Ночные кошмары

Леон Кеннеди нажал на миниатюрный пульт управления и автоматические ворота медленно открылись, пропуская черный правительственный внедорожник на территорию их дома. Большой, надежный, двухэтажный особняк из серого камня с синей разно уровневой крышей освещался последними лучами солнца, и светловолосый мужчина улыбнулся, потому что это место действительно было домом. Их домом... Высокие кусты роз, огромные кусты гортензий, а также прочие растения, названия которых Леон не запомнил, украшали небольшой передний двор, а также источали потрясающий аромат... Мужчина остановил автомобиль перед гаражной дверью. Он может припарковать его в гараже и позже. Сейчас же, он хочет увидеть свою жену и двухмесячную дочь. Он направляется к парадной двери, открывая ее ключом и замирает... В коридоре разбросаны лепестки красных роз и импровизированная дорожка ведёт на лестницу на второй этаж. Мужчина вдыхает, пытаясь успокоить свое нетерпение... Месяц назад, Клэр пошутила, что когда ее врач снова даст разрешение на возобновление интимной близости после рождения дочери, то бывшая Редфилд организует дорожку из лепестков роз ведущую в их спальню... Леон ещё раз попытался усмирить свое либидо, обещая себе на набрасываться на жену, словно голодное животное... Но он ведь так сильно скучал... Поэтому агент, перешагивая через ступеньку, немедленно поднимается на второй этаж. Его губы растягиваются в нетерпеливой улыбке, но он сбивается с шага, когда среди красных лепестков роз опытным взглядом Кеннеди безошибочно видит одну каплю крови. Его брови хмурятся, и он делает очередной шаг, поворачивая в коридоре, все ещё следуя за дорожкой красных лепестков. Но когда мужчина видит открывшуюся картину, его сердце замирает и пропускает удар: это не капля крови, а целая лужица, со следами волочения в комнату его маленькой дочери. Кеннеди немедленно извлекает оружие и бесшумно следует к закрытой двери. Неровные удары сердца ощущаются где-то в горле... За дверью не слышно ни единого звука и он тихонько пытается открыть дверь - заперто. Он делает лишь шаг вправо, приоткрывая дверь его с Клэр спальни: там пусто и мужчина снова возвращается к детской, выбивая дверь ногой... Леон чувствует, как ледяные тиски полностью сжимают его тело, и он не способен даже пошевелиться: в центре комнаты стоит его жена, нежная и любимая Клэр, в белой окровавленной шелковой пижаме. Ее лицо мертвенно серое, глаза пустые и бездушные, пухлые, но теперь окровавленные губы, которые он обожал целовать, приоткрыты, а ее руки сжимают нежно-розовый кровавый сверток, то, что некогда было его дочерью, а теперь лишь изувеченная плоть, пожираемая монстром, в которого превратилась его жена. У Кеннеди нет сил чтобы нажать на курок: за всем этим ужасом он все ещё видит родное лицо своей жены, он не может ничего сделать, поэтому, когда монстр направляется к нему, роняя сверток с мертвым и обглоданным телом его дочери, которое уже не представляет интереса для голодного зомби, то единственное что делает мужчина так это обнимает хрупкое тело, позволяя монстру вонзить зубы в его шею. Ему всё равно больше нечего терять... Крик замирает на губах мужчины, когда он резко садится на кровати. Голова кружится, а в горле ощущается неприятная желчь, его тошнит. Рука вслепую пытается найти его жену, мужчине нужно успокоение, которое может дать ему только Клэр. Но правая рука ловит лишь пустоту и Леон потрясённо смотрит на пустую сторону кровати... Кеннеди откидывает одеяло и в три прыжка добирается до спальни дочери приоткрывая дверь. Он делает глубокий вдох, пытаясь обуздать безумие, поглощающее его разум. В кресле-качалке его жена, склонившись над двухмесячной дочерью, нежно воркует с ней и кормит малышку грудью. Ее лицо спокойное и расслабленное, словно лучится счастьем и радостью материнства, на ее губах блуждает мягкая улыбка... Ровно до тех пор, пока счастливые аквамариновые глаза не встречаются с отчаянными серыми, в которых все ещё плещется безумие... - О Боже, Леон... – шепчет женщина, обнимая дочь и пытаясь приподняться, однако мужчина сам оказывается рядом, дрожащими руками обнимая жену за плечи и рассматривая маленькое, но такое совершенное лицо их дочери. Кеннеди целует волосы Клэр, вдыхая ее успокаивающий запах, а потом также целует их дочь: полусонная малышка сосредоточенно сосет материнскую грудь и почти не обращает внимание на отца... Мужчина утыкается головой в изгиб шеи Клэр, горло все ещё саднит и мужчина не уверен, что сможет вытолкнуть хоть какие-нибудь членораздельные слова... Влага на сильно сжатых веках теряется где-то на коже его жены... - Прости, милый. Ты так устал и крепко спал, что я не решилась тебя будить – мягкая рука нежно обнимает мужчину за шею, пальцы успокаивающе поглаживают его затылок – просто видео-няня показала, что Оливия заворочалась, и я решила, что она голодна...Прости, что не разбудила... Леон всегда знал, что Клэр хотела детей, поэтому после свадьбы они воодушевленно стали обсуждать эту идею. Пара понимала, что это новая территория для них, но они любили друг друга и пытались обустроить безопасное и надёжное место, тихую гавань, вдали от опасного и плотоядного мира биотерроризма, для них двоих и их будущих детей... Так что чета Кеннеди приобрела большой дом с пятью спальнями... И бывшая Редфилд со всей энергией занялась обустройством, ремонтом и мебелировкой особняка, чтобы через месяц узнать, что они вместе создали крохотную жизнь внутри Клэр... А потом к их непростой жизни добавились и кошмары... Их видела и Клэр, но намного чаще Леон: осознание, что, находясь на работе, вдали от дома, он не может защитить жену и маленькую жизнь внутри нее причиняло почти физические страдания, которые выливались в отвратительно яркие и реалистичные кошмары. Поэтому, находясь дома он спал исключительно в присутствии Клэр и если она уходила ночью к Оливии, то Леон просил жену будить его, чтобы не оставаться одному в супружеской постели, наедине с кошмарами... В этот же раз усталый Кеннеди вернулся с задания и заснул почти мертвым сном и Клэр пожалела его, не желая будить чрезвычайно уставшего супруга. Но именно таким образом мужчина остался один и очередной реалистичный кошмар настиг его... Бывшая Редфилд тем временем продолжала: - Пожалуйста, Леон, успокойся, у нас все хорошо. Оливия Роуз и я в полной безопасности здесь, в этом надежном доме – женская рука все ещё успокаивающе поглаживала мужской затылок, а губы нашли мужской висок и поцеловали – тем более теперь, когда наша малышка с нами, а я не похожа на медлительную утку, я тоже могу защитить Оливию – женщина снова целует мужчину – ты ведь помнишь какой крутой я могу быть, верно? Мужские губы наконец-то растягиваются в неуверенной улыбке и Кеннеди целует нежную кожу на шее Клэр: - Определенно, ты самая сильная и крутая женщина из всех мне известных... Но... - Никаких "но", Кеннеди. Как только Оливия наконец-то закончит, то мамочка отведет папочку в спальню и напомнит ему, насколько крутой она может быть, хорошо? Кеннеди хрипло смеётся, осознавая, что с каждым днём любит эту женщину все больше и больше...