Одиночество

— Похоже, вы очень одиноки, — произносит девушка, подходя к столику, за которым сидит мужчина лет двадцати восьми. — Почему вы так решили? — слегка улыбаясь спрашивает он. — Вечер пятницы, а вы сидите здесь, пьете виски и в течении двадцати минут не сводите глаз с девушки, которая поет каверы грустных рок-песен под гитару. Не уверена, что вы моргнули хотя бы раз. Юноша усмехается. — Что с ней случилось? — спрашивает девушка. — С кем? — не понимает мужчина. — С той, кого вы любили. Уверена, кто-то такой да должен был случиться в вашей жизни. — Разочаровалась во мне, — коротко произносит юноша. — Шутите? — удивляется девушка. — Молодой, красивый и богатый, раз можете позволить себе сидеть в таком месте. Какие же скелеты в шкафу вы должны хранить, раз она так поступила. — Хотите цитату? — спрашивает он, и она кивает: — Ты любишь свои краски больше, чем меня. — Оу, — выдает девушка, — так вы художник. Надеюсь, пришли сюда не за вдохновением. Потому что, боюсь, я вас разочаровала. — Отнюдь, — замечает мужчина, — я давно не слышал такого красивого и голубого голоса. У вас чудесное исполнение. — Софи, — к ним подходит владелец заведения, — твоя зарплата за сегодня. Он протягивает девушке толстенький конверт и улыбается. — Правда она прекрасна, мистер Бриджертон? — спрашивает владелец мужчину. — Невероятна, мистер Мондрич, — соглашается парень. — Приглашайте её почаще. Хозяин усмехается и куда-то уходит. — Так значит София, — произносит Бриджертон, — красивое имя. Означает мудрость, если я не ошибаюсь. — Не ошибаетесь. А вы, значит, мистер Бриджертон. — Бенедикт, — поправляет он её. — Можно просто Бенедикт. — Мгновение он молчит, а потом задаёт вопрос: — Какие у вас планы на остаток вечера? — Должно быть вы думаете, что я сейчас скажу что-то типа бар или ночной клуб, но нет. На самом деле, — признается Софи, — планов нет. — Прогуляетесь со мной по Лондону? — спрашивает Бенедикт. — С мужчиной, которого я встретила 40 минут назад, а заговорила пять? — Если бы хотел изнасиловать или убить вас, — холодно замечает Бенедикт, — пробрался бы в гримерку. — И то верно, — подтверждает Софи. Бенедикт платит за свой напиток, и они выходят на улицу. Прохладный ночной ветер развивает лёгкое платье девушки, и по рукам той бегут мурашки. Бенедикт замечает это, и отдает ей свой пиджак. — Не стоило, — пытается возразить она. — Не хочу, чтобы вы заболели из-за меня, — произносит Бенедикт, так что Софи покорно оставляет пиджак на плечах. — Так значит, ты пишешь картины, — констатировала Софи, после того как они несколько минут молча шли по улицам Лондона. — А что именно? — Все, на самом деле, — ответил Бенедикт. — Пейзажи, натюрморты, портреты. — Это то место, — Софи усмехнулась, — где ты просишь меня попозировать, я соглашаюсь, а потом оказывается, что позировать я должна обнаженной, и — Нет, — перебил её Бенедикт. — Ни о чем таком просить тебя я не собираюсь. Пару минут они шли молча. — Ты где-нибудь выставляешь свои картины? — спрашивает Софи. — У меня частная галерея на Корк-Стрит, Мэйфер*. Там же расположена моя студия. — Похоже, — замечает Софи, — я была права, когда сказала, что ты богат. Галерея в Мэйфере — это тебе не шутки. — Если хочешь, — вдруг предложил Бенедикт, — мы могли бы туда прогуляться. У меня есть с собой ключи, так что могли бы даже подняться наверх. Я бы провел тебе экскурсию, — Софи усмехнулась. — Зря смеёшься, экскурсия от художника — это дорогое удовольствие. Софи молчит некоторое время, и Бенедикт, который боковым зрением смотрит на нее, замечает, что на лице девушки за это время сменяется миллион эмоций. Как будто она старательно обдумывает вопрос, взвешивает все за и против. Пытается предугадать все потенциальные ловушки, которые он мог ей оставить. — Думаю, мы могли бы сходить, — шепотом произносит девушка. Бенедикт берет её за руку и улыбается, а она улыбается в ответ. Некоторое время они идут молча. — Ну а ты? — спрашивает Бенедикт. — Что я? — не понимает Софи. — Почему ты поешь вечером пятницы в клубе и соглашаешься на ночные прогулки? Никто не ждёт дома? — Уже очень много лет, как нет, — с хорошо слышимой грустью в голосе отвечает девушка. — Что с ним или с ней случилось? — спрашивает Бенедикт, сильнее сжимая руку девушки в своей. — С ним, — пауза. — Ничего не случилось. Просто, наверное, это было не то время. Мы любили друг друга, правда любили. И нам было хорошо вместе, — ещё одна паузу. — Просто у него было свое видение мира, свои мечты и желания, которыми он горел. Он запирался у себя в квартире и работал, никого не впуская. Я не виню его в том, что мы расстались. На самом деле, это я его бросила. Просто знаешь, — еще одна пауза, — я отвлекала его от того, что на тот момент было действительно важно. — Это он тебе это сказал? — уточняет Бенедикт. — Нет, но я видела, что это была правда. Мы иногда гуляли по вечерам или ходили в клубы. И всё было хорошо: мы целовались, танцевали, были счастливы. Но его взгляд всегда был потерянным, а мысли где-то далеко. В тот момент ему нужна была свобода, как и мне. Софи замолчала на некоторое время, но потом все же добавила: — Я сказала ему, что буду ждать его звонка, когда он будет готов вернуть меня в свою жизнь. Но он так и не позвонил, так что, полагаю, я поступила правильно. — Но тебе всё ещё больно, — скорее утверждает, чем спрашивает Бенедикт. — Странное предположение, — не соглашается Софи. — В противном случае, — поясняет Бенедикт, — ты бы не пела грустные песни про любовь и расставание под гитару, — он делает паузу, но после добавляет: — я бы не удивился, если бы ты даже что-то написала сама. — Не все из нас склонны к творчеству, — усмехаясь произносит девушка. — Да? — Бенедикт вопросительно поднимает бровь. — Ладно, — сдается Софи. — Может быть я кое-что и написала. И может быть, даже записала на студии. И может быть, даже выпустила этот плаксивый, романтичный шедевр, который очень быстро стал популярен. — Боюсь, — признается Бенедикт, — я никогда не слышал твою песню. У тебя очень запоминающийся голос, так что я бы его узнал. Наверное дело в том, что я в основном слушаю классическую музыку. Софи смеётся. Очевидно, её песня далека от классической музыки. Они останавливаются на углу улицы. Надпись на доме сообщает, что здесь расположена галерея Sam Fogg.** — Моя на самом верху, — сообщает Бенедикт. — и да, я поленился сделать вывеску. Тот, кто хочет, находит ее и без вывески. Бенедикт открывает дверь здания, и они поднимаются на пятый этаж. В коридоре нет света, так что Бриджертон на ощупь открывает дверь и зажигает свет в галереи. Софи входит внутрь и закрывает за собой дверь. Перед глазами предстаёт обширное пространство. Стены, как и в большинстве галерей, белые. Глаза разбегаются от количества картин в богатых рамах, что висят повсюду. Софи снимает пиджак и отдает его Бенедикту, так как в галерее тепло. — Погуляй тут пока, я сейчас вернусь. Девушка кивает, но её мысли уже заняты искусством. Она переходит от одной картине к другой. Здесь много пейзажей Лондона и деревенской Англии. Такие знакомые места, но изображённые с непривычного ракурса, а оттого ещё более притягательные. Есть и несколько натюрмортов: простых, но каких-то очень трогательных. После идут портреты. Софи, конечно же, не знает этих людей, но признает, что они прекрасны. Когда девушке остаётся проверить только одну стену, рядом появляется Бенедикт. У него в руках два бокала шампанского. Софи замечает, что в галерея начала играть музыка. Классическая. — За знакомство? — предлагает Бриджертон, протягивая девушке бокал. Она берет его, они чокаются и пьют. — Есть ли шанс, что ты могла бы включить мне ту песню? — спрашивает Бенедикт, держа в руках телефон. Софи кивает, ставит бокал на столик и включает музыку.

Måneskin «Loneliest»

— Танец? — предлагает Бенедикт. Софи принимает его руку, так что они начинают танцевать. Вскоре девушка кладет свои руки на шею Бенедикту, а он находит талию Софи. Они не то чтобы танцуют, просто покачиваются на месте, прислушиваясь к словам песни. Бенедикт замечает слезу, которая прокладывает дорожку по щеке Софи, так что быстро вытирает ее, после чего возвращает руку обратно на талию девушки. Когда музыка подходит к концу, они так и остаются стоять в обнимку посреди галереи. Проходит несколько долгих минут, в течении которых они просто смотрят друг другу в глаза. А потом Бенедикт наклоняется и целует Софи. Та, вопреки ожиданиям юноши, не отпрянывает, а с готовностью отвечает, как будто и сама собиралась сделать тоже самое. Поцелуй был медленным и нежным, очень чувственным и, как будто бы, очень долгожданным. — Очень красивая песня, — произносит Бенедикт, когда им приходится разорвать поцелуй. — Думаешь, мы должны обсуждать песню, а не то, что произошло после нее? — уточняет Софи. — А что произошло? — Ты меня поцеловал. — Мне показалось, ты не была против. — Можешь попробовать поцеловать меня снова, — игриво произносит девушка, — чтобы убедиться наверняка. Бенедикта не нужно просить дважды. Он наклоняется и целует Софи, на этот раз поцелуй уже не такой нежный. Скорее страстный и собственнический, но Софи не против. Она отвечает, запускает руку в волосы Бенедикта, даже пытается перехватить инициативу в этом поцелуе, но Бриджертон не позволяет. Бенедикт отстраняется и видит в глазах Софи непонимание, усмехается и отклоняет голову девушки, прокладывая дорожку из поцелуев вдоль ее шеи к ключицам. — Бенедикт, — шепчет Софи, и ее кожа покрывается мурашками, на этот раз не от холода. Юноша улыбается и возвращается к губам Софии. Пока они целуются, девушка расстёгивает пуговички на рубашке Бенедикта, а после стягивает ту. Она разрывает поцелуй и любуется прекрасным, словно у греческого бога, телом. Бенедикт притягивает Софи обратно, целуя её ещё более страстно, чем в любой из прошлых разов. Руки девушки путешествуют по обнаженной спине Бриджертона. Она случайно царапает его, так что Бенедикт шипит, но поцелуй не разрывает. Во всяком случае не до тех пор, пока у них не заканчивается дыхание. Какое-то мгновение они смотрят друг другу в глаза. Бенедикт берется за платье Софи в районе ее бедер и медленно тянет его вверх, ожидая, что девушка может остановить его. Но она не останавливает, так что платье падает на пол рядом с рубашкой Бриджертон. Бенедикт тоже рассматривает её прекрасную фигуру. — Ты обещал не просить меня позировать обнаженной, — произносит Софи, — но этот взгляд говорит, что ты очень хотел бы. — Может я просто пытаюсь запомнить каждую деталь, чтобы потом написать по памяти, — парирует Бенедикт. — Она не впишется в этот зал, — улыбаясь замечает девушка. Бенедикт не отвечает, вместо этого целует девушку, пока его руки гуляют по ее телу, позволяя себе намного больше, чем позволяли пока она была одета. Бенедикт снова целует её шею и ключицы, немного увлекается, так что девушка шипит от боли. Вероятно, на этом месте останется засос. Опускается ниже, покрывая поцелуями её грудь и живот. — Бенедикт, — скорее стонет, чем говорит девушка, но Бриджертон продолжает. Бенедикт становится на колени, продолжая покрывать обнаженные участки ее тела поцелуями. Софи чувствует, что от всей этой нежности у нее подкашиваются ноги. Благо, Бенедикт помогает ей опуститься на колени. Они снова целуются, на этот раз стоя на коленях. Софи прикусывает губу Бенедикта, а потом резко разрывает поцелуй и спускается к его груди, покрывая её поцелуями, как недавно делал он. Бенедикт позволяет девушке повеселиться, после чего помогает той лечь на пол, который приятно резонирует с её горячей кожей. Бенедикт снова возвращается к своей цели вечера: покрыть поцелуями каждый кусочек кожи Софи. Холодный и твердый пол нельзя назвать удобными условиями, но их обоих это мало заботит. — Бенедикт, — стонет Софи, когда юноша приспукает край её кружевных трусов, чтобы поцеловать бедро Софии. Бриджертон улыбается, но никуда не перемещается, продолжая целовать девушку и оставляя засос и там. — Иди ко мне, — шепчет девушка, и Бенедикт подчиняется, возвращается к её губам, которые истосковались по поцелуям. Он нависает над ней, девушка обвивает рукой его шею и ловким движением меняет их местами: теперь он лежит на холодном полу, а она сидит где-то между его бедрами и животом. — Ты прекрасна, — шепчет Бенедикт, разглядывая её. Софи склоняется и целует его, прокладывает дорожку из поцелуев вдоль его шеи, к грудной клетке, уходит куда-то в бок. А потом резко встаёт на ноги, оставляя Бенедикта лежать на полу одного. — Этот пол, — произносит девушка, — не совсем подходящее место для того, что может последовать дальше. Она поднимает рубашку Бенедикта, надевает ее и идёт к той стене, на которой висит последняя картина. — Она называется «Моя жизнь», — говорит Бенедикт, прежде чем девушка видит картину. На ней изображена она, София Беккет, на пикнике где-то в полях Англии. Девушка на картине искренне смеётся, а ветер развевает кудри. Бенедикт подходит бесшумно и обнимает Софи сзади, крепко прижимая к себе. — Я так рад, что ты вернулась в мою жизнь, Софи Беккет, — шепчет он прямо над ее ухом. — Теперь она снова обрела смысл. Ты была права: мы любили друг друга, и нам было хорошо. Но вот в чем дело, я всё ещё безумно люблю тебя, Софи. Ты — моя жизнь. Девушка разворачивает, кладет руки на шею юноши: — Я тоже всё ещё очень люблю тебя, Бенедикт Бриджертон. Она дарит ему лёгкий поцелуй. — И насчёт того, что ты сказала чуть раньше, — Бенедикт улыбается, — за той дверью, что ты видишь, находится моя студия. И там есть очень мягкая и удобная кровать. Софи расплывается в улыбке и целует Бенедикта. Сегодня — лучший день в её жизни, потому что сегодня, шесть лет спустя, в её жизнь вернулся Бенедикт Бриджертон. *Улица, где расположены галереи современного искусства. Мэйфер — район, где живут по канону герои. ** Реально существующая галерея на той улице, здание очень симпатичное.