Правильный выбор

      Ты всегда говорил, что веришь. Веришь в правильный выбор, веришь в судьбу, веришь в меня. И теперь, сидя в камере, ты, наверное, тоже верил в меня?       Чернила капали с пера прямо на стол. Я не мог подписать документ, который оборвет твою жизнь. Но должен был. Это мой долг, моя обязанность перед народом. Люди с нетерпением ждали, что свершится справедливость. Злобного и жестокого пирата, который много лет грабил корабли и убивал, казнят.       Мои помощники терпеливо стояли за дверьми. Кто-то знал, насколько мне тяжело, и проявлял понимание, кто-то не лез просто потому, что боялся моего гнева. А я боялся подписать документы. От ужаса внутри всё сворачивалось и хотелось кричать, в нелепой надежде, что это что-то изменит. Например, тем пиратом оказался бы не ты, просто клевета… Но нет, доказательств было слишком много — и все против.       «Каждый делает свой выбор, и я верю, что выбор верный».       Ты сказал это, когда уходил. Много лет назад, когда меня избрали, ты был против, не смог остаться и исчез…       Никогда бы не подумал, что твой выбор — это бороздить моря и убивать.       Никогда бы не подумал, что мой выбор — это оборвать твою жизнь…       В дверь тихо постучали. Не сводя глаз с растекшегося пятна чернил на столе, я коротко и привычно сухо бросил:       — Войдите.       Краем глаза я заметил, как в комнату вошла моя жена. Наверное, самая красивая и умная женщина в моих владениях. И, хоть Бог не послал нам много детей, но тот сын, который рос, будет мне достойным преемником. И в этом не моя заслуга, это Арриэлл всё объясняла ему, учила правильным вещам.       — Тонешь в сомнениях, муж мой?       Мягкий голос был таким только с виду, я помнил, какой властной, но справедливой она была с людьми.       Я молча кивнул. Сомнения топили меня уже несколько дней, пока вершился формальный суд. И теперь на столе лежал приговор. Его вынес совет судей, а я должен был его подписать, чтобы он вступил в силу.       Арриэлл подошла, положила руки мне на плечи.       — Ты так долго тосковал после его ухода. Неужели внутри тебя ещё осталось что-то тёплое?       Я потёрся щекой о её руку и кивнул. Говорить было тяжело, да и не хотелось. Время шло, и нужно было подписать приговор. Другого пути нет. Иначе меня не поймут, сместят…       Но в памяти до сих пор стояли твои глаза, полные боли и радости. Однажды ты набил моё имя у себя на сердце. В каком-то паршивом грязном притоне. Держа тебя за руку, я мог думать только о том, что тут и заражение крови можно схватить.       Ты же улыбался сквозь боль и, крепко сжимая мои пальцы, шептал: «Это на счастье. Это мне на счастье».       — Откажись от него.       От спокойных слов меня бросило в холод. Резко стряхнув её руки с плеч, я встал.       — Ты понимаешь, о чем просишь, женщина?       Арриэлл мягко улыбнулась.       — А о чем я прошу?       Мне казалось, она просто издевается надо мной или нелепо шутит. Только моя жена не была глупой крестьянской девкой, и раз она это говорила, значит, это несло какой-то смысл. Но…       — Я… я до сих пор люблю его. Арри, я в тупике. Знаю, должен был давно забыть, поймать раньше…       Я снова сел в кресло. Отчаяние и безысходность накатывали волнами, мешая дышать… Чернильница стояла неподалеку, не давая забыть о моём долге.       Я уткнулся лицом в ладони. Не могу… Не могу это подписать.       Арриэлл снова коснулась моего плеча.       — Откажись от поста. Это даст тебе право на последнее желание.       Второй раз меня пробрало холодом. Моя жена — умная и страшная женщина. То, что она предложила, — как смертный приговор, но уже для меня. Отказ от поста… Это будет изгнанием и концом всего, что я делал, но это шанс для тебя…       — Подумай над этим. Потеряв пост, ты можешь спасти его жизнь, а сам тихо дожить в другой стране. Сохранив пост, ты убьёшь его, и это навсегда останется с нами.       — А как же ты, наш сын?       Она неожиданно легко рассмеялась.       — Мы уедем отсюда. Не всем нужна власть. Да и он со временем достигнет всего сам.       Я не знал, что ответить. Арриэлл тихо вышла из комнаты, оставляя меня наедине с приговором… И её советом.

***

      Я держал её за руку, слушая шум волн. Арриэлл мягко улыбалась.       — Ты поступил правильно, муж мой.       Кривая усмешка исказила уже мои губы. Я сделал выбор, но правильный ли? Кто будет следующим на моём посту? И что принесёт людям? Не сделал ли я хуже своим эгоистичным поступком? А по сути он был именно таким, я сделал то, что считал нужным для себя, для тебя… Все годы до этого я выбирал не сердцем, а умом, делая то, что важнее для народа. Сейчас же нет.       Арриэлл сжала мою руку, привлекая к себе внимание, и успокаивающе сказала:       — Прекрати тонуть в сомнениях. Я присмотрю, чтобы следующим избранным на пост оказался хороший человек. А тебе предстоит долгая и тяжёлая дорога. Но я всё равно считаю, что счастье ещё возможно.       Я улыбнулся, на этот раз теплее. Моя прекрасная жена говорила так, словно я не уходил навсегда из города, а просто уезжал ненадолго.       — Ты самое лучшее, что со мной происходило, Арри.       Я редко говорил ей приятные вещи, хотя безмерно уважал и ценил ее. Просто, наверное, слишком много времени проводил в делах. Но она никогда на это не злилась и чудесным образом понимала, когда поддержать.       — Неужели лучше, чем он?       В её глазах плескалась улыбка, и на душе стало чуть легче. Я коротко поцеловал её.       — Хочу, чтобы ты и сын были в порядке. Благодарю, что провела со мной столько лет.       Она мягко улыбнулась.       — Ты был моим выбором среди множества претендентов. И я никогда о нём не жалела. А сейчас пришло твоё время не жалеть о своём.       Я не нашёлся что ответить, да и пора было отправляться.

***

      Волны бились о борт маленького судна. Я так и не смог посмотреть в глаза совету судей и тебе… даже своему сыну не смог. Просто написал прошение об уходе. Отдал свою жизнь за твою…       Мне полагались неприкосновенность моей семьи и твоя жизнь. С тебя сняли обвинения и отпустили. Разумеется, до следующего проступка — и там я уже не смогу помочь.       Моя же жизнь теперь была покрыта туманом, как и очертания соседнего острова, куда меня везли — последний подарок за хорошее правление. Довезут туда — и на этом всё. Больше дома я не смогу появиться, ведь моя жизнь отдана тебе, а значит, для своего народа я отныне мёртв. И, скорее всего, мой поступок в глазах людей перечеркнет всё полезное, что я сделал за время правления.       Арриэлл сказала, что выдержит годовалый траур по мне и отправится с сыном к своей кузине на юг. Я обещал, что тоже туда приеду, если выживу.       Туман мешал смотреть по сторонам и становился будто гуще. В мыслях было пусто и удивительно спокойно. Возможно, ты всё-таки был прав: каждый принимает своё решение, и оно всегда верное — для того, кто его принял. Хотя, возможно, потом, засыпая где-то на улице голодным, если не смогу найти работу, я и буду жалеть. Тогда придёт время вспоминать слова моей мудрой Арри. Но сейчас было удивительно тихо внутри.       В конце концов, мы с тобой с самого рождения были странными — и почему бы тогда не остаться такими же?       Я любил тебя и защищал, принимал твой выбор и решения. А ты — мои, и раз наши пути однажды разошлись, значит, я изменил себе.       Корабль неожиданно дернулся и встал.       — Господи Боже! Пираты!       Крик капитана был прерван выстрелом рядом с ним. Лязгнули железом крюки, хищно уцепившись за борт. Корабль снова тряхнуло. Я упал на палубу, приложившись головой, в глазах помутнело.       Кажется, я не доеду до своей жены…       Никогда не был героем, и поэтому даже не попытался встать. Я выполнил то, что хотел: помог тебе — и сейчас могу спокойно принять смерть. Бороться совершенно не хотелось, не имело смысла. Кроме тумана в будущем, меня, возможно, ничего и не ждёт. А помирать полунищим стариком через пару десятков лет, имея при себе лишь воспоминания, тоже не хотелось.       Короткие звуки драки, и крики затихли странно быстро. Глухие шаги по палубе — и чужие сапоги оказались на уровне моих глаз.       — Вставай. Тебе не идёт так лежать.       До боли знакомый голос…       Я резко поднял голову, так, что в затылке заломило. Ты смотрел на меня и улыбался так широко, что захотелось улыбнуться в ответ. Хотя всё и казалось странным непонятным сном.       — Вставай, говорю, не пристало моему брату валяться в чьих-то ногах.       Твоя протянутая рука была всё такой же жилистой и сухой на ощупь. Словно и не прошло многих лет. Словно не было другой жизни, и мы снова просто юнцы. Смешные, смелые и резкие.       — Что-нибудь скажешь?       Ты не переставал улыбаться, а я от растерянности только и смог выдавить:       — Здравствуй, брат.       Ты потянул меня к себе и крепко обнял. Туман вокруг словно бы потихоньку рассеивался — как и сомнения внутри.       Чуть отодвинув меня, ты скомандовал кому-то:       — Отпустить их! Возвращаемся на корабль!       Я не мог поверить, что чувствую тебя так близко и ясно. Так не было даже в моих снах, а мучали они меня щемящим чувством пустоты довольно часто.       — Поедем со мной, брат?       Я несколько растерянно оглянулся. Пираты тем временем как раз отпустили капитана и нескольких его людей. Те отделались, кажется, просто ушибами. И ни одного трупа на этот раз… Значит, я не зря отказался от поста?       — Куда? — собственный голос казался глухим и нереальным.       Ты неожиданно мягко встряхнул меня за плечи и, глядя в глаза, сказал:       — Ко мне домой. Я познакомлю тебя с семьёй, точнее, с теми, кто стал мне второй семьёй. Нам многое нужно обсудить, брат.       Ты вздохнул и закончил довольно тихо:       — Все эти годы я не приходил к тебе, потому что думал, что мне нет места в твоём новом мире… Я много злился и делал… разное. Это была ошибка. Мне показали это потом, и я сожалею обо всем сделанном… но сейчас… Сейчас я зову тебя в свой мир. Может быть, там мы сможем стать прежними?       Я не был уверен, что понимаю, о чём ты, но кивнул. Хотелось хотя бы побыть с тобой, поговорить, понять, чем ты жил, чем дышал все эти годы… Хотелось знать о тебе снова — всё.       А что будет потом? Зависит много от чего, но в одном теперь я уверился точно: я сделал правильный выбор.