Возвращение домой

Было позднее утро. На барском дворе жизнь шла своим чередом. Барин имел привычку вставать рано и тут же начинал заниматься всякими делами по хозяйству: прошивал расписки, подсчитывал расходы и вёл учётную запись. Александр Васильевич Хлестаков был человеком деловым и очень строгим в этих самых делах. Сейчас же Хлестаков сидел за столом и просматривал письма и приглашения. Он сразу приметил письмо, написанное знакомым лёгким почерком. Александр Васильевич нахмурился: снова сын просит деньги, пишет, что они нужны в «личное употребление»… Барин вздохнул, что же это за употребление такое? Две тысячи в месяц! Хлестаков в сердцах написал несколько резкий ответ, в котором требовал к себе сына не позднее конца месяца. Давно стоило с ним разобраться. ㅡ Прошло три недели, кажется, молодой Хлестаков не спешил возвращаться в родное поместье. Наконец, послышался далёкий цокот лошадиных копыт, и во двор въехал экипаж. Из него выпрыгнул молодой, бойкий человек лёгком пиджаке, надетым поверх белой рубашки. Следом за ним грузно спустился слуга с чемоданами, он казался измотанным и уставшим. Иван Хлестаков радостно улыбался и махал знакомым с детства крестьянам и даже остановился поболтать со своим ровесником — Митькой Шлыгиным. — Александр Васильевич, молодой барин с Осипом вернулись, — доложил приказчик, и Хлестаков-старший, кивнув, пошёл на крыльцо встретить сына. — Папа! — так же радостно крикнул Иван Александрович, приближаясь к отцу. Но лицо барина оставалось строгим. — Ступай в мой кабинет, — сухо сказал он и прошёл мимо слегка побледневшего сына к Осипу, который помогал распрягать лошадей. «Неужели отец всё ещё сердится на меня?» — про себя недоумевал Иван Александрович, но молча поплёся в отцовский кабинет, не смея спорить. Вскоре явился отец, взгляд его был грозен, а руки сцеплены за спиной. — Ну здравствуй, Иван Александрович. Как служба служится? Небось, успехи? — резко спросил Хлестаков-старший. — Ничего не хочешь мне рассказать? Но сын молчал, опустив взор, и щеки его порозовели от стыда. — Молчишь? А пятьсот рублей кто промотал? Ладно б ещё на дело, а так коляски да сюртуки! Я тебя в Петербург зачем направил? Ну? — отчитывал его Александр Васильевич. — Служить… — тихо ответил юноша. — А ты что? Куда деньги дел? — На разное… — В карты играл, повеса? Иван Хлестаков еле заметно кивнул. — А я же тебе запретил…— разочарованно сказал барин. — Прости, отец… — Осип! — вдруг крикнул Хлестаков-старший, и преданный слуга вскоре появился на пороге. — Сходи-ка за двор да нарежь ивовых прутьев… Ваньку пороть буду. Молодой барин вскинул голову и удивлённо посмотрел на отца. — Не надо, папенька… — взмолился он. — Не буду больше играть, клянусь! — Осип, а ты ступай-ступай, — старый слуга поклонился и вышел. Александр Васильевич перевёл взгляд на сына. Иван вскочил и схватил ладони отца в свои руки и крепко сжал их, глядя ему глаза. — Не надо розог, папенька! Ей-богу, исправлюсь! Пожалуйста! Иван отступил на пару шагов: — Да я уже ведь вырос, тять! — Вырос-то вырос, а ума не прибавилось, видать! Ну, ничего, я уж постараюсь. Зашёл Осип с розгами. Хлестаков-младший аж упал на кресло у стола и закрыл лицо руками. — Вставай, Ваня, — коротко сказал помещик и, повернувшись к слуге, добавил: — Благодарю, Осип. Распорядись насчёт обеда. Иван Александрович выпрямился перед отцом, глаза его были уже на влажном месте и немного красными. — Снимай штаны и на лавку. Еще раз взглянув на отца, Иван обречённо вздохнул и лёг, приспустив штаны и приподняв рубашку и пиджак. — Только не очень сильно, папенька… — Как заслужил, сынок! — строго сказал барин и в первый раз взмахнул и резко опустил прут. Иван скривился, но смолчал. И барин продолжил порку. Опять свистнула розга, и молодой барин всхлипнул. — Ай! Ай… — вскрикнул он, когда отец ударил сразу пучком прутьев. — Вот тебе Петербург, вот тебе карты! В жисть в столицу не пущу боле! Мот! Драть тебя надо! — приговаривал отец, опуская безжалостные ивовые ветви. — Прости, пап, — тихо проговорил Иван Александрович, уткнувшись лицом в сгиб локтя. — Горе ты моё… Вставай. Заправься, — бросил Александр Васильевич и потрепал сына по волосам. Тот медленно поднялся и поспешил натянуть штаны. Иван отвернулся и незаметно вытер глаза. — Прости, я… Не должен был. Я не буду больше, — сказал Иван, не смея поднять взгляд на отца. — Прощаю, Вань, — ответил барин, притягивая сына к себе. Но вдруг лицо и тон его стали строже, — а выкинешь ещё раз такое — выпорю на дворе, при всех! Солёными! То-то стыдно будет, чиновник, а высеку как мальчишку. Да так, что на всю жизнь запомнишь. Не пожалею! Иван Александрович вздрогнул при одной мысли об этом. — Не повторится! Клянусь!