Пулями, искрами

Дима

Cos neither of us wanna be alone,

We're losing grip but we can't let go,

I don't wanna fight,

It's time to say goodbye.

      Дима видит это единственно верным выбором во всей этой идиотской ситуации с их странным равнобедренным треугольником. Возможно, это действительно одно из самых правильных его решений за последние пару лет и самый честный поступок по отношению к Алине. Привычное вранье прочно лепится к его подвешенному языку профессионального лгуна, и та бывшая, случайно встреченная в кино, вдруг становится виноватой во всех грехах. И почему-то впервые за всё время его легкомысленных похождений, Колодина мучает совесть, которую мужчина привык считать рудиментом. Заткнуть паршивый внутренний голос, утверждающий, что он тот ещё мудак поступать так с девушкой, которая была ему довольна близка.       В начале это всё казалось гениальным планом — сойтись с Алиной, что так сильно нравилась Ланцету, чтобы хоть немного подстегнуть друга, который в делах амурных был сущей амёбой. Ох, если совсем честно от части это в Ромео говорит его самолюбие, решившее, что это очередной вызов. Игра странным образом затягивается, потому что Юра отступает, видя как Шаповалова размякает в руках Димы. Ну да, чёртов Агеев вдруг принял их отношения за символ внезапной и чистой любви (что в корне неверно) и решил пожертвовать своими искренними чувствами ради счастья девушки (что в корне тупо). Колодин долго ломает голову в поисках причины такого отступления, пока не случается разговор Ланцета с тем мужиком, который взял в заложники собственную жену. Тогда, стоя в коридоре, за углом Ромео очень ясно осознает о ком слова Юры, и это не может не злить. Видите ли, Агеев весь из себя всепрощающий мученик, а они с Алиной предатели. Просто потрясающе!       Только вот боль в голосе Ланцета дикая и бездонная настолько, что Дима чувствует это на уровне мужской солидарности и понимает что пора прекращать бесконечную, мучительную канитель. Никто от неё ещё не выиграл, всё шло в тупик, и результаты были неутешительными. Так что бросив Алину по совершенно надуманному предлогу, Колодин ощущает себя до неприятного скрежета зубов правильно, словно всё так и должно идти. Асфальт под ногами кажется тянучим болотом, и Ромео думается, что никогда ещё дорога домой не была такой долгой и неприятной.

Алина

No, I don't wanna fight,

Don't wanna say goodbye,

Been here a thousand times,

Least we can say we tried.

      Алина в шоке смотрит на удаляющийся силуэт Колодина в неожиданно солнечном питерском дне и явно ощущает предательский комок, собирающийся в горле. Она, конечно, знала, что отношения с бабником, скорее всего, так и закончатся — стоянием на тротуаре у пивной с постепенно набирающимися слезами, которые начинают жечь глаза — и всё равно ведь втянулась в этот дрянной омут. Привязанность — довольно занятная штука, когда ты сначала чувствуешь свой полный контроль над ситуацией и держишь руки на пульсе, а потом постепенно расслабляешься. Как итог — две прозрачные дорожки скользящих по щекам слёз и умершие звёзды где-то внутри груди.       Хотелось бы списать неуверенную походку на неудобные полусапоги с внушительным каблуком, который гремел по любым поверхностям, но Алина реалистка и всё понимает. Несмотря на оклик Миши, который собирается замахнуться уже на четвертую порцию, Шаповалова буквально сбегает в подсобку. Образ сильной официантки в пивной рассыпается с каждой секундой, и ей жизненно необходимо остаться наедине с собой. Прислушаться к себе, что ли. А главное, придумать, что делать дальше после такого неожиданного удара под дых. Вообще-то Алина предполагала, что Дима не сможет запудрить ей мозги, и она первая его бросит, но… Реальность оказывается мокрее и солонее на вкус. От мыслей, которые только засыпают её яму землёй, Шаповалову отвлекает лёгкий скрип двери. Девушка машинально оборачивается на звук, собираясь уже разразиться недовольной тирадой, что рядовым посетителям в подсобном помещении делать нечего, но вовремя останавливается. — Можно? — мягко интересуется Юра из приоткрытой двери. — Я сейчас подойду, — неуверенно бросает Алина в ответ. — Ромео? — словно в его вопросе больше утверждения. — Кажется, он меня только что бросил, — честно отвечает она. И действительно, говорить правду сложно, но ощущение свободы после освобождает. — Не бери в голову, он остынет, и мы поговорим. Но тон её голоса такой, что любой почувствует враньё в последней фразе. Уж Агеев-то и подавно! Страшная правда в том, что Шаповалова и сама себе уже не верит, да и воссоединения с Димой точно не хочет. — Давай я с ним поговорю? — чутко предлагает Юра, заходя внутрь подсобки. — Всё хорошо, правда, — говорит Алина и украдкой стирает предательские слёзы в уголках глаз. Похоже, теперь для восстановления своего имиджа ей придётся выпить пару кружек тёмного без закуски. — Знаешь, Дима хороший друг, но как парень — полный козёл, уж поверь мне, я знаю! — ободряюще говорит Агеев. Юра просто золото, которое сделает любую девушку счастливой и любимой просто своим существованием. Шаповалова даже улыбается в ответ, хотя улыбка эта выходит до предела вымученной и словно нарисованной на неживом лице. В конце концов, её проблемы — это её проблемы, и Агеев тут точно не причём. — Поверь мне, я знаю, — зеркалит девушка, вкладывая в слова всё своё разочарование. — Я всё равно с ним поговорю, — серьёзный сообщает Юра и добавляет чуть тише, будто самому себе. — Кто-то же должен. В этом Алина с ним бесконечно согласна, ведь ей даже жалко Диму с его бесконечным желанием нравиться всем девушкам. Комплексы, не иначе. Быстрее, чем Шаповалова это замечает и может остановить, Агеев выходит из подсобки, а потом и из самого заведения.

Юра

Used to be fun, now everything's changed,

Don't know how much more we can take,

Here we go again.

      Юра вылетает из пивной стремительно быстро, как спринтер, которому жизненно необходимо победить в этом забеге, и мчится по весенним улицами, знакомой дорогой. В груди поднимается волна справедливого негодования по отношению к Колодину. Ланцет прекрасно знает дорогу от их любимой пивной до дома Димы, так что у него есть все шансы догнать друга. Прежде чем Агеев действительно придумывает план действий, он видит макушку Ромео, торопливо убегающего от самого себя. Вернее, Юре хочется думать, что в Диме остались частички человечности и в глубине своей души, тот понимает, что натворил. — Ромео, — окрикивает Ланцет и ещё чуть ускоряется. Колодин оборачивается на привычный позывной и тут же получает выверенный удар кулаком в нос. Опешивший Ромео, явно не ожидавший такого поступка от Агеева, рефлекторно отшатывается назад и ошалело смотрит на друга. Юра не чувствует себя виноватым, а потому стоит с самым серьёзным выражением лица и думать не думает об извинениях. Уперев руки в бока, Ланцет кажется ещё больше взвинченным. — Юр, ты дебил? — Дима закрывает нос обеими руками, наощупь определяя степень повреждений. Несмотря на идущую кровь, серьёзно пострадало только его самомнение. — Ты мне чуть нос не сломал! — О, сейчас я это исправлю! — Агеев кипятится ещё больше, не оставляя сомнений, что вполне может воплотить свою угрозу в реальность. — Да что случилось-то вообще? — спрашивает Колодин, упрямо валяя дурака. — Алина! — и это как бы вполне исчерпывающий ответ, но Юра упёрто тыкает Ромео мордой в дерьмо. — Ты серьёзно?! Бросил её? После всего, что у вас было? Как же это… в твоём репертуаре! — Ты же сам сказал, что сердцу не прикажешь, — не очень убедительно выдаёт Дима, даже, наверное, сам не веря в свои слова. — Если ты не перестанешь мне припоминать эти слова, то я клянусь, что точно тебе нос сломаю! — резко останавливает его Ланцет, хмуря рыжие брови у переносицы. — Да я сказал то, что думаю! Но сказал, между прочим не тебе! И заметь, в моих словах не было ничего о том, что тебе нужно бросить Алину и разбить ей сердце! Я в отличие от тебя думаю о чувствах других людей! — И я… тоже подумал после твоих слов, — Ромео осекается на полуслове, как будто не собираясь продолжать, но однако под вопросительным взглядом напротив продолжает. — Слушай, я же не слепой и уж точно не тупой! Ты нравишься Алине, а со мной она просто пытается забыться и подтвердить свою теорию, что ей не нужны серьёзные отношения. Понимаешь? Алинка боится чего-то, что серьёзнее походов в кино и осмысленнее, чем секс! Поэтому она и не хотела со мной съезжаться! Очевидные вещи оседают где-то на подкорке мозга, и Агеев от удивления даже открывает рот. Надо же, упрямый Колодин умеет в критический анализ, даже если это ущемляет его ловеласные чувства! — А тебе нравится она, причём настолько, что даже я завидую! — продолжает Дима, очевидно, пытаясь закрыть эту тему раз и навсегда. — Я-то думал, что у тебя пройдёт всё, переболит или типа того. Вокруг тебя ведь всегда столько девушек, а ты всё возвращаешься к посиделкам с нами только, чтобы посмотреть на Алину! Да вы же два сапога — пара! Джаз, шутки одинаковые, книги цитируете одни и те же, готов спорить у вас совместимость максимальная! Только вы оба предпочитаете молчаливо страдать друг по другу, как в какой-то долбанной драме, но лично я выхожу из актёрского состава вашего спектакля! Ромео словно провоцирует его, и Юра буквально ощущает, как у него чешутся кулаки разбить это вечно самодовольное лицо. Ровно до того момента, пока Ланцет не осознает режущее, но такое очевидное — Колодин, чёрт его возьми, прав в каждом хлёстком слове, которым описывает ситуацию. Агеев смотрит на Диму и следит, как с разбитого носа падают капли тёмной крови, разбиваясь о тёплый асфальт. Не сказать, что Ромео этого не заслужил, но Юра молча признает перебор и тянется к карману пальто. Заступиться за Шаповалову, конечно, было справедливо, вот только Колодин всё ещё его близкий друг, несмотря на все неровности между ними. Особенно после такого проникновенного спича от «настоящего» Димы, который появляется раз в несколько десятков лет, как какое-нибудь редкое астрономическое решение, что рассчитывают по календарям… Между ними ведь больше, чем просто дружба — то самое офицерское братство с одной честью на всех. Агеев чувствует внезапную тяжесть сожаления на своей груди, словно сила притяжения Земли устремилась в одну точку его тела. Ещё через мгновение Ланцету хочется закрыть лицо руками, но он удерживается от такого беспомощного, детского, глупого жеста. Ромео смиренно ждёт слов, действий или чего угодно от Юры, но никак не предложенного по доброте душевной носового платка. — Спасибо, — в ответ кивает Дима. Белая ткань довольно быстро окрашивается в бордовый. Ситуация тупиковая.

When will we realise,

We're better not together?