Скрип

Кристина с ужасом в своём маленьком, но чересчур беспокойном и уже отважном сердце слушала, как грохочет в соседней комнате орган. Она не решалась ни грамотно, как подобает леди сесть, ни лечь, однако ноги тоже не держали. Прекрасная Новая Маргарита осела на холодный пол, шелестя юбками. В горле у неё застрял жалобный — нет, правильнее будет сказать жалкий вой, ибо пытаться разжалобить хоть кого-нибудь здесь возможным не представлялось. Эрика уж точно. По крайней мере пока. Дон Жуан торжественно расплескивал свою горесть по подвалам Оперы. Секунда за секундой страданием уродливого гения заполнялись нижние этажи Театра. Его разносили крысы, как чуму, писком своим оповещая слушателей, мышек кордебалета, хористок и музыкантов, засевших в оркестровой яме: внемлите, живые! Внемлите игре чудовища, что правит вашим балом! Даэ, заворожённая, слушала. Вздохи порывались срываться с ее губ, но прима сдерживала их — ни один человеческий звук не должен прервать эту фантасмагорию! Однако по мере приближения кульминации в чистое звучание инструмента вклинилось что-то ещё… Скрипение. Девушка сморщилась — если бы Призрак увидел сейчас лицо своей возлюбленной, он бы точно бросился перед ней на колени, вопрошая, что же вызвало ее отвращение. А раздражал даму до омерзения скрип банкетки. Даже сквозь почти оглушающую симфонию абсолютный слух красавицы его отличил. Звук вклинивался в прекрасную мелодию, мешая сосредотачиваться на композиции. И как не старался скрыть недостаток музыкант, — что стало заметно практически сразу, ибо Ангел Музыки очевидно вдавливал пальцы в клавиши, хоть и делал это нежно, — ему не удалось избавиться от навязчивого, отвлекающего лязгания. Так не могло продолжаться долго. Кристина уже чувствовала приближающуюся волну ярости Голоса, представляла, как ходят желваки на острых скулах, как он сжимает челюсти, как блестят злым золотом глаза…и поторопилась встать обратно, вжимаясь в дальнюю от его комнат стену. Холодом Даэ обожгло плечи, она со свистом втянула воздух, закрывая себе рот рукой. И в этот же момент чудовище взревело, взвилось ввысь и обрушило весь свой гнев на клавиатуру органа. Удар по нижнему регистру. Кристина в панике отпрянула — но волновало ее далеко не состояние инструмента, нет… Призрак Оперы. Вот что поистине пугало. Молчание. Маргарита привыкла к тому, что он все время говорил в ее присутствии. Если не обращаясь к даме, то к самому себе, а если не к себе, то к героям его воспоминаний. Сейчас же он молчал. Девушка невольно задумалась, так ли тихо было в его жилище до ее прихода. И тут великую тишину снова прорезал гнетущий какофонический гром. Прима отсчитывала секунды, пока звук еще не заглох окончательно. Один, два, три…один, два, три… По другую сторону от двери громко задышали. А потом раздался сдавленный вой, скоро сменившийся рычанием. Разъярённый Эрик вдруг вскрикнул как подстреленный и третий раз стукнул по органу, но на этот раз по крышке. В ответ из недр корпуса на него глухо загудели. Он бил снова и снова, на жалея своих и без того больных рук. «Ч-черт! Черт! Черт! Дьявол!!! Ненавижу, ненавижу, ненавижу, ненавижу! Не-на-ви-жу!!!» Затем он переключился на ноты. Схватив партитуру «Торжествующего Дон Жуана» с пюпитра, Ангел музыки швырнул ее на землю, в слепой нелепой надежде растоптать и уничтожить собственное творение. Конечно, бумага разлетелась по всему помещению, не подчиняясь его воле. Это перевело мрачного гения на новый уровень гнева. Будто сам Сатана уводил душу несчастного мертвеца в низовья ада. Бедный-бедный Эрик пал ниц, жалко всхлипывая, и принялся подбирать страницы оперы, ползая на четвереньках. Тогда ему почудилось, будто сверху кто-то гнусаво зашептал: «Танцуй! Танцуй, урод!» И глумливо захихикал. Один, затем два, затем уже десятки и сотни чужих голосов смеялись над ним; в этот раз галлюцинация по достоверности превосходила все предыдущие. Надрываясь, Призрак задрал голову вверх, тщетно ища образы своих мучителей, приподнимаясь на коленях. Черная прядь упала на оголенный лоб, закрывая обзор. Безумие достигло своего пика. Ничтожная мелочь запустила круг заново. Пялясь невидящими глазами в потолок, стиснув зубы до скрежета, он застонал и вдруг в исступлении принялся выдирать и без того редкие волосы, беззвучно повторяя как мантру что-то невнятное. Кристина проскользнула за дверь сразу, как только уловила краем уха плач и, теребя трясущимися пальцами тафту юбки, наблюдала. Не выдержав, она со всей осторожностью приблизилась к своему похитителю. «Хватит.» Ноль реакции. «Эрик, прекратите это. Хватит.» Он все так же пусто просвечивал взглядом пространство, только теперь дёргая головой из стороны в сторону, отмахиваясь от слов Даэ. «Эрик, пожалуйста, прекратите.» — прима, собравшись с силами, стиснула плечо Призрака, так сильно, как могла. Он содрогнулся всем телом, выдернутый из кошмара, и Новая Маргарита поторопилась отнять руки несчастного, опуская их вниз. «Кристина… Кристина! Боже, Кристина! Зачем же вы забрали маску…какая трагедия! Какая трагедия! Моя муза…вы ведь- Господь милостивый, защити рабу твою безгрешную Кристину!..» — мёртвый ангел вскочил с колен, возлюбленная его же отшатнулась назад, поджав губы. Бедное создание. За что небеса прокляли его? За что обрекли на вечное одиночество? «Я же- я же не могу вас отпустить сейчас, душа моя…не могу.» — голос его из тихого и умоляющего обратился в угрожающий. Железо. -Вы не вернётесь, если Эрик выведет вас. Даэ ахнула. Никакой человек на ее месте не вернулся бы. Но видите ли…она была не простая девушка, а ангел. А как известно, ангелы — самые милосердные из существ. (На ангелов-музыкантов данная парадигма, однако, не распространяется) -Я клянусь вам, что вернусь! Клянусь! Клянусь! -обещания лились сами, опережая все мысли, опережая здравый смысл. Она даже не слышала себя, смотрела куда-то вдаль, ничего не чувствовала. Крылья благости вознесли ее высоко над зданиями Театра, и все находившиеся там, остались где-то вне досягаемости. Только один дьявол, отвратительный, грязный, цеплялся за подол платья посвящённой Христу, марая его… Демон разинул свою чернеющую зубастую пасть, золотыми глазами приманивая ангела к себе, в пучины преисподней. Кристина должна вернуться.