Часодеи. Лёд, Солнце и Сталь.

Очередной приём в доме Огнева. Десятки гостей ходят от группы к группе, беседуя и потягивая шампанское из личных запасов хозяина. В углу огромной комнаты стоит молодая женщина лет двадцати пяти. Она очень красива собой. Тонкая талия, длинные ноги. Изящные запястья, тонкие пальчики с острыми ноготками. Симметричное лицо с арисократическими чертами лица. Острый, вздернутый нос, тонкие выразительные брови, пухлые алые губы, резко контрастирующие с бледной, белоснежой кожей. Льдисто-голубые глаза под густыми черными ресницами, смотрящие с вселенской скукой. Прямые золотистые волосы заплетены в изящную причёску. Все достоинства фигуры подчеркнуты тёмно-синим облегающим платьем. Это была Елена Мортинова, одна из самых знаменитых часовщиц. И одна из самых коварных. Но сейчас женщина испытывала ужасное томление, глядя на беспорядочно передвигающихся часовщиков. Она лениво перекатывала между пальцев бокал с шампанским и иногда подносила его к губам, делая небольшие глотки. –Скучаешь? –Раздался за её спиной насмешливый голос. –Нортон? –Елена обернулась, приободрившись. Мигом черты её лица смягчились, лёд и презрение ушли из взгляда, а на губах, прежде кривящихся в усмешке, появилась тёплая полуулыбка. Перед Мортиновой стоял хозяин этого поместья, Нортон Огнев. Это был весьма приятной наружности молодой человек. Хотя он и был ровестником Елены, его волосы уже тронула седина, почти незаметная из-за блондинистого цвета его шевелюры. Красивое мужественное лицо с аристократическими чертами, фисташкового цвета глаза, хорошо слаженная фигура… Он был просто ослепителен. –Скоро сюда приведут нескольких новых учеников из Темночаса. Мандигор привёл, по его мнению, самых многообещающих. –Ну и кто там? –С любопытством спросила Мортинова. –Сама посмотри, –Огнев кивнул в сторону. Там, куда он указал, стояла группа мальчиков примерно десяти-одиннадцати лет. Елена, внимательно прищурившись, оглядела их. Всего было пять человек, и четырёх из них она прекрасно знала. Их отцы входили в состав Радосвета, но вот один из них был ей незнаком. –А кто тот, справа? –Задала она волнующий её вопрос. –Маркус Ляхтич, высшая степень. –Произнёс Огнев. –Ляхтич? –Что-то знакомое. Где-то я слышала его фамилию… Может быть кто-то из Радосвета? — Елена задумалась. –Можешь не пытаться, не вспомнишь. –Прервал её мучения Нортон. –Его родители — Фалькор и Микка Ляхтичи, они учились с нами. Фалькор покинул эту параллель незадолго до рождения Марка, а Микка скончалась при родах. Мальчишка сирота. Сирота… Что-то внутри Елены, то, что она долго и упорно годами пыталась спрятать, убить, закопать, всколыхнулось, и на свет полезли воспоминания… Воспоминание. Маленькая девочка сидела на стуле, не понимая, что происходит. Сегодня у неё должен был быть праздник: у неё ведь день рождения. Сегодня ей исполняется пять лет. Они с мамой должны были идти гулять, а вместо этого она сидит в каком-то непонятном месте. Кажется, это называется приют, такое непонятное название… До неё доносятся обрывки разговора. –Что, неужели прямо так и сказала? «Забирайте её, куда я её дену? " –Да, сама не знаю, что делать. Девочка то ещё не знает. –С ума сойти! Вот это мамаша… А отец её где? –Да вроде бы умер… Хотя кто их знает. –Ну ты скажи ей, пусть тогда теперь у нас живет. –Да, поселим её в комнату к Эймили, Сэле и Алис. Там как раз кровать свободная. –Ты уврена? Они никогда гостеприимством не отличались. Да и разница большая: семь лет. –Ничего страшного. Ну часонут пару раз, что поделать? Ладно, пойду я. К девочке подошла высокая женщина. –Ну здравствуй, Елена. –Здравствуйте. А когда мы с мамой пойдём гулять? –С детской наивностью спросила Мортинова, улыбаясь. –Не пойдёшь ты сегодня с ней гулять. Вообще никогда не пойдёшь с ней куда-либо. Нет теперь у тебя мамы, детка. –Как нет? –Удивилась она. –А вот так вот. Как же тебе сказать? Считай, что умерла. Вот так. –Умерла? –На глаза наворачивались слезы. Она ещё не поняла, что её бросила мама. Отдала в приют и ушла. Осознание придёт к ней через несколько часов. Это был последний день, когда она плакала. С того момента девочка, а позже девушка не давала себе таких вольностей. Уж слишком большой была плата. В тот день её поселили в её новую комнату. Сначала девочки-соседки показались ей хорошими, но после, когда воспитатель ушла, они показали ей, где её место. А её место было у их ног, потому что маленькая Елена ничего не могла. Тогда то она и пообещала себе, что когда вырастет, то все будут ей кланяться, и она станет самой известной и уважаемой… Конец воспоминания. Мортинова вырвала себя из пучины воспоминаний. Да, она была сиротой. Причём не такой сиротой, каким был Марк. Её мать была жива, она даже приходила к ней один раз… Вот только не тогда, когда она была нужна, а после, когда женщина уже прославилась. Её мать, как она позже выяснила, звали Лилия. Сама Елена была очень на неё похожа, унаследовав от отца лишь характер и золотые волосы. Да, её мать была жива, но для самой Мортиновой она умерла. Умерла в тот день, когда оставила её в приюте, уйдя жить на Осталу. –Сирота значит… –Прошептала женщина. Тем временем к Огневу и Мортиновой подошли юные часовщики и Мандигор. –Нортон, Елена, хочу представить вам моих новых учеников. И так, начнём. Первым подошёл Ярис Чаклош, затем близнецы Ремус и Николя, темноволосый Рок Драгоций, и наступило время последнего. –Марк, прошу, познакомься. Это — господин Огнев и госпожа Мортинова. Ляхтич подошёл к Елене, и та смогла получше рассмотреть его. Светло-русые кудрявые волосы, светлая кожа, чёрные глаза, смотрящие на неё с восхищением, тонкие губы, острый подбородок. Для своих лет, а ему было десять, Марк был высок. –Госпожа Мортинова, для меня огромная честь познакомиться с вами, –С придыханием сказал мальчик и улыбнулся, показав ямочки на щеках. –Я тоже рада знакомству. –Произнесла Елена. Когда ученики отошли, Нортон повернулся к Елене и сказал: –Кажется, этот Маркус неровно к тебе дышит. –Брось, он ещё ребёнок. –Усмехнулась женщина. –К тому же ты знаешь, что моё сердце принадлежит только тебе. –Елена. –Грубо оборвал её Огнев. –Мы с тобой уже говорили по этому поводу. –Я понимаю. –Равнодушно бросила Мортинова, но вот глаза, сверкнувшие болью и обидой, выдали её с головой…