Стать ещё роднее

Ксюша помахала рукой мужу, проследила, как он сел в свою колымагу и отъехал от дома. Открыла везде форточки и принялись за дело. Шутка ли, сегодня — десятая годовщина их брака. Десять лет, а как десять дней. Хотя, двое детей-погодок на десять дней не тянут. Так, что у нас по списку? Ага, уборка, прогулка, ужин. Не, не при свечах, но праздничный. И вкусный. Миша любит вкусно поесть. И слава богу это не кошка в лаваше или как это называют уличные гурманы «шаурма». Это — домашняя еда. А чтобы ублажить уставшего майора — «Наполеон». Домашний. На сгущёнке и сливочном масле, а не на ванильном клейстере, которым в её детстве родители заклеивали деревянные окна на зиму. Правда, без ванильного сахара. Включила плиту и зашла в комнату. Достала свой старый планшет, открыла галерею и ушла в воспоминания. Одно время она всерьёз увлекалась фотографией. Это стало её психотерапией и спасением. После. После изнасилования в шестнадцать. Она до сих пор не могла подробно вспомнить тот день, а особенно вечер. И это с её, уже ставшей легендарной, наблюдательностью. Только штрихами. Она шла домой. Заканчивалось лето, но было очень жарко и она допоздна гуляла, стараясь насладиться природой и погодой перед учебой в юридической академии. Ну, а куда ей ещё идти? С её родителями, Мишей и собственном пребывании в заложниках при ограблении ювелирного и своей непоследней роли в освобождении? На ней было кремовое приталенное платье до колен с юбкой-клёш в мелкие разноцветные букетики цветов. Расцветка была детской, но ей очень нравилась. Не зря говорят: Помоги девушке, когда она будет в беде. Она вспомнит о тебе снова, когда будет в беде. Она так и не вспомнила, как оказалась в той бомжацкой подворотне с тем типом. Лица его она тоже не вспомнила. Хоть Шибанов его и нашёл и посадил на пожизненное. Миша тогда настоял на снятии побоев и освидетельствовании, ведь он был единственным, кому она тогда смогла позвонить и произнести одно единственное слово «Помоги», а он пробил её телефон и оказался рядом. Вызвонил отца, сдал с рук на руки. Несколько часов просидела в ванной, где яростно тёрла всю себя мочалкой, вылила на себя весь гель для душа и смылила полпачки мыла, но ничего не помогло. Папа тогда дневал и ночевал рядом с ней. Кормил с ложечки, спал рядом с ней. Но его забота не смогла заглушить внутреннюю боль, грязь и пустоту. Как-то ночью выбралась из его рук и пошлёпала на кухню, нашла початую бутылку виски, которую принёс всё тот же Шибанов и впервые в жизни напилась. С непривычки получилось в ноль. Мама её тогда подняла с пола. Утром отчитала. Тогда Ксюша окончательно поняла, что для мамы важнее её работа, чем единственная дочь. А папа был рядом. Пытался отвлекать, развлекать, но девушка предпочитала отсиживаться в своей комнате. Однажды услышала, как к ним пришел в гости Шибанов, тоже не совсем трезвым, потому что ровно через неделю после её…. его бросила очередная дама сердца. Как сказал опер «Я разошелся с девушкой по религиозным причинам. Девушка думала, что она богиня, а я ведь простой смертный опер». Где-то глубоко внутри её кольнула вина, потому что Миша каждый день звонил Брагину и спрашивал о самочувствии Ксюши. Это потом, со временем, Миша вскользь упомянул, что в тот день, когда он её нашёл, она так вцепилась в его плечи, что с трудом оторвал её от себя. Подумал, что это судьба. *** Как-то ночью к ним в квартиру ввалился полупьяный Шибанов и они с отцом продолжили пить на кухне. Зашла сонная Вера, это были первые пару ночей, когда родители спали в своей спальне, а не рядом с дочерью: — Это что такое?! — Ничего, отдых. — отозвался Миша. — Нельзя? — Хватит, мне такого отдыха! — От меня Ларик ушла… — И что?! Повод пить?! Иди и мирись. Если гора не идёт к … — Вер, гора с горой не сходится, а опер с опером — всегда сопьётся! — Чёрт тебя побери! Сначала она, теперь ещё ты тут мне угашенный! — Вера закрыла дверь и ушла к себе. — Как Ксюха? — Шибанов закусил помидором и разлил по стопкам водку. — Пила. Нашла твои вискарь и всё. Мы даже не сразу поняли, откуда. На себя полный болт, на внешность, здоровье, погулять не вытащить и волоком. — Брагин одним махом проглотил «огненную воду». Какое-то время ели в тишине. Дверь тихо скрипнула и в кухне появилась Ксюша: нечесанная, растрёпанная, с сухими потрескашимися губами, какого-то серо-зеленого цвета, с потухшими глазами и отсутствующим взглядом. — О, дядь Миш, привет. Пап, я за водой. — не сводит взгляда с друга отца. Брагин заметил это, а так же то, что глядя на Мишу она становится… спокойнее и расслабленнее. Через две недели Ксюша начала выходить гулять. Сначала одна, потом с двумя подружками. Но ровно в шесть вечера всегда была дома. Иногда к ней приходил Шибанов, о чём-то болтали. С ним она не боялась гулять и до более позднего времени. *** На этой фотке Ксюше восемнадцать, она — студентка академии МВД. Событие прошлого года постепенно отпускало и затиралось, у неё начали появляться друзья — такие же студенты-оболтусы. Иногда, в силу характера и умения вовремя подслушать, она даёт отцу и Мише дельные советы. Постепенно с ней начинают советоваться. Но не всерьёз. Теперь же совет нужен ей. Набрала отца — не отвечает. Набрала Мишу — назначил встречу через час в кафе. Она приехала чуть раньше и заказала себе лимонад с мороженым. Болтала трубочкой в стакане с газировкой. Услышала странный звук и подняла голову: Мишина жертва отечественного автопрома подскочила на дороге и шумно притормозила. Мужчина увидел Ксению, махнул рукой и заторопился к ней. — «Лежачий» полицейский взяток не берет, но ущерб приносит. — отодвинул стул и сел. — Привет. Что у тебя? У меня мало времени. — Закажи что-нибудь и я рассказываю. Фу, перегар. Хоть зажуй чем-нибудь! — Девиз опера: «Уж если не получается уйти в работу, уйди в запой!» — А какой девиз нормального мужика? Вопрос риторический. Шибанов «вскрыл» горшочек с жульеном и поднял глаза на девушку. А она красивая. И дерзкая. Дочь лучшего друга. — У меня подозрения, что в моем круге общения есть нарики. Бровь собеседника подскочила. — Чисто подозрения. Или не нарики сами, но курьеры. Фактов голяк, но подумай сам: перепады настроения — то ржач, то слёзы, то отмороз. По сто раз ко дню, даже у парней. Появились крупные суммы, источник — тайна. И это происходит со всеми, постепенно. — Понял. — откинулся на спинку стула и заказал два крепких кофе с синнабонами. — Ты не понял. Скоро и моя очередь придёт. Шибанов выровнялся и поставил чашку на место. — Именно. — кивнула Ксюша. — Я тебе скажу больше: отказываться я не намерена. — С ума сошла?! — Нет. И ты мне в этом поможешь. — невозмутимо наслаждалась мороженым. — Чокнутая. — покачал головой Михаил. — Что я скажу твоему отцу? — То же, что только что сказал мне. Я сообщу тебе, когда настанет мой черед. Допила лимонад, подхватила сумочку, словно мимоходом чмокнула опера в щеку и весело вышла из кафе. Шибанов пришёл в себя, медленно пил кофе и размышлял над словами девушки. — Так! Стоять всем! Не дёргаться! — тщедушный лейтенант только и делал, что орал. Раздавать команды спокойно не умел, благо, что не узнал Ксюшу, которая здесь частый гость. — Лицом к себе, руки выше головы на ширине плеч! Не дёргаться! Шибанов проверял каждого лично. Ксюша успела передать «посылку» адресату, поэтому бояться было нечего. — Это не мое. Могу доказать, я даже не знаю, что внутри. — поочередно лепетали дружки. — Это недоразумение… — Конечно. Сейчас все оформим и я вас обязательно отпущу. Ксюша шла третьей на очереди. Они встречались с Мишей уже две недели. Отец не знал, мать и подавно. Это и полноценными свиданиями было не назвать — кино, кафе, обсуждение деталей. А три дня назад — первый поцелуй. Первый с его стороны. И теперь девушка старалась успокоиться, прежде, чем зайти в его кабинет. Но вот и её очередь. Едва она зашла, сразу же натолкнулась на встревоженный взгляд мужчины. Эксперт потёрла ваткой её ладони, выдернула пару волосин, засунула палочку в рот и вышла. Миша закрыл дверь и включил заранее записанную кассету «допроса». Подошёл к ней вплотную и осторожно обнял: — Как ты? — Отлично! Я же говорила, что справлюсь, а ты только зря нервничал. — озорно и бесшабашно улыбнулась, обнимая его за шею. Поцелуй был долгим. Его руки гуляли по ней на грани приличия, но она не замечала. Хотя и боялась этого. Наконец отстранились. Принялись обсуждать уже узнанное. В результате этого дела отец влепил Шибанову выговор, с ней не разговаривал двое суток, потом пытался выяснить, что между ними. А через месяц Шибанов пришёл к другу просить её руки. Ксения, естественно, согласилась. Юрий завис, потом потребовал объяснений. Они вдвоем всё ему рассказали. — Ты же убеждённый холостяк. — отойдя от шока проговорил Брагин. — Не буду говорить тебе, что Ксюха маленькая ещё. И давно? — Два года, но встречаемся недавно. — признал друг. — Я не маленькая. У нас разница двенадцать лет! — Не могу сказать, что очень рад, но и давить на собственного ребенка в этом вопросе не имею права. Скажите мне только одно. Вы …. — сделал многозначительную паузу. — Нет. — твердо отозвался жених. — Только после свадьбы. И очень осторожно. — Ясно. — молчание. — Ксюш, маме расскажу я, потом ты. — Хорошо. Учебе это не помешает. Но маме было не до этого. Она вернулась из очередной командировки и подала на развод. О свадьбе дочери, точнее росписи, она узнала через месяц после события. *** Здесь Ксюше двадцать три, она студентка последнего курса академии, её гордость, сотрудник Шибанова и жена самого лучшего мужчины. На её счёту пару дельных мыслей и предположений, одно самостоятельно раскрытое дело и пять с Шибановым. Брагин смирился и с её браком и с разводом с Верой. Ксюше двадцать пять, она на предпоследнем месяце беременности. Несколько дней назад её похитили и шантажировали Брагина и Шибанова. Она держалась и молила только обо дном — чтобы малыш не перенервничал и не попросился на этот свет раньше времени. Но всё обошлось. Правда, похитителя пристрелили при задержании. Чем вызвали очередной перл психованного мужа: — Всё у нас в ментуре делается через ж… Только не подумайте, что через железные дороги! Юрий Шибанов родился в срок, здоровым и горластым мальчишкой. К сумасшедшей радости новоявленных деда и отца. Ксюше двадцать шесть. Она помогла задержать маньяка Модника, которого ловили почти пять лет. Самое интересное, что утерла нос собственному мужу. Она и так славилась своей наблюдательностью и въедливостью, но тут превзошла саму себя. Зацепилась за крохотную ниточку под ногтями жертвы. И раскрутила. Нитка была от элитного дорогущего брендового пиджака. Вышла на единственный в городе магазин, где можно было приобрести жакет и вуаля! Дело в шляпе. Модник теперь носит не менее элитную робу. А она … вновь в положении. Вечером скажет Мишке. Взяла с него слово, что вечером тот будет дома. Приспала Юрика, который без неё не засыпал и услышала ключ в двери. — Привет. — Привет. Чуть позже приедет отец. — Рассказывай. — проговорил требовательно Шибанов после ужина. — Ты о чём? — с лукавой улыбкой спросила Ксюша. — Тебя распирает от какой-то новости. Я жду. — Ты станешь папой. — Что? — вскочил на ноги. — Правда? — Да … — Ксюндель! — подхватил на руки и закружил по кухне. — Тихо! Не шуми! Юрка… — стукнулась лбом о плечо мужа, услышав хныканье сына. Плюс ещё четыре раскрытых дела в карму перед уходом в декрет и звание лейтенанта. За месяц до появления Миши-младшего на пороге появился смущённый Брагин. — Пап? — смотрела удивлённо. — В общем, вот. — притянул к себе Веру. — Мы сошлись. — Поздравляю. — прохладно. — Прости, но мне нужно Юру уложить. Он капризничает. Ушла в детскую, а Шибанов принял удар на себя. В тот вечер бабушка внука не увидела. Прощаясь с тестем и тёщей Мишу нагнал телефонный звонок, на который вышла и Ксюша. — Бог создал любовь и дружбу, а черт — милицейскую службу! — вдохнул мужчина. — Поехали, у нас труп с ограблением. Остаться у себя Ксения матери не предложила. И поняла, что роднее Мишки у неё никого нет. Их примирение произошло позже и за закрытыми дверями. Мужчины радовались, что женщины вообще помирились. А на этих фотографиях — празднование её юбилея. Ксении тридцать. Она полноценно работает рядом с Мишей. С мальчишками сидит Вера, которая забила на свои адвокатские амбиции и всю себя посвящяет внукам. Дело о насильнике далось очень тяжело. Вспомнила себя. Свою боль и грязь, от которой удалось отмыться только благодаря Мишке. Он стал для неё родным. И с каждым днём становился всё роднее. — А нефиг было провоцировать. — мерзко улыбаясь заявил ей в лицо обвиняемый на допросе, который она выбила у мужа. Сказала, что ей нужен этот разговор. — Чем они Вас провоцировали? Все были скромно и прилично одеты, не вываливали ничего лишнего на всеобщее обозрение. — Этим и провоцировали. Я что, догадываться должен был?! А так и проверил и попробовал. — Больной на голову. Озабоченный. Тебя будут лечить. Неизлечимо. — Что?! Нет! Только не в больницу!!! — Я бы тебя расстреляла. Да патронов жаль. Вышла из допросной. В коридоре её поймал Шибанов и прижал к себе. — Всё закончилось. Вот зачем? — Это нужно было мне́. — Ксюндель, Ксюндель. — покачал головой Михаил. — Хоть сейчас скажи, на чём ты его просекла. — Газета. — Ксюша подняла голову и улыбнулась. Вытерла слёзы. — Газету «Достояние республики» не продают. Только по подписке. А на телах девочек, у них в карманах обнаружили несколько обрывков именно этой газеты. Выписывают её всего ничего. Вот и всё. Шибанов молча притянул девушку к себе. Она прижалась к нему. Ближе. Ещё ближе. Ещё роднее. *** И вот, незаметно, настала десятая годовщина свадьбы. Мишка подполковник, она капитан. Юрка-младший и Мишка-младший — два сорванца, которые никому не дают скучать. Ни родителям, ни бабушке с дедушкой. Не далее как вчера заявили, что хотят стать следователями, чем вызвали приступ икоты у отца. Так, прячем планшет, готовим крем, салаты, лазанью в духовку, следом овощи. Они сидели за столом и держались за руки. Шибанов встал, включил старый музыкальный центр, из него полилась мягкая музыка, протянул Ксюше руку. Удивилась, но ответила. Медленно танцевали, не разрывая взгляда. В этот момент Ксюша поняла или, скорее, почувствовала, что они стали друг другу ещё роднее.