Что бы ни случилось, ты пожалуйста живи…

***

      Раскат грома, пошатнувший относительное спокойствие короля Домино, разразился в небесах, сопровождаясь молниеносной паутинкой. Ливень, отбивающий злобный танец на нервах жителей столицы, всё расходился и расходился, даже не думая останавливаться. Луна, обычно освещающая дворец в ночи, спряталась за огромными тучами, будто так было всегда. Открытые двери балкона ходили ходуном, подчиняясь порывам ветра.       Орител, взявший на себя обязанности королевы, отложил государственные бумаги в сторону. Его сердце изнывало, прося оказываться в тёплой постели рядом с любимой супругой, обнять её, пройтись увесистой рукой по рыжими локонам, и сказать о том, насколько сильны светлые чувства. Но это было практически невозможным, объем работы свалившийся на одного человека оказался колоссальным. Ныне состояние могущественной правительницы не позволяло ей загружать себя работой, не смотря на то, что та храбрилась, не выдавая своей слабости и усталости.       До последнего королева стояла на своём, что вполне способна разбираться в бумажной волоките, обещаясь не лезть на поле боле. Столь непреклонный Орител даже согласился с супругой, сдавшись под её натиском. Только, с каждым днём мужчина видел, как ей становится хуже, как она мучается по ночам и уже не может справиться с головокружениями. Одним утром король поставил супругу перед фактом, что ни одна бумажка в мире не стоит её здоровья, и здоровья их ребёнка.       Приходя под утро в покои, Орител знал, что любимая его ждала, надеясь наконец заснуть рядом. Чувство ненависти к самому себе грызло его, понимая насколько он ей сейчас нужен, но и сделать с этим король ничего не мог. Мужчина осторожно садился на кровати, невесомо касаясь супруги, принимался вновь и вновь рассматривать её ангельские черты. Марион, видимо чувствуя его присутствие, мимолетно открывала глаза, улыбалась, а после вновь засыпала.       Король, погруженный в раздумья о том, что хотел бы забрать все тяготы супруги на себя, совсем потерял счёт времени. Казалось, что в какой-то момент он оступился, совершил ошибку, а теперь за неё расплачиваются Марион и Дафна. Мужчина, вынужденный обманывать о состоянии матери уехавшую на обучение в Алфею Дафну, каждый раз чувствовал себя предателем, словно нарушал закон. —Ваше Величество, королеве Марион стало хуже. —раздался голос слуги, моментально вернувший короля в реальность.       Мужчина, не медля ни секунды, встал из-за рабочего стола, ненароком скинув с него несколько бумаг. Слуга, отступивший от дверей, метнул беглый взгляд на разбросанные документы, на которые правитель не обратил совершенно никакого внимания. Посторонние шумы и движения были не слышимы для короля. В голове стучал лишь бит собственного сердца, боящийся потерять смысл жизни, потерять любимую Марион.       Преодолевая крутые повороты дворца, Орител мельком рассматривал портреты королевской династии, думая только о том, что супруга не должна переживать это всё в одиночку. С того самого дня, как они взошли на престол, Марион перестала показывать свою слабость кому-то, кроме него. Внутренний стержень не позволял королеве отказываться от своих прямых обязанностей, как бы плохо ей не было. Крепкому мужскому плечу лишь оставалось поддержать повелительницу своего сердца. —Марион, —распахнув массивные двери, выпалил король, ищя глазами супругу.       Девушка, облокотившись на подоконник, стояла, опустив голову вниз и сгорбив плечи. Она вздрогнула, услышав басистый голос супруга, стремительно приближающегося сзади. Понимая, что нравоучений не избежать, ей оставалось лишь тяжело вздохнуть и улыбнуться сквозь боль, когда такие родные глаза оказались напротив. Тёплая мужская рука легла на всё ещё хрупкую поясницу, становясь некой маленькой, но всё же опорой. —Скажи мне, ты зачем встала? —на вздохе спросил король, разглядывая во мраке ночи бледное лицо супруги, выдающее её боль —Ты утром в обморок падала, тебе лежать надо. —Я нормально себя чувствую. —отозвалась фея, недовольно сдвигая брови к переносице, но тут же издала жалобный стон, цепляясь за руки супруга —Орител…       Напуганные глаза девушки встретились с его собранным взглядом, обводящем супругу. С каждой секундой она всё больше оседала в его руках, из последних сил сдерживая гнетущие слёзы. Королева, тяжело дыша, вдруг осознала, ей страшно. Безумно страшно, что скоро прибежит лекарь и выставит Оритела за массивные двери, оставляя её совершенно одну, без опоры и поддержки. Не смотря на то, что Марион за последнее время привыкла к холодной постели, сейчас она хотела чувствовать его руку, слышать родной голос, убеждающий в скором счастье.       Марион, уткнувшись лицом в его грудь, тихо заплакала. Ледяная ладошка крепко вцепилась в него, словно за последнюю надежду. Тяжелое дыхание и глухие стоны терялись в его голосе, заверяющем о том, что всё будет хорошо. Её зелёные глаза теряли объекты перед собой, уступая место темноте и боли, смешиваясь с редкими схватками.  —Ваше Величество, —из неоткуда раздался голос лекаря —королеве нужно лечь, а мне осмотреть её.       Орител, без лишних слов понял, что от него требуется и, не прилагая особых усилий, поднял супругу на руки. Через несколько секунд её голова, бережно им придерживаемая, коснулась шелковистых простыней. Проведя ладонь по огненным волосам, мужчина хотел было отступить, но стальная хватка Марион вернула его обратно, взмывая о помощи.        Лекарь, видя то, как напуганная правительница держится за руку супруга, не решилась просить короля оставить их. Приподняв мокрый подол ночного платья Марион, она тут же заметила небольшое пятнышко крови на нём.        Каждый час давался королеве Домино с тяжестью. Девушка уже толком и не слышала взволнованные голоса, кружащие вокруг неё. Её тело всё больше и больше бледнело, сливаясь с кремовым шёлком. Треск камина, перемешанный с тихими фразами супруга, изредка заставлял фею вернуться в реальность.  —Марион, пожалуйста…  —не успел он договорить, как лекарь наконец сказала столь желанные слова.       Изнеможенный крик в последний раз разразился по дворцу, сопровождаясь раскатом грома. Орител заглянул в любимые глаза, сверкнувшие в полумраке. Её огненные слёзы вдруг перестали скатываться по лицу. Широкая, искренняя улыбка разбавившая полумрак королевской спальни, заставила мужчину пустить одинокую слезу. Тишину исчезнувшего кошмара наполнил детский визг.        Орител, бережно принявший младшую дочь на руки, вновь опустился рядом с супругой, позволяя маме разглядеть новорожденную феечку.  —Блум…