Nuptias Regina

-…Моя королева, Совет просит вас поторопиться… – произнесла Фетида с поклоном. Королева посмотрела на придворную, и, помедлив, спросила: -А… что принц? -Он тоже просит вас поторопиться. Без тебя они совещаться не могут – девушка улыбнулась – а кроме того, ты должна указать.... -Знаю, Фетида. Тёмноволосая девушка кивнула, тряхнув длинными прядями волос, ещё не покрытыми покрывалом. Ещё, потому что королева уже искала подходящих мужей своим верным придворным дамам и подругам. Нептида, тоненькая как девочка-подросток, с длинными светлыми волосами, подняла зеркало выше, что бы королева могла лучше рассмотреть своё отражение: плавный изгиб подбородка, окруженные густыми ресницами светло-карие глаза, каскад огненно-рыжих волос. -Я бы посоветовала не наряжаться слишком роскошно. Королеве к лицу простота, и, вдобавок, день обещает быть жарким… – сказала Нептида. -Ты права, я последую этому совету... – королева улыбнулась. Окончив с туалетом, она прошла, сопровождаемая небольшой свитой, в зал совета. Однако. Если прежде государственные дела занимали её и привлекали внимание, сейчас девушка не могла думать о чем-то кроме свадьбы, которая была уже совсем рядом. Единственное, что помимо этого занимало её мысли, да, к тому же, ещё и тревожило, как старая плохо зажившая рана, было воспоминание о тех временах, когда она ещё не была королевой, не обрела своих теперешних сил, а волосы у неё были ещё более чёрными, чем у Фетиды…. Королева склонила голову, поддаваясь нахлынувшим воспоминаниям. Она хорошо помнила, как застала тогда, ещё будучи незначительной придворной, принца с той женщиной…. Золотоволосая принцесса Селенити оказалась, слухи вовсе не врали, красивой девушкой. Помимо прекрасных волос (заплетенных, впрочем, в довольно странно выглядящую прическу, которая обозначала высокий статут наследницы Серебряного престола), у неё были голубые глаза и роскошная фигура. Но чем же всё-таки она привлекла тогда принца? Многие, и не только среди простолюдинов, говорили о колдовстве, о привороте, которым Селенити овладела принцем, но сама королева сомневалась, что это так. И, в любом случае, это было уже позади. Теперь нужно было думать о свадьбе, а не о прошлом увлечение жениха. Но почему же, спрашивала себя королева, у неё на сердце так не спокойно? Почему она всё время вспоминает эту золотоволосую гордячку? Военачальники обговорили окончательные сроки выступления. К счастью, Серебряный престол с его стремлением отгородиться от непокорных и отгородить их от всего мира, видимо, ещё оставался в неведенье относительно этих приготовлений. Тем более, хотя война была уже не за горами, на это было мало похоже. Ведь множество вельмож, призванных на свадьбу, собирались со своими родными, вассалами и слугами, умащали себя благовониями, наряжались в драгоценные одежды и в прекрасных экипажах отправлялись ко двору. Также и людей простого звания собралось очень много. Город был полон съехавшихся отовсюду гостей…

***

Юная королева с восторгом окинула взглядом зелёный луг, пестрящий десятками, если не сотнями шатров, возвышавшихся над сочной зелёной травой – больших и маленьких, квадратных и круглых, из грубоватого льняного брезента, толстого тяжелого сукна или дорогого узорчатого шёлка. И все они были крашены в яркие цвета. Вдобавок, везде колыхались по ветру полотнища многочисленных знамён и флагов. Под легким ветерком раскачивались множество гербов: золотая лютня в червленом поле, меч на золоте, изящная змееногая девушка-нага с короткими золотыми волосами в зелёном поле, белоснежный стяг с тремя хвостами на лазури, вздыбленный золотой лев в поле червленом, и, почти такой же, – в пурпуре, орёл в золотую и пурпурную шахматную клетку, распластанный поверх алой перевязи и ещё один лев – на сей раз червленый, в серебряно-белоснежном поле, в компании такого же алого креста, пять зелёных жаворонков, заключенных в лазурную кайму на серебряном поле, гарцующий белый жеребец среди зелени, вздыбленный чёрный вепрь на золотом, червленый лев в золотой короне на серебре, угольно-чёрный орёл, будто пронзенный алой перевязью, рыболов, опускающий серебряный невод в синюю реку, золотой дракон в чёрном поле, зелёное яблоко, алое яблоко и золотое яблоко…. Глядя издали, можно было подумать, что луг покрылся яркими полевыми цветами невиданного размера. С немалым сожалением королева отправилась к крытому павильону ристалища, с которого она должна была наблюдать за турниром. Между тем, громко затрубили литавры и рога, и участники турнира начали выезжать на поле. Каждого нового рыцаря толпа встречала взволнованным гулом, который всё усиливался, так что, в конце концов, из-за него стало тяжело услышать голоса герольдов, выкликивавших имена рыцарей. Наконец все всадники выехали на поле и выстроились в шеренгу перед павильоном, приветствуя принца Эндимиона, королеву, а также турнирных судей и знатных лордов и леди. Каждый отряд сопровождал герольд. По данному главным судьей знаку к герольдам присоединились судьи, и каждый, держа в руках шапку, предложил герольду своего отряда тянуть жребий. В шапках лежали маленькие листы картона с гербами участников. Теперь предстояло жребием решетить, кто возглавит бой, что было достаточно опасно. Герольд зачинщиков вытащил жребий и объявил: -От зачинщиков атаку возглавит князь Меандр! Рослый рыцарь с золотым львом на пурпурном щите, попоне и табарде выехал вперед, остановившись в нескольких шагах перед строем зачинщиков. …А у защитников происходило что-то странное. Герольд и судья, вытащив жребий, вместо того, что бы огласить его, о чём-то говорили, оживленно жестикулируя. Наконец, герольд защитников выкликнул: -От защитников – первым идет благородный князь Хогельк из…. – последние слова заглушил непроизвольно прокатившийся по толпе хохот. И было от чего. Князь Хогельк, несмотря на грозное имя, выглядел довольно жалко, хотя всеми силами старался быть погрознее. Однако это с большим трудом удавалось полному, рыхлому юноше. Правда, этот юноша довольно хорошо держался в седле, и был облачен в хорошие доспехи, а на сверкающем жёлтом щите у него был изображён огромный чёрный вепрь, украшавшей так же высокий шлем и лимонно-жёлтую шёлковую попону. Из-под поднятого забрала виднелось круглое, лоснящиеся от пота лицо. Хотя на солнце набежали тучи, по-прежнему было довольно жарко, и толстый князь, должно быть, сильно вспотел под своим панцирем и бархатным акетоном. Услышав, на кого выпал жребий, Хогельк болезненно сморщился – это было хорошо видно и с трибун – но возражать не стал. Двое изящных оруженосцев вывели всадника, держа коня под уздцы, вперед перед строем. Тут только королева заметила, что одетые в жёлто-чёрные ливреи оруженосцы – не мужчины, а женщины. Главный судья подал знак, и оба отряда медленно начали двигаться навстречу друг другу. На пол пути они перешли на рысь. Расстояние между ними стремительно сокращалось, и вот, наконец, предводители достигли друг друга. Копье Меандра с грохотом поразило щит Хогелька, который, как стало видно, сам копьем владел куда хуже, нежели конем. Однако в седле он держался и впрямь хорошо: несмотря на то, что от его щита полетели щепки, а конь взвился на дыбы, всадник усидел в седле, и, выпустив даже на задевшее противника копье, рванулся в сторону, кое-как выхватив из ножен меч. Дальше всё смешалось. С оглушительным шумом переломились копья большой части участников, усеяв поле ясеневыми и дубовыми щепками, кое-где сохранившие остатки полотна и краски. Замелькали турнирные мечи и другое оружие, а те из рыцарей, кто сохранил копья, отъехали в стороны, что бы примериться для нового удара. Над полем взвились клубы пыли. Однако довольно быстро число участников сильно уменьшилось, многие выбыли из боя, и остальным пришлось податься в стороны, что бы ни потоптать упавших. Пока слуги ловили коней и помогали подняться сбитым на землю бойцам, остальные продолжали бой в стороне. Среди них бросался в глаза некрупный рыцарь в красно-серебряных доспехах, на щите которого была изображена девушка-змея. А вот на шлеме подобной фигуры не было, хотя с него и свешивался пышный намет. Этот боец был хорошо известен – то был юный Князь Запада. Впрочем, его противник известен был не меньше – это был лорд Кавель, отважный воин, прославившийся в нескольких битвах, а так же хороший турнирный боец. Кавель повел щитом в сторону и этим сумел ввести противника в заблуждение. Более молодой и менее опытный, он изменил направление копья, и ристалище огласилось громким, хорошо слышным треском полого дубового древка. Теперь внимание зрителей было приковано к бою лорда Кавеля и Князя Запада. Даже королева, которая мало интересовалась происходящим на поле, не могла не обратить на это внимание. Довольно скоро всё прояснилось. Отбросив в сторону обломок, Князь Запада обнажил меч, и, верный своему слову, устремился навстречу противнику. Его конь был заметно резвее, и лорд Кавель отвел копьё в сторону, пытаясь поразить противника в правое плечо, но не тут-то было. Копьё прошло мимо, а сам Кавель мгновение спустя повалился из седла, опрокинутый мечом князя, который, не теряя время, устремился к тому месту, где ещё шёл бой. Его атака почти решила исход боя. Высокий рыцарь с жаворонками на щите грузно повалился на бок, после того как турнирный меч ударил ему в грудь. Запутавшись ногами в стременах, он протащился по полю ещё шагов двадцать вслед за конем. Другого опрокинул ещё один защитник. Однако ещё несколько зачинщиков оставались в седлах и бой продолжался. Малочисленность одной из сторон ещё ничего не означала – бывало и так, что, казалось бы, проигравшие всё-таки брали в конце верх над превосходящим их числом противником. Королева не могла уследить за сверканием турнирных мечей, топоров и булав в центре поля, среди поднятых бойцами клубов пыли. К тому же солнце снова показалось из-за туч, и постепенно стало жарче. Королева невольно порадовалась, что последовала совету Нептиды, одевшись так просто. А вот многие придворные явно чествовали себя неудобно в пышных одеждах. Эндимион с усталым выражением лица поводил плечами под своей мантией, да и стоящий у его кресла Князь Севера, видимо, сильно потел в бархате и мехе. …Но вот, наконец, бой завершился. Защитники победили, хотя в седлах их осталось едва трое, среди них и молодой князь. Победителей представили королеве и её жениху. Принц встал с кресла и подошёл к ограждению, и за ним последовали другие, не исключая и его невесты. Пажи подвели коня с сидевшим на нём Князем Запада поближе. Князя сопровождал ещё и знаменосец, державший стяг, на котором так же вилась змееногая женщина. Князь снял шлем и подшлемник. Теперь стало прекрасно видно, как он молод и изящен. Его длинные рыжие волосы, выпущенные на свободу, немедленно подхватил ветер, хотя они были в поту после долгого пребывания в шлеме. Поле его щита, как не удивительно, не получило не одного сильного удара, и герб ничуть не пострадал. -Какую награду вы желаете, князь? – обратился Эндимион к юноше. -Если позволите, мой принц, я бы хотел обратиться к нашей королеве. -Я слушаю, князь. -Моя королева, я прошу лишь об одном – подарите мне свой платок или любую другую ткань, которую я мог бы повязать на руку или же шлем. Большей чести, чем служить такой прекрасной королеве, для меня нет. -Я не могу отказать в такой просьбе… – королева, по щекам который разлился румянец, протянула юноше длинный шёлковый платок, который спустя миг уже был зажат в его облаченной в латную перчатку руке. -Не беспокойтесь, я защищу этот платок, так как защитил бы и вас, моя королева. Я могу выполнить такое дело. -Не сомневаюсь, глядя на ваш щит, на котором не единой царапины, в то время как у иных они разбиты в щепки…. Юный рыцарь склонил голову и отъехал в сторону….

***

…И вот, наконец, долгое ожидание было завершено. Свадьба состоялась, и Эндимион был провозглашен королем. Торжественное шествие, в котором было целая сотня лошадей, потянулось в сторону замка. В огромном зале всё уже было готово для праздничного пира. Пламя свечей отражалось в начищенной посуде, играло тенями на драгоценных шпалерах и гирляндах цветов, обвивавших колонны. Королева подняла кубок и обратилась к гостям: -Я и мой дорогой муж благодарим вас всех за то, что прибыли на нашу свадьбу. -А так же – присоединился к жене король Эндимион – за тот отменный бой, что мы могли наблюдать. Вторая часть турнира начнётся поутру. -А теперь, да начнётся же пир! В первую перемену подали молочных поросят, глухарей и павлинов, зажаренных в перьях с тонкими пряностями, и мелкая птица: перепела и куропатки. Затем подали жареную рыбу: нежную форель и щуку, источавшую аромат тонких приправ. На закуску была так же мелкая рыба, в особенности же отборная сельдь, солённая и отменно перчённая. Вторую перемену открывала жареная оленина. Далее последовали жирные каплуны с коричневой хрустящей корочкой, обильно нашпигованные луком и грибами, с душистыми травами и пряностями, а так же большие пироги, фаршированные свининой в миндальном молоке, луком, репой, морковью и каштанами. Затем – всё та же сельдь, миноги, и белая треска, запечённая в тесте с оливками и соусом из миндального молока, перца и корицы. Потом была ещё третья перемена с печёным с яблоками и капустой кабаном, гусями и утками и большими блюдами длинных угрей. Не менее великолепен был и свадебный пирог. Вина всех сортов лились рекой…. И вот кто-то закричал: -В постель! К нему присоединились другие, и вскоре уже добрая половина гостей была на ногах и орала: -В постель!!! В постель! Уже пора! Не успела королева опомниться, как её уже подхватили чьи-то – среди суматохи она даже не разобрала, чьи – руки и понесли к выходу из зала. Толпа гостей устремилась следом, расточая сальные остроты. Мажордом суетился вокруг, справедливо опасаясь того, что кто-нибудь из гостей может оступиться и упасть – их было много, да, вдобавок, большинство было довольно пьяными. Но наконец, восхождение было завершено. Спальня, приготовленная для новобрачных, была большой, хорошо и со вкусом отделанной и весьма богато обставленной. Пол и потолок был отделан панелями мореного дуба, из него же была и большая дверь с изящными и тяжелыми кольцами. Пол был устлан коврами, со стен свешивались прекрасные шпалеры, в высоких канделябрах горели толстые восковые свечи. Впрочем, королева не видело всего этого, смотря лишь на своего мужа. Дверь с тяжелым гулом захлопнулась. Принц – вернее, уже король, обнял жену и опрокинул её на постель. Его руки скользили по телу девушки, заставляя её вздрагивать от каждого прикосновения. А потом то, чего она так желала, наконец случилось. -О, мой Эндимион…. – выдохнула королева. Затем у неё перехватило дыханье…. Много позднее – а было это уже далеко за полночь, утомленная страстью женщина крепко уснула. Эндимион посмотрел на спящую королеву. Было видно, что девушка спала крепко и просыпаться не собиралась. Тогда мужчина осторожно встал, стараясь ступать как можно тише, дошёл до массивного шкафа и достал и ...из него простое, неброское платье и плащ с капюшоном.... -Мой король…. Эндимион резко обернулся. -Нептида. -Государь, куда?.. Он не дал ей договорить, поспешно сказав: -Мне не спиться, и вот, я вышёл прогуляться…. Но даже в неярком свете Луны и тусклых звёзд, он понял по лицу девушки, что Нептида ему не верит. -Почему? Почему ты хочешь оставить королеву? Свою жену?! Эндимион отступил назад, и его взгляд непроизвольно скользнул вверх, туда, где в ночной черноте тускло сверкал большой, будто серебряное блюдо, лунный диск. Как не быстр был этот взгляд, придворная дама его заметила. -Ах, вот оно что… – произнесла девушка, ещё не желая верить, но уже осознавая во вспышке озарения, что это именно так. Она закричала: -Кто-нибудь… кто-нибудь, сюда! Посмотрите, что!.. Эндимион прыгнул вперед, одним прыжком покрыв те, без малого, пять или шесть шагов, что их разделяли. Его рука в перчатке зажала рот девушки, и крик перешёл в мычание. Другой рукой мужчина выхватил из ножен кинжал. Узкий клинок стилета сверкнул в лунном свете. В широко распахнутых глазах Нептиды мелькнул ужас, она замотала головой, ещё громче замычав и забившись в руках короля. Не обращая внимания на это, Эндимион быстро вонзал стилет в её живот. Так же быстро выдернул, снова вонзал. Снова и снова. Мычание превратилось в хрип, из-под зажимающей рот несчастной руки хлынула кровь, заливая перчатку. Мужчина отпустил содрогавшееся в конвульсиях тело. Умирающая пыталась закричать, но не могла. Потом из горла хлынула потоком кровь, хрип потонул в бульканье. Эндимион брезгливо поморщился, вытер кинжал об испачканную левую перчатку, убрал его в ножны, стянул левую, а потом и правую, перчатки, и, швырнув их вниз, в зияющую черноту, повернулся и зашагал прочь, больше не смотря на затихающую Нептиду. Труп девушки остался лежать, распластавшись по камням, испачканным кровью, которая в тусклом свете казалась совсем чёрной.