Паук.

Близился час коронации мужа, что выбрали ей боги и родители взамест собственной воли. Весь замок был втянут в действо, которое можно было смело наречь изменой, но каждый делал свое дело так искусно, так связующе, что само звено не могло оборваться и потерять крупицы власти, вписанные в книгу Королей сегодняшним днём. Хелейна не была в стороне, но и не была союзницей своей семьи и сторонником политической ситуации. Она могла бы высказаться, но голоса в голове мешали здравомыслию. И пока девушка мялась в сторонке, трогая руками атлас голубого платья, нервничая, кусая губы, бросая нервный взгляд на мужа, который сидел на подоконнике, час двигался дальше, провожая «зрителей» к судному дню. Ещё мгновение. Она старается воззвать к нему, такому нелюбимому мужу, но такому волнующему мужчине и родному брату. Дырявит взглядом его профиль, пытаясь пробраться в уголки разума, что скрывают глубокие тайны, полные отсутствии морали. Старается заметить страх в его глазах и жестах, ведь ей приятно узнавать его таким: стыдливым, пугливым и приземлённым. Она улавливает его беспокойные терзания, он перебирает пальцами замок из двух сложенных рук, нервничает ещё более оттого, что любопытная сестрица в открытую глазеет на него. Эйгона съедает живьём высоконравственная мораль, что так и выпирает из под испуганного и вздымающегося бюста, а Хелейна, издевается, сопровождает это тактом повторов, повторов, повторов... Словно их сердца бьются в унисон как у нормальных людей.Хм, нет, здоровые отношения не для него. Он, в принципе, не здоров, а она что? В себе? — Говори уже, — потакая её интересам, бросает он с безразличием, нарочито зевая. Он выказывает к ней неуважение. Принцесса знает, что к чему: она не будет его публикой, и весь театр сойдёт на нет. Среди грубых речей он найдёт слово, что обидет её, но девушка хочет оставаться его поддержкой. Провожая мгновения, бросаясь с вызовом на момент истины, ведь другого такого не будет, ей хочется пожелать ему мирного правления, утешить, хотя всё это лишь часть пройденного пути и грядущего. Опасается, что вот-вот кто-то зайдет сюда, утаскивая их обоих из этой просторной комнаты в сырое помещение с беснующимися почитателями справедливости. И если это произойдет, она всё равно до последнего будет рядом, сохраняя образ их общих славных детей в своей голове. Хелейна не знает, что сказать, хотя минутой ранее корпела над текстом, что так и просился из уст. Хлестнуть ему по лицу за столь юродивое представление о верности, браке, семье, сказать о всём, что носит в глубинах потаенных реалий, спрятанных за огромным слоем надежды. — Джейхейре нездоровится, — наконец выпаливает белокурая, пряча свой взгляд от его напористых. Он изменился в лице, исхудал, а под глазами ещё больше припухлостей кожи, нависшей мешками, и множество ссадин. Она приближается к нему, смачивая ткань в посудине ледяной водой и оставляет холодные следы на израненной коже. Хелейна понимает, что ждёт он другие слова: поддержка, брань, да что угодно... Ведь то, что он не хотел этого — знает она лучше остальных. Когда чрезмерное количество напитков с градусом дурманило ему разум, Эйгон часто высказывался о троне, как о палке в колесе, что мешает двигаться дальше. Бывают и сравнения похуже, он сам придумывал странные изречения, но всё было понятно: он не желает занимать его, не претендует на корону, не видит себя Королём. Он хмыкнул, играя дальше роль засранца. Убрал её руки резким отмахом, но схватил запястья тут же, как только девушка предприняла попытку уйти, оставляя его наедине. К тому же, сейчас, наверное, уже пора пробираться сквозь паутину, чтобы паук искал себе новую жертву. И это будет власть. Девушка знала, что жадный на внимание юноша не станет сторонником действа величия Его самого. А что ей остаётся? Она смиренная воле его, верует в семейные ценности. — Ты не будешь хорошим Королём, мы оба это знаем. Как не был хорошим сыном, мужем, отцом. Но это закончится. Рано или поздно придёт облегчение, вот увидишь. — Таргариен вырывается «из лап паука», коронуя лишь собственным презрением. Уж явно ей не хотелось бросать его наедине со своей злостью. И хоть ей показалось, что он обеспокоен дочерью, её здоровьем, тот, к сожалению, превосходный актёр. Хелейне искренне жаль его, но принять его таким — принять собственное бессилие. Хелейна ускользает, и больше не смотрит в его сторону, обрекая себя на безразличие, как обычно. Стук в дверь. Десница, мать и парочка гвардейцев ждут его ответа, а он впускает их а комнату, как впускает в своё сердце тьму всяким разом, что представляется возможным.⠀⠀