***
Забежал к Каштановой перед утренней тренировкой, чтобы еще раз сказать спасибо за вчерашний вечер, пока не появился Точилин, избегая ненужных вопросов. Виктория Михайловна порхала на шпильках в своем черном, уютном свитере, находясь в прекрасном расположении духа, колдуя над кофемашиной. - Доброе утро, Сергей Петрович, кофе хотите? – она взяла в руки маленькую, белоснежную чашку с ароматным напитком, запах которого расползался по всему кабинету. - Нет, спасибо, - вежливо отказался я от посиделок, - У нас сейчас тренировка, я буквально на минуту, - и вытащил из-за спины коробку шоколадных конфет с орехами. Понятия не имел, какие ей больше всего нравились, поэтому выбрал на свой вкус. - Это мне? – она в недоумении посмотрела на меня и на конфеты, - У нас во дворце праздник какой-то, а я не в курсе? - Никакого праздника нет, - пожал я плечами, - Просто хотел поблагодарить вас за поездку. - Ерунда какая, - она смущено улыбнулась, бережно, сжимая чашку, - Я не сделала ничего такого сверхъестественного. - И тем не менее, - я положил коробку с конфетами на стол для посетителей, - Думаю, они отлично подойдут к кофе. Хорошего дня, Виктория Михайловна, - и направился к двери. - Спасибо, Сергей Петрович, - искренне поблагодарила она меня в след, - Удачной тренировки.***
Немного времени после работы на то, чтобы забежать домой и перекусить прежде, чем бежать за Матвеем в сад, а после в студию, у меня было. На кухне обнаружился вернувшийся из школы мрачный Пашка, листающий толстенную книгу с комиксами, которую я подарил ему на новый год, прямо над тарелкой с гречкой. В последние дни с ним что-то явно происходило, и мне это совершенно не нравилось. А самым печальным было то, что я просто физически не успевал за ним следить, даже с помощью няни. - Сынок, ты бы лучше ел, сейчас все остынет, - мягко заметил я, включая кран, чтобы помыть руки. - Не остынет, - отмахнулся Пашка, продолжая перелистывать ярко красочные картинки, даже не повернув головы в мою сторону, - К тому же я уже наелся. - У тебя всё в порядке? Если хочешь, давай поговорим? – я вытер мокрые после воды руки бумажным полотенцем и присел рядом с ним за стол, обеспокоенно вглядываясь в хмурые черты лица. Он наконец-то оторвал взгляд от книги, и посмотрев мне прямо в глаза, выпалил: - Пап, я решил бросить футбол. Сказать, что я удивился – это ничего не сказать. 3 года плотных тренировок, совсем недурных результатов, постоянные похвалы от тренера и всё это коту под хвост. А с другой стороны, ему было всего 10, а в этом возрасте увлечения могли меняться со скоростью света. - Паш, тебя в команде кто-то обижает? Только честно? - Никто меня не обижает, - заверил меня сын, начиная раздражаться, а после захлопнул комиксы и отложил книгу в сторону, - Мне просто надоело. - Может быть ты все-таки ещё подумаешь? – я попробовал его переубедить, заранее зная, что это бесполезно, - Ведь столько лет занимался, а бросить ты всегда успеешь! - Я уже все решил, больше ходить на футбол я не буду! – безапелляционно отрезал Пашка, возвращаясь к кружке с чаем. - И чем ты теперь планируешь заниматься? - Ну, пап, откуда я знаю, - огрызнулся он в ответ, - Я пока ещё не решил. - Чего ты сразу кусаешься? – я сделал вид, что пропустил его грубость мимо ушей, стараясь разговаривать как можно ласковей, - Мы ведь с тобой друзья? – и протянул Пашке в ответ ладонь. - Прости меня, пап, - он тут же сник, испугавшись, что я обиделся и пожал протянутую ладонь, - Конечно друзья! Ты, наверное, устал, - Пашка вдруг засуетился, вскакивая со стула, - Сиди, я сам разогрею кашу и налью тебе чай. - Спасибо, конечно, но я же не беспомощный и сам могу все сделать. - Мы с Матвеем должны о тебе заботиться. Эти слова трогали до глубины души. Не захотел мой сын больше заниматься футболом, что я мог с этим сделать? – ровным счетом ничего! Психолог советовал не давить, поддерживая детей во всем, вплоть до синих волос, если им однажды захочется сменить имидж. Какое облегчение, что Пашка пока решил ограничиться только футболом.***
Матвей, забыв про нашу небольшую утреннюю размолвку по поводу котенка, беззаботно щебетал всю дорогу в такси. - А мы сегодня учили цифры на английском, - поделился со мной сын, принимаясь перечислять все пройденное за день, загибая пальцы. До трёх он помнил, а дальше путался и начинал злиться. - Ты у меня молодец, - я поддерживал его как мог, - Вспомнишь остальное, когда вернемся домой и Паше заодно расскажешь. Про Софу из автобуса я не вспомнил ни разу – была и была, а сегодня нам вновь пришлось с ней столкнуться. К моему большому счастью, она больше не пыталась завязать со мной бессмысленный разговор, только сухо кивнула в коридоре, продолжая что-то рассказывать своей сидящей рядом собеседнице. Вся моя жизнь после Юлиной смерти крутилась вокруг детей и работы, о личной я уже не заикался. Времени порой не хватало даже на нормальный сон, не то что на какие-то там отношения. Да и какая адекватная женщина захотела бы связывать себя обязательствами, заботясь о двух мелких «бандитах» и бывшем травмированном хоккеисте, пропадающим сутками во дворце?***
Мальчишки всей душой ненавидели серии выездов, с трудом выпуская меня из квартиры. Пашка панически боялся того, что в один прекрасный день я так же, как и Юля, однажды не вернусь домой, и мне каждый раз приходилось успокаивать его, обещая, что я приеду обратно целым и невредимым. Матвей не слезал с рук, прилепившись ко мне всем телом, напоминая не то маленькую обезьянку, не то осьминога. В целом картина выглядела абсолютно безрадостной, и невероятно рвала мне каждый раз сердце, оставляя их за порогом. В эту субботу, пока все нормальные родители проводили время со своими детьми, ходили в парки кататься с горы на ватрушках и санках, мы с мальчиками, позавтракав, терпеливо ждали прихода няни. Список дел, который я ей оставил был внушительным, собственно говоря, как и всегда. - Пап, а можно мы поедем с тобой к автобусу? – тихо попросил меня Пашка уже в прихожей в тот момент, когда я застегивал куртку, стоя возле нашего большого зеркала, висящего на стене. Матвей, крутящийся рядом, нашёл себе новое развлечение, постоянно застегивая и расстёгивая молнию на спортивной сумке. - Паш, я не думаю, что вам стоит туда ехать, - покачал я отрицательно головой, доставая с полки перчатки, - Во-первых – там холодно и мне ради пяти минут прощания совсем не хотелось бы, чтобы вы с Матвеем заболели, а во-вторых - Эмилия Борисовна только что пришла, дайте человеку отдохнуть. Няня тут же загремела на кухне кастрюлями, разогревая обед. Уже полностью собравшись, я сгреб расстроенных детей в охапку, поцеловал их в теплые макушки, говоря о том, как сильно я их люблю и приказал слушаться Эмилию Борисовну, обещая звонить каждый день.***
Даже несмотря на то, что на улице стоял далеко не май и от мороза мерзло лицо, провожатых возле автобуса все равно было предостаточно. - Тренерскому штабу – "физкульт–привет"! – с легкой смешинкой в голосе бодро произнес подходящий к нам с Точилиным ВасГен. Геннадича я был рад видеть в любое время дня и ночи. Обнялись, похлопывая друг друга по плечам, а Сашка, добродушно улыбаясь, пожал ему руку. - Ну что, большинство парней ты знаешь, - обратился я к ВасГену, поворачивая голову в сторону топчущихся хоккеистов, - А с новичками, как говорится, в процессе. Кстати, медкарты я тоже забрал. - Очень хорошо, - он одобрительно кивнул, - Ладно, холодно тут, пойду я залезу внутрь. Мне бы тоже стоило запрыгнуть в теплый салон с печкой и не высовывать носа на улицу, но я, в отличии от них с Точилиным, терпеливо ждал, пока команда будет полностью собрана. Задрав рукав куртки, я посмотрел на свои наручные часы, и оглядевшись вокруг, проорал: - Ну что, господа «Медведи», через 5 минут отъезжаем. Так что давайте, заканчивайте свои бурные прощания и в автобус. В эту секунду меньше всего я ожидал увидеть летящего ко мне в объятия со всех ног запыхавшегося Пашку. - Папа, я все-таки успел! – закричал на всю округу сын, заставляя людей оборачиваться. Подхватил его на руки от неожиданности, тяжелый уже и не потаскаешь лишний раз как пятилетнего Матвея. Признаков няни и младшего рядом не наблюдалось от слова совсем и это меня тревожило. Осторожно поставил его на землю, тут же принимаясь закидывать логичными вопросами: - Пашка, ты что здесь делаешь? Ты как сюда добрался? Эмилия Борисовна знает? Он только тяжело вздохнул, и опустив глаза, принялся ковырять ботинком мокрый снег. - Я просто хотел тебя проводить, вызвал такси и убежал из дома. А еще у меня, кстати, телефон разрядился. Бедная наша няня, так и до сердечного приступа недалеко, а я потом всю жизнь бы чувствовал себя виноватым. У нас оставалась минута до выезда, и что делать с этим прибежавшим чудом, я понятия не имел. - Паш, ну как так можно? – всплеснул я в возмущении руками, - Сейчас позвоню Эмилии Борисовне, скажу, что ты здесь, а потом вызову такси. - Прости, пап, я просто тебя люблю и буду очень скучать. И как после таких слов можно вообще куда-то спокойно уезжать и тем более работать? - Малыш, - я прижал его к себе покрепче, - Я тоже тебя очень сильно люблю, но не делай так больше никогда. Пашка, задрав голову вверх и посмотрев мне в глаза, послушно кивнул. Подошедший сзади Антон спас всю ситуацию, тиская моего сына, пока я дозванивался няне, пытаясь её успокоить, и вызывал такси. - Ну всё, Антош, давай в автобус, - поторопил я Антипова и остальную команду, отлепляя повисшего на нём Пашку, параллельно пытаясь засунуть телефон в карман куртки, - Сейчас разберусь с этим маленьким безобразником и тоже подтянусь. - Сергей Петрович, - раздался сзади звенящий голос Каштановой и стук каблучков. Мы с Пашкой как по команде повернулись в ее сторону. Красивая, в застегнутой наспех шубке с развивающимся на ветру кудрями, она заставляла на себя засматриваться, - Успела! Вы пожалуйста, как приедете, - Виктория Михайловна, не снимая своих кожаных перчаток, всучила мне в руки пару бумажных листов, - Эти платежки передайте местному администратору. - Хорошо, Виктория Михайловна, так и сделаем, - пообещал я, пробегаясь по ним глазами. - Спасибо, - она улыбнулась, приподнимая уголки губ. Они с Пашкой молча сверлили друг друга взглядами, не зная, что сказать, и я будто очнулся: - А, кстати, знакомьтесь – это мой старший сын – Паша, Паш – это Виктория Михайловна, наш новый спортивный директор. - Очень приятно, - она, дружелюбно улыбаясь, протянула Пашке ладонь для рукопожатия. Он, разглядывая ее с ног до головы, засмущался и протянул свою ладошку в связанной няней варежке в ответ. - Виктория Михайловна, у меня к вам большая просьба. Сейчас подъедет такси, а времени, чтобы его дожидаться, у меня нет. Вы бы не могли проследить за тем, чтобы этот молодой человек спокойно сел? Пашка насупился. Зная его характер, он легко мог бы начать спорить, доказывая то, что не нужны ему никакие надсмотрщики, но при Каштановой сделать это видимо все-таки постеснялся. - О чём речь, Сергей Петрович? Конечно прослежу. Она согласились, и мне сразу стало гораздо спокойней. - Ну все, мы поехали, - я поцеловал Пашку в холодную щеку, - Ведите себя с Матвеем хорошо, делай уроки и не болтайся по улицам часами. Дети равно седые волосы на голове раньше времени. Так и жили.***
Черная полоса всегда подкрадывалась незаметно, откуда-то из-за спины, когда ее никто об этом не просил. Мало того, что мы слили все 3 матча, не заработав ни одного очка, а после Калинин орал в трубку так, что мне казалось ещё немного и оглохну. Вдобавок ко всему заболевший Матвей провалялся всё это время с температурой, а меня не было рядом, чтобы его поддержать. - Серега, ты когда последний раз нормально спал? – заботливо поинтересовался ВасГен уже возле дверей дворца, пока все вокруг занимались разбором вещей, глядя на меня с сочувствием. В ответ я только махнул на него рукой. - Геннадич, сон для слабаков. Спасибо, кстати, огромное за то, что нас выручил. Он только добродушно улыбнулся, слегка, похлопывая меня по плечу. - Да не за что, не самый хороший выезд получился, - тут я с ним спорить не мог, не самый хороший – это ещё мягко сказано. То ли команда в конец обленилась, то ли мне пора было уходить на пенсию, - Мальчишкам привет, я обязательно как-нибудь забегу в гости. На этой ноте мы с ним распрощались. Пока хоккеисты не разбежались по домам как тараканы, мне в очередной раз пришлось повысить громкость в голосе, оповещая их о завтрашней тренировке и разборе полетов в 11. - Все меня услышали? Услышали все кроме Куницына. Вместо того, чтобы думать о всех своих косяках во время игры, он неотрывно смотрел куда-то в даль, прилепив к уху телефон. Докричаться до него удалось только раза с третьего. Нужно было что-то решать с Горовым, пробный контракт у него заканчивался сегодня, но если честно, мне совсем не понравилось то, как он отработал в меньшинстве. Честно сказал об этом Сашке, пока мы шагали с ним по холлу, сжимая в руках сумки. - Зато в большинстве он шайбу загнал и два раза отдал, - глаза у Точилина были в этот момент как у кота из шрека – огромные и умоляющие, - Он прибавит – я уверен. - Ладно, - я не выдержал и все-таки сдался, - Давай продлим. Только обязательно поговори с ним. - Обязательно, а ты звони Каштановой. Он едва успел произнести её фамилию, как в кармане моей куртки тут же раздалась трель, оповещая о звонке. - Да ладно, неужели она? – усмехнулся Точилин. - Не поверишь! Чувствовала она меня на расстоянии что ли? Невероятно хотелось поскорей оказаться дома, соскучился по своим хулиганам страшно, но Виктория Михайловна жаждала моего присутствия у себя в кабинете, и побросав вещи в тренерской, я отправился к ней на ковер.***
- Разрешите? – я постучал пару раз в тяжелую дверь, просовывая голову внутрь. Виктория Михайловна, стоя возле стекла с видом на ледовую площадку в своем белом, воздушном платье, оторвалась на секунду от переговоров по телефону и великодушно позволила мне войти. Непонимающе оглянулся вокруг, замечая лежащие повсюду картонные коробки. - Ну, что я могу сказать? Спасибо вам огромное – я перед вами в долгу. Нет, это именно так, всего хорошего, - она крайне вежливо попрощалась со своим собеседником и, отключившись, отправилась на свое рабочее место. Понял сразу же, кому предназначались все эти слова благодарности, но все равно решил уточнить: - Это вы с ВасГеном? - Виктория Михайловна, понятия не имевшая о наших шутках и сокращенном имени - отчестве Геннадича, посмотрела на меня как на придурка. Я тут же исправился и смутился, - Извините, с Фроловым? - Да. Уговорила его только что, он останется с нами еще на одну игру, - язык у неё был подвешен что надо, даже Геннадич не смог устоять, - Потом приедет хороший специалист из Челябинска. Да вы проходите, садитесь. - Это же здорово. Я еще раз обернулся назад, рассматривая гору коробок и улыбнувшись неторопливо шагнул к уже знакомому белому креслу. - Вы извините, у меня тут небольшой ремонт. - С чего это вдруг? Что ни говори, а женщина есть женщина. Всем предыдущим спортивным директорам и в голову бы не пришло делать в кабинете перестановки, меняя вокруг мебель. - Да так, - она пожала плечами, - Думаю, надо, что-то менять в клубе, вот решила начать со своего кабинета. - Ну, с кабинетом понятно, - я покрутил головой, подняв глаза даже на потолок. До плафонов она добраться еще не успела, но чувствовалось, что все еще впереди, - А в клубе вы что хотите поменять? В следующую секунду Каштанова выстрелила мне в лоб, стирая улыбку с лица. - А вы ничего не хотите после трех поражений? - и все наши с ней только-только устоявшиеся, более-менее нормальные отношения моментально рухнули в черную бездну, - Я, конечно, понимаю, что у поражений могут быть объективные причины, могут быть и субъективные, но я по-прежнему убеждена, что нужно усиливать состав команды. Я разве был против? Только обеими руками за, не понимая, куда она клонит. - Согласен, как раз по этому поводу я как вам и пришел. Только что мы с Точилиным приняли решение о продлении контракта с Горовым. - Отлично, я вас услышала, но этого мало. Нужно подписывать кого-то еще. Её самоуверенность меня обескураживала. - А у нас что, есть деньги? Извините у нас здесь не НХЛ и игроки вместе с огромным бюджетом с неба не падали. - Нет, денег у нас немного, но я вам предлагаю пересмотреть контракты наших игроков, - Виктория Михайловна указала мне на ровную стопочку бумаг лежащих в папке на ее столе, - Мне кажется, что гонорары некоторых из них сильно завышены. Кажется, этот разговор я уже слышал, и в прошлый раз не впечатлился им от слова совсем. - Ну и кто же эти игроки, позвольте узнать? – начиная понимать, о ком она говорит, чувствуя, как от напряжения у меня заходили желваки на скулах. - Антипов, например. Гонорар отличается в разы от других игроков и за последние три игры ни одного очка. Может быть вы считаете, что мы просто так должны платить ему деньги, только лишь потому что вы его родственник? От последнего предложения у меня от ярости даже кровь по венам забурлила раза в два быстрей. А про родственника наверняка Пашка проболтался – больше некому. - Виктория Михайловна, Антипов – высококлассный нападающий, - смотреть на эту женщину мне не хотелось, а вот встать и уйти очень сильно, - И три игры не являются показателем, - буду гнуть свою линию до последнего, пусть думает, что хочет, - Полезность игрока на площадке определяется не только его статистикой. Для этого существует тренерский штаб, который и выносит окончательный вердикт. И снова в ее зеленых глазах бесконечная тонна льда, а на красивом лице высокомерная маска противной начальницы. - Я правильно вас понимаю, мнение спортивного директора вас не интересует? - Ну почему же, интересует, но лишь как мнение, не более того. - А чего вы так заводитесь? – она прекрасно видела, насколько сильно я был взбешен, но все равно продолжала давить, - Я вам, собственно говоря, только свое мнение и высказала. - Меня не устраивает формулировка. Да, Антон Антипов является сыном моей жены от первого брака, - и даже голос дрогнул стоило мне только заикнуться про Юлю. Антон и Юля были моей семьей, и я в любом случае стал бы защищать их до последнего, - Но на площадке он исключительно хоккеист. Давайте оставим эту тему в покое и больше не будем к ней возвращаться. - Увы, я не могу вам этого обещать. Ужасная женщина, которая вскрывала все мои самые глубокие, не до конца зажившие порезы, сама того не зная. - Почему? - Потому что повторяю вам еще раз, гонорар Антипова сильно отличается от других игроков. Он просто не имеет права играть на одном и том же уровне с ними. - В свою очередь я повторяю вам еще раз – три игры не показатель, - нервы мои не выдержали, и я взбудораженный и злой, вскочив с места направился к двери, - Всего доброго. Хоть беги в аптеку и покупай себе ведро успокоительного.