знаешь поверхностно, во что не вникаешь и чего не видишь. Да, Моргана не нашла ни одного хотя бы примерного описания устройства водной системы. Ей попадалось немного про акведуки, водяные лопасти, но всё это без систематизации, обрывочными фразами, словно неважно. Да и было ли это первостепенно для них? республика, империя, война, голод… –Поганцы! — Моргана швырнула книгу в камин, но тут же устыдилась и выхватила её из огня щипцами. Уголки страниц уже чуть пошли пятном, но Моргана не усовестилась: не надо было записывать эфемерное! Надо было записывать конкретику! В разгар её битвы с умершими римлянами, вошёл Уриен. *** Граф Уриен Мори! Скажите, граф, зачем вы выбрали себе любовью Моргану? Вы мечтали о счастье, о семье, имея перед глазами пример своих родителей! Зачем же вы выбрали Моргану? Вас любили мягкие, прекрасные, заботливые женщины. Почему вы захотели воевать всю жизнь? Вы мечтали о прогулках среди фруктовых деревьях, мечтали заплетать косички дочери и учить сына стрелять из лука… Как же вас угораздило, граф?! Почему вы сначала выбрали в друзья Мелеаганта, тогда ещё сына принца де Горра? Почему выбрали любовь к безумной женщине после? Неужели не хотелось вам всерьёз покоя? Неужели все ваши мечты пошли крахом? Жалели ли вы о них? –Ланселот сказал, что ты здесь, — Уриен коснулся плеча Морганы с тихой нежностью. Ему стоило огромного труда перестать ревновать Моргану к нему, но он это сделал. Он понял, что они лишь друзья и смирился. Он всю жизнь смирялся с чем-нибудь. –Я ему голову оторву! — пообещала Моргана, не поднимая взгляда на Уриена. –Не надо, иначе я тебя однажды совсем не найду, — попросил Уриен, садясь рядом с ней. Ему не хватало её нежности, её улыбок, касаний, слов. Каждый посыл нежности от неё был словно бы вымученным, выстраданным. Уриен видел и не настаивал. Но ему хотелось, чтобы однажды она стала чуть мягче, добрее к нему. –Что-то случилось? — спросила Моргана, удостоив, наконец, Уриена взглядом. –Муж не может прийти к жене? — уточнил Уриен. — Я скучаю. Да и час уже поздний. –У меня дела. –Дела будут всегда. –Это важно, — категорично ответила Моргана. — Я должна закончить. –Приходи, — попросил Уриен, поднимаясь. — Я буду тебя ждать. Мордреда я уложил. Он спросил, где ты, я сказал, что ты приболела. –Зачем лжёшь? — спросила Моргана резче, чем следовало. –Ему нужна мать. Я люблю его и считаю своим сыном, но этого явно… –Иди, я скоро приду! — прервала Моргана и ткнулась в листы, лишь бы не видеть укора в глазах Уриена. В глазах любимого, которому она не могла открыться полностью, боясь, что чернота её прошлого, тьма души его всё-таки отпугнёт однажды. Уриен ушёл. Он был старше Мелеаганта, но всегда чувствовал себя в его обществе слабее и младше. И мечты Мелеаганта с самого детства были масштабнее всех мечтаний Уриена. Мелеагант мечтал о короне, королевской короне, о власти, о покое для народа, мечтал вписать своё имя в историю. А Уриен, которому хотелось семейного счастья, только восхищался и удивлялся своему другу и названному брату. Но прошли годы. У Мелеаганта получилось исполнить мечту не только свою, но и Уриена, а Уриен… Он не роптал. Он любил и Моргану, и Мордреда, и даже Мелеаганту не завидовал. Порою досадовал, что одиночество не отступает от него, что всё-таки не хватает ему простого людского счастья, но не жаловался. Кстати, именно эти редкие минуты досады и примирили его с Ланселотом окончательно. Ланселота жизнь побила без пощады, и сейчас он казался счастливым. И всё-таки… нет, всё-таки таким до конца не был. Уриен вернулся в свои покои, и, как обещал, ждал Моргану. Она пришла под утро, скользнула в покои тенью, затем прошла к нему. В её лице, во всей её фигуре была усталость и что-то ещё, почти пепельное, совсем скорбное. Уриен поднялся ей навстречу, заглянул в глаза. Боль. Много пережито боли, и та — вечный призрак, не отвяжется. Она хотела сказать ему что-то нужное, обязательное, что-то, что и он был бы рад услышать, но ей было тяжело. Примерно также тяжело было Мелеаганту всегда признавать ошибки. Уриен замечал это за ним с детства, и шёл ему на уступок раз за разом, опережая, говоря за него нужное. И с Морганой ему приходилось поступать так опять и снова. –Всё будет хорошо. Я здесь. Мы счастливы. Ложись спать, — Уриен коснулся её холодных рук, — не переживай. –Я не справилась! — отчаянно призналась Моргана. — Я не знаю… Уриен не спросил её про поручение, про задание, с чем именно она не справилась — знал, что не нужно, и вместо слов обнял её. В его объятиях она слегка дёрнулась (проклятие прошлых лет!) и затихла, расслабилась. *** –Мелеагант, прости, — Моргана стояла, понурив голову, — но единственная система, которую я могу предложить, даже на бумаге выглядит неубедительно. Как сделать водоснабжение постоянным. Я не знаю. Честно. Я много думала, и не додумалась ни до чего. Как страшно признавать поражение. Как страшно сказать, что в тебя зря верили! Но Мелеагант не рассердился, он кивнул: –Я тоже ни до чего не додумался. Наверное, пока не стоит поднимать этого вопроса. Других бед навалом. Спасибо, что уделила время. Моргана смотрела в удивлении, не верила. –Не всё нам доступно сиюминутно, — продолжил Мелеагант, — чёрт с ним. На заседании обсудим зерно и налоговые сборы. Она выходила в смятении. Какая-то обида не отпускала горло. Она, значит, тратила время, силы, а он… А он?! Ему можно. Да и он тоже думал. Искал ответа и у неё. Но как же глупо, как же… В раздумьях Моргана едва не влетела в священника, в треклятого Мэтта, который весело насвистывая что-то, шёл по коридору. –Опять вы?! — обозлилась Моргана и тут уже усовестилась неизвестно чего. — Вы хоть смотрите, куда идёте! Зашибёт же кто ненароком. –Зашибали, — согласился Мэтт. — Только встреча неслучайна. я хочу извиниться перед вами за вчерашнее. Мэтт был чутким человеком. Он знал, что в данном случае извиниться первым будет посеять ещё большую смуту и ещё больше размышлений в душу. Потому и сделал это. Если извинится сама Моргана — она почувствует унижение и отвернётся от Мэтта, а так запомнит, и в иной раз поступит иначе. Ведь знает, что не права была сама. –Извинения приняты, — Моргана улыбнулась, настроение улучшилось. — Только вы…не попадайтесь мне под горячую руку больше. Мэтт кивнул. Перемирие было восстановлено до следующего столкновения. (*) Персонажи принадлежат моей версии Артурианы, включающей в себя два романа (один помрачнее, другой повеселее), рассказы-мостики к более мрачному канону и пьесу о Мерлине. В планах повесть о Мерлине и больше рассказов. Этот рассказ относится к мрачной части Артурианы, к числу «мостиков»