Балтовая почта

Сверхъестественные прагмадисы — особое общество в Сонной Пучине, собрание прагмадисов, отвечающих за сны различных сверъестественных личностей. Общество делится на большие подгруппы, имеющие свои названия: Сонные терновники, Сонные барашки, Сонные черепушки и т.д.

Что ж, с Мартой и Департаментом Воспоминаний было покончено. Мы добыли точные сведения о будущем Живом кошмаре, да и вообще… Много интересного узнали о Лорде Накомиссе и его снах. В дрожь бросало только так! Теперь нам предстояло сделать последний шаг — Департамент Кошмаров. Там мы оценим обстановку, по возможности утихомирим революционные настроения и главное — найдем ткача, что воссоздаст Живой кошмар по нашим предпочтениям. Только была одна… ложка дегтя. По словам Марты, наш кошмарный ткач тоже должен быть особенным, как она сама. Если более конкретно — принадлежать к группе Сонных голубей, прагмадисов, создающих сны Лорда Накомисса. А таких избранных работяг было по одному на каждый Департамент. А Департамент Кошмаров был огромен. — Пока мы этого ткача найдем, Лорд просмотрит пятьсот снов… — произнесла вслух Присцилла, всю дорогу размышлявшая об одном и том же. Она была напряжена и опечалена, как всегда. Только заколки на кудрях ее активно дребезжали. — Ну, не впервой! — я вернулась в реальность и тут же успокаивающе похлопала по плечу Прис, лучезарно улыбаясь. По моим наблюдениям, после таких жестов она всегда перестраивалась на позитивный лад. — Стимверн тоже был большим, одни только трущобы поражали своей широтой… Но там мы нашли таки Дизеля! И в неприглядных горах Марюгумо к нам сам вышел Гарасу… И тут повезет! Я права, Ливси?! — а если ещё и Черрисена спросить, то с Косбири вся угрюмая дрянь сойдёт окончательно. Он всегда меня поддерживал. — Зашел я как-то раз в местную питерскую пивнушку, — Ливси по обыкновению начал издалека и непонятно, — подошел весь такой к барной стойке, думаю, мол, сейчас в гордом одиночестве бахну русского вишневого пива и поплетусь восвояси… И тут вижу, что прямо передо мной сидит весь такой неузнаваемый выряженный взрослый Карлос — мой старый друг детства из вествогёйской воскресной школы, той самой! Я думал, что после побега и не увижу никого и никогда из родных краев. А тут на-те! Оказывается, он приехал в Питер туристом, а я удачно зашел. Проговорили весь вечер! Ещё был случай, когда в Бергене на ярмарке увиделся со знакомой монахиней из той же школы. Она продавала монастырский сыр и масло. Очередь задержал я нехило! А это я вообще к тому, что мир чертовски тесен, каким бы большим он не казался, а район и подавно. Все в порядке, и не в такое дерьмо попадали. — Какая вдохновляющая речь! — воскликнула восторженно Кора. Она тоже взбодрилась вместе с Присциллой. — Мир и вправду тесен! И хоть практически никто не знает, кто есть сонный голубь в Департаменте Кошмаров, уверена, он обязательно откликнется на ваш заказ. Все кошмарные сновисты так обожают каждый свой сон, что ух… Больше всего нашего! — Как интересно! — поддержала я Кору, весело подпрыгивая в воздухе. Несмотря на всю внутреннюю напряженность ситуации и ужас нашего заказа, я старалась держаться бодрячком. Нельзя было дать слабину в угоду дисхармонам и Демиру! Я должна стараться до самого конца. И, может, галлюцинации и аппетитное свечение сгустка душевной гармонии обойдут меня стороной. Верно же? Совсем скоро мы вконец покинули окрестности Департамента Воспоминаний и ступили на извилистую, покрытую репейниками и шипами тропу. Она вела в особо шумный и совсем ультрафиолетовый район Сонной Пучины… Департамент Кошмаров действительно вобрал в себя все самые мерзкие вещи нашей Вселенной. Там здания больше напоминали конечности уродливых чудищ, уличная музыка состояла из рычания и криков, а полотна снов были насыщены кровавыми схватками, жуткими эффектами и терзающими мыслями. В воздухе витал терпкий аромат страха, пропитавший каждую прозрачную травинку. Испуганно бродили по бесконечным уличным лабиринтам лиловые призраки оппонентов кошмарных прагмадисов. Они пытались не смотреть по сторонам, телеса содрогались от слез и боли. Именно по таким лабиринтам Департамента Кошмаров наше сознание бродило каждый подобный сон, стараясь найти выход из этого пекла тревоги и ужасов. И каждый раз нас все равно настигал то ли монстр, то ли пауки в ухе, то ли смерть. А может, все вместе. Голограммы и силуэты их гуляли вместе с прагмадисами, то вспыхивая, то вертясь подобно мухам. Все эти фиолетовые страшные огни, запутанные улицы с ходячими кошмарами и полотна на чудовищных зданиях делали сей район действительно самым влиятельным и особенным в Сонной Пучине. Только Департамент Кошмаров мерцал столь яркими красками боли и с каждым днём все сильней зарастал колючими шипами. Лишь в Департаменте Кошмаров ужасы с полотен оживали и свободно разгуливали по округе, пугая несчастных существ. Только здесь сами ткачи больше походили на настоящих чертей, нежели на простых прагмадисов. Они были с большими рогами, длинными языками и горящими во мраке глазами. Даже тела их были совсем темными, из-за чего создавалось ощущение, что эти кошмарики совсем не прозрачные… Только вот… Вели себя они немного иначе, чем представляла Кора. Обычно задорные и дерзкие, сейчас кошмарные сновисты сливались с маячащими призраками. Они бегали из стороны в сторону, от здания к зданию, заглядывая во все углы и под все полотна. В глазах таилась страшная человеческая паника, в движениях читалось смятение. Прагмадисы беспомощно открывали рот и рассеянно парили по Департаменту. Фраза «Нашли?» была их единственной, не считая такого же постоянного ответа «нет!». И после каждого подобного диалога прагмадисы ещё больше вспыхивали беспокойными огнями, и все сильней содрогались дома с полотнами, а их фантомные монстры удрученно вздыхали. Только лиловые силуэты все так же убегали неизвестно куда. — Эй, Кора, — окликнула Присцилла, опасливо сглотнув, — что здесь происходит? — Они что-то или кого-то потеряли? — поинтересовалась я, выглядывая из-за непонимающего Ливси, что с выпученными глазами доставал сигарету. — Эм, не знаю! — так же пугливо ответила Кора, проходя мимо паникующих сновистов. — Вроде потеряли… Не могу понять. Сколько помню Департамент Кошмаров, они никогда не были так встревожены! Происходит что-то странное… — Оно и ежу понятно, — фыркнул Черрисен. Перед нами опять пробежал кошмарный ткач, и на этот раз Кора остановила его, схватив за рукав. Он выгнул брови в удивлении, а Дримсис спросила: — Извините, а что здесь творится? Сновист тут же распахнул глаза и в страхе схватился за голову, часто дыша. Вокруг него начал образовываться волнистый дымок. Коленки существа неистово задрожали, как и губы, что еле-еле произносили слова: — В-все пропало! Нам н-никогда не добиться м-места Настоящей Пучины! — Почему??? — изумилась Кора. — Наша Инсомния пропала! Испарилась! Провалилась! Аааа! — и снова побежал куда глаза глядят. Мы встали в ступор, а вот лицо Коры осунулось и мгновенно превратилось в физиономию того ткача. Щеки впали, глаза раскрылись, рот застыл в безмолвном крике. Она так и замерла на одном месте, ничего более не говоря. — Кто такая Инсомния? — несмело спросила я, чуть тыча Дрмисис в плечо. Но она не отвечала. — Кора? Ты меня слышишь? Эй?.. — Походу это заразно, — высказался Ливси, задумчиво выдыхая серый дым. — Путаница какая-то… — Присцилла недоуменно смотрела на застывшую Кору, чуть наклонив голову. Но потом прагмадиса все же отмерла. Правда, тело ее так же ужасно дрожало, по лицу стекал сиреневый пот, а язык заплетался. Она повернулась к нам и начала медленно, заикаясь разъяснять: — И-Инсомния Элайза фон Джамп-Скейр… Дочь Гипноса фон Джамп-Скейра, нынешнего Д-Директора Департамента Кошмаров… Единственная н-наследница «престола», что должна занять место своего отца через считанные часы… Я у-уже упоминала о ней… Она единственная прагмадиса во Вселенной, создающая и с-сны, и реальность. Редкий дар! Именно Инсомния должна была стать ключом к нашему входу в реальность Настоящей Пучины. На ней лежала большая ответственность! Но теперь… Все пропало! Куда же она могла запропаститься??? Инсомния ведь так любила нас, была общительной и погруженной в свое искусство. Как же… Кора снова на пару минут зависла, тяжело дыша от всепоглощающей паники. Кажется, планы сновистов совсем пошли не по плану. А для нас появилась еще одна загадка в виде пропавшей наследницы Департамента Кошмаров. Что ж, дела пока шли не очень хорошо. Но надо было надеяться и что-то предпринимать… Кора будто прочитала мои мысли и постепенно успокоилась. К счастью. Если бы она начала бегать вместе со всеми, то мы бы потерялись в Департаменте в первые же минуты. — Так, ладно, сейчас же пойдемте к господину Гипносу, — Дримсис двинулась вперед и постаралась сделать свой голос твердым и решительным. — Прикончим сразу двух зайцев: узнаем о Сонном голубе и заодно получим сведения о нашей Инсомнии. Может, сможем помочь в поисках. А вот и ещё одно задание для балтовеев появилось. Кто бы мог подумать! *** Главное здание Департамента находилось самом его центре. Оно представляло собой огромный дворец с высокими космическими колоннами и стенами, кои покрывал яркий лиловый блеск. Во дворце этом были треугольные темно-красные окна, в которых отражались отрывки различных кошмаров. И не только тех, что принадлежали вселенским существам, но и вполне себе реальных. Около здания суетились толпы прагмадисов-сновистов из разных Департаментов. Эти прагмадисы пытались вызвать Гипноса на разговор и разузнать хоть какие-то детали о пропавшей Инсомнии или, как они ее называли, Принцессе новой Прагматикоты. Взбудораженных и обескураженных сновистов старались отогнать жители Департамента Кошмаров, прося дать им продолжить поиски. Но те продолжали рыскать вокруг с камерами, микрофонами и криками, только больше пугая кошмарных ткачей. А внутри дворца тем временем беспокойно маячила большая фигура в плаще и с шипастой короной. Мы кое-как проникли в здание, спасшись от микрофонов и крайне сложных вопросов сновистов. Уже внутри нам пришлось потерпеть ещё дюжину ошарашенных взглядов; в длинном фиолетовом коридоре встретились с чиновниками Департаментов, а в лифте ехали на девятый этаж вместе с работниками дворца. К счастью, последние поняли объяснения Коры и быстро помогли благополучно добраться до кабинета Директора Демартамента Кошмаров. И так же быстро закрыли за нами дверь. Гипнос фон Джамп-Скейр стоял у панорамного окна, вглядываясь в каждую крупицу своего Департамента. В отражении было видно хмурое синее лицо с впалыми щеками, несколькими морщинами и синяками под глазами. Глаза мерцали недобрым сиреневым блеском, губы скатались в трубочку. Каждая мышца Гипноса была напряжена, даже плотным черным одеждам и лавандовым длинным прядям не удавалось это скрыть. Лишь тот самый плащ, переливающийся космическим небом, и серая корона с шипами немного отвлекали внимание от мрачного Директора. — И что же понадобилось балтовеям и детской сновистке от меня в такой ужасный час? Он поправил корону и вдруг повернулся к нам, сверля сиреневыми бусинами глаз. Этот взгляд был пронзительным, холодным и даже будто чуточку осуждающим. Так и читался еще один вопрос: «Как вы могли отвлечь меня от тяжелых отцовских дум?». Гипнос сам по себе выглядел до жути досадно и беспокойно, и несмотря на эти колющие льдинки в глазах хотелось его обнять и успокоить. Я его не боялась, как дрожащая рядом со мной Кора, а лишь сожалела. Пропажа близкого человека — дело скорбное и ужасное. Самый страшный кошмар. И начальник всех подобных сновидений сам испытывал их в реальности. До чего же печально! Кору так осадил пристальный взгляд Гипноса, что она вмиг побоялась что-либо вякнуть. И тотчас ситуацию пришлось спасать мне. Я юрко вышла вперед, поклонилась в знак уважения и произнесла: — Господин Гипнос, наши искренние соболезнования насчет всего того, что происходит сейчас! Очень надеемся, что госпожа Инсомния вскоре обязательно найдется. А мы долго нагружать вас не будем… — Ну? — похоже, Гипносу не понравились мои длинные прелюдии. А ведь я очень старалась! — В общем, эм… Нам нужен Живой кошмар для Хаоса. Он прочно связан с Лордом Накомиссом. А для подобного кошмара нам нужен ткач из подгруппы Сонных голубей… и… вот… — Насколько нам известно, такой в вашем Департаменте только один, — поддержала Присцилла, выходя ко мне. — И мы логично предположили, что Вы можете знать, где ж находится этот ваш Сонный голубь, — закончил Ливси, присоединяясь к нам. Гипнос на наши слова только удрученно вздохнул и потер переносицу. — Господи, ещё и этот Хаос с Жизнью, конечно… — такой бурчащий ответ меня немного смутил. — Как же мне надоели его проблемы, которые он взваливает на других. Из-за этого страдают другие. Страдаем мы. А если он пытается их решить, то лишь больше все портит… Нелогичный глупый трус со своими двойными стандартами. Хочет развивать Прагматикоту, но делает это развитие только в Настоящей Пучине, а нас задвигает на самые задворки вселенского сознания… Бесит, ужасно раздражает. Наверняка из-за него и пропала моя девочка… А она так нужна Прагматикоте! Я и Присцилла, мягко говоря, очумели, раскрыв широко рты и выпучив глаза. Такие нелестные речи о Накомиссе я слышала впервые! Я думала, что его так ненавидели лишь демоны да дисхармоны… И теперь только Черрисен нашел что ответить на этот спич: — И тем не менее, если мы не доставим полный заказ Хаосу, то Балтовая почта погибнет. Тогда разрушится эволюционный баланс, а за ним и вся наша Вселенная. И ваша Прагматикотка тоже. Поэтому, будьте добры, скажите местоположение голубя и дальше можете поносить Лорда Накомисса. Мешать мы не будем. — Сонный голубь… — Гипнос опустил голову, саркастично усмехаясь. — Хах… Я и сам не знаю, в какие дебри запрятал его Лорд. Это не в моих полномочиях. Вам надо — вы и ищите. А я лишь хочу вернуть мою Инсомнию и скорей посадить ее на трон, чтобы без Лорда создать новый порядок реальностей… И, может, тогда я скажу, где есть Сонный… — Господин Гипнос! У меня самая радостная весть этой ночи! В помещение вошел высокий габаритный прагмадис в темно-оранжевых одеждах с редким значком кровавого глаза на груди — эмблемой Гипносова двора. Закругленные рога его активно мерцали, в густой русой бороде игрались искорки, а щеки так и румянились. Даже сквозь персиковую кожу можно было увидеть его задорный и веселый настрой. Этот мужчина, кажется, был советником Гипноса и новости принёс явно хорошие. Он был ну очень возбужден! — Что там, Патрик, не томи… — от Гипноса повеяло нетерпеливостью и тяжестью. — Моя поисковая команда нашла следы госпожи Инсомнии! Судя по всему, малышка ушла в Мертвые долины и… Ох ты ж, балтовеи! Какая встреча! Прагмадис повернулся к нам, раскрыв в изумлении глаза и рот. Затем многозначно улыбнулся, поглаживая бороду одной рукой, а другой подпирая бок. При виде него мои руки встрепенулись и запульсировали. Конечно, кто как. Черная сладко заныла, а желтая покрылась колючими мурашками. Странно. — Не думал, что увижу вас здесь именно сейчас, — произнес он. — Так неожиданно! — Патрик, они хотят видеть Сонного голубя, — мрачно посмотрев в нашу сторону, пояснил Гипнос. — Ого! — воскликнул Патрик и вновь посмотрел на нас. — Ничего себе… Но зачем вам столь высокопоставленная отчужденная личность? — Им нужен какой-то специальный кошмар, — продолжал разъяснять Гипнос, все потирая напряженно переносицу. — Мол, если его не создать и не отправить Хаосу, то все — кранты Вселенной. Но я объясняю, что не могу ничем помочь. Я не могу отложить поиски дочери ради кошмара от Сонного голубя. Даже если Вселенная схлопнется, а Инсомния не найдется, то огрызки моей души будут горевать именно о ней. Ну, ты понимаешь. И они прекрасно понимают. — Да, конечно, — закивал Патрик задумчиво. А потом замолчал на несколько минут с приоткрытыми губами. Кажется, он хотел что-то сказать, но перед этим прокручивал разные мысли в голове. Никто из нас не решался вставить свое слово. Все ждали, что же скажет советник Гипноса. И в конечном итоге Патрик все же предложил одну мысль: — Ну, а в чем проблема, собственно? Давайте поможем друг другу! Все-таки это одни из наших рабочих обязанностей! — Что? — изогнул бровь Гипнос. — Давайте так, — советник важно выпрямился, оглядывая всех с верху до низу. — Балтовеи, мы просим вас помочь в поисках и найти нашу Инсомнию. Кажется, ваш слух, зрение и золотые нити более эффективны, чем наши фантомные гончие. А пока вы ищите малышку, мы вычислим Сонного голубя и приведем во дворец Директора. И таким образом обменяемся помощью и выгодой. Чудно, неправда ли? — Как же ты меня понимаешь, — Гипнос чуть приподнял уголки губ. — Именно на это я им хотел намекнуть. Чудесный план. — Что скажете, балтовеи? — кивнул в нашу сторону Патрик, сверкая ядреными глазами. Кора сзади нас блаженно вздохнул и тепло засветилась, радуясь такому раскладу событий. Гипнос даже скинул свою скорбную мрачность, а советник был весь на шарнирах, готовый браться за дело Сонного голубя. У нас же выбора особого не было, и каждый в этом помещению понимал сию мысль. К постоянной помощи и заданиям от иномирных граждан мы уже давно привыкли, такова была работа… Конечно, время поджимало, Демиру не могла ждать вечно. Балтовая почта все активней зарастала черной скверной, а Накомисс чах с каждым днём. Но диктовать иные условия существам было нелогично, когда они уже предложили взаимовыгодную помощь. Либо мы шли искать Инсомнию, либо подставляли Почту под удар, ибо мы вообще не имели понятия, где мог быть Сонный голубь Департамента кошмаров. Так что… — Вы говорили, что она пошла куда-то в Мертвые долины, — Ливси провел языком по засохшим губам. — Да, так точно, прямо туда! — согласился Патрик. — Скажите, где это, и мы направимся туда, — спокойно промолвил Черрисен, лишь слегка хмуря брови. — Клянемся, что найдем вашу Инсомнию в срочном порядке. А с вас голубь. В это же время в том же месте, как говорится. Если заместо голубя мы увидим лишь радикальные меры по всей Прагме, то Инсомния пойдёт Хаосу вместе с заказом в качестве подарка. Договорились? — Конечно, само собой!!! — чуть ли не прокричал Патрик и рысью понесся за координатами. *** Как только мы покинули Дворец Гипноса и двинулись туда, куда указал Патрик, Кора оставила нас. Она призналась, что очень тревожилась идти в Мертвые долины и потому очень обрадовалась, когда мы получили заветные координаты. Дримсис смущенно приняла наши благодарности, пожелала удачи и тут же растворилась в воздухе, поспешив в свой Департамент. А нам все же предстояло пройтись по пугающему и потухшему месту, называемому Мертвыми долинами. Это место находилось за Департаментом Кошмаров и представляло собой большой протяженный склад всяких плохих полотен снов и реальности. В заваленных пепелищем и копотью могилках покоились ненужные реальности, испорченные и неудавшиеся сны, а так же неугодные и запрещенные выше упомянутые творения вместе. Валялись в округе сломанные веретена, висели на иссохших деревьях старые формы и бродил всюду тусклый черный дым, от которого пахло чем-то поношенным и пыльным. Мертвые долины не уступали в размерах Шахтам Хвори и были такими же смертельно тихими, как леса горы Марюгумо. Атмосфера смерти следовала за нами по пятам, а угрюмая мгла мастерски скрывала Инсомнию, хотя здесь никого и не было, кроме нас. В этих безжизненных захламленных краях меня одолевали всякие раздумья, как Ливси и Присциллу когда-то. Хах… Похоже, это начиналось. Инсомния фон Джамп-Скейр… Почему она вдруг пропала? Что поспособствовало тому, чтобы эта прагмадиса убежала в столь гиблое место? Эти вопросы не давали мне покоя. Я размышляла о них, связывая события в Прагматикоте и свою жизнь. Инсомния даже по малым описаниям была похожа на меня. Иномирная девушка, избранная, особенная, она обладала похожими двойственными силами. Они были невиданными и редкими. И сновисты хотели использовать эти способности во зло, разрушить баланс всей Прагматикоты. А Инсомния вдобавок являлась и наследницей на кресло Гипноса. Сколько же ответственности лежало на ней! Но соответствовала ли эта прагмадиса стандартам Сонной Пучины и выдерживала ли сию ответственность? Общительная, веселая, вдохновенная и отдающая свою душонку искусству. Не думаю, что такая как она приняла и поняла все замыслы своего отца и его коллег. Собственно, именно поэтому мы сейчас бродили по Мертвым долинам, иногда выкрикивая ее имя. Я чувствовала с Инсомнией неразрывную искреннюю связь. У меня тоже были странные силы, от меня так же ждали принятия одной из двух сторон. На одной была Демиру, поселяющая в душе чувство голода по гармонии, а на другой Лорд Накомисс, ожидающий терпеливо спасения Балтовой почты. Конечно, выбор был очевиден, на первый взгляд. Но в моей голове все это путешествие роилось столько сомнений и догадок, что черная рука казалась ближе. Но искорки желтой много раз отрезвляли и… Господи, о чем я могла говорить? Я ведь даже не знала, какой хотела быть больше — наивной и блаженной или же осмысленной и серьезной. Совмещать всегда было сложно, ибо я не понимала истинного смысла своего существования. С самого детства не знала, как построить свою личность. Я ориентировалась на маму и папу, что были одновременно и разными, и похожими. Но никогда не могла найти золотую середину. Кидало с одной стороны на другую. Видимо, эту черту заложили в мою душу. Для чего, непонятно. Видно, для того, чтобы всю жизнь я посвятила искусству, ища свой собственный смысл. Только вот пошел восемнадцатый год, а я так и не разобралась в своем характере, возможностях и желаниях. Вообще ни в чем не разобралась. Даже в истории своей семьи и истинной смерти матери. Глупая картонка, ужасная Мэри Сью. Лучше бы Накомисс отложил создание моей души на потом. Черт, легче от размышлений не стало. Теперь только кошки скреблись везде, где только можно. Вот же ж!.. Дурная голова, Арина. — Нити мертвых балтовеев запутались ещё с какими-то… — встряла вдруг Присцилла, указывая пальцем куда-то вперед. — Вы ведь это тоже видите? Я подняла голову и увидела, что золотые ниточки мертвых ядер действительно сплелись в невиданные узлы с какими-то ещё. Эти неизвестные нити пестрили светло-пурпурным блеском и вились в разные стороны. Сначала я не могла понять их природу и место нахождения, но заглянув ещё чуть дальше, увидела, что эти нитки… образовывали полотна. Некий прагмадис где-то среди тихих сонных могил плел действующий кошмар. И он набирал обороты со стремительной скоростью. Я прямо-таки видела перед собой длинные темные пальцы, искусно создающие что-то очень жуткое и до боли скорбное. Вкрапления наших золотых нитей идеально вписывались в это кошмарное нечто, вырисовывая через чур правдоподобные образы. Невероятная техника… — Начальник?.. — произнёс Ливси практически одними губами. А у меня чуть челюсть не осталась на земле. И правда, чуть поодаль от нас появился Лорд Накомисс. Он стоял средь засохших деревьев, прислонив руки к груди и тревожно оглядываясь вокруг. Рядом с Накомиссом образовался туман. Лужи безостановочно текшей крови пачкали его босые ноги. Отовсюду доносилось утробное рычание, все приближающиеся к фигуре в белоснежных и позолоченных одеждах. Вскоре у рыков начали вырисовываться их обладатели. Из мертвого лесу один за другим выходили известные нам Девять Демонов. Только вот не полностью превратившиеся, ещё с кусками тканей на рогах, не восстановившимися костями и оторванными крыльями. Они истекали кровью, глаза были наполнены гневом и отчаянием и все смотрели на Накомисса. Он так и встал на одном месте, трясясь и кусая губы в страхе. А демоны начинали его постепенно окружать, переминаясь с ноги на ногу, то исчезая в тумане, то появляясь прямо перед Лордом. И из уст каждого доносились такие слова, от которых у него подкашивались ноги, угасал нимб и… прорезались глубокие раны. — Просто признай уже наконец, — рычал зло Сатана, Демон Гнева. — Бог создал меня для всеобщего удобства. Мое добро было для всех самой сладкой выгодой. Для тебя особенно, ибо именно мне ты рассказывал все свои проблемы и переживания, поселяя в моей некогда чистой душе гнусный негатив и тараканов-паразитов. Я просто устал быть угодным тебе… не выдержал твоего давления. Как ты мог, мерзкая птица?!! — Помнишь, ты говорил, что я самая лучшая Серафим, заслуживающая всех райских благ? — стонала капризно Мамона, Демоница Алчности, пытающаяся забрать хоть капельку света у Накомисса. — Я и хотела оставить все эти блага себе. Но приходилось работать для других ангелов и отдавать все тебе, в то время как другие Серафимы купались в роскоши. Разве это справедливо с твоей стороны, Накомисс?! — А я хотел, чтобы не только наши чистые души и крылья способствовали счастливой жизни в Раю, — жужжал Вельзевул, Демон Чревоугодия. — Что плохого в том, чтобы лежать на берегу моря и в одиночестве вечно наслаждаться чем-то? Почему всю мою еду съели твои мухи?! Это ужасное наказание! — Накомисс… — встрял сзади Асмодей, Демон Похоти, тихонько беря Лорда за руку. — Я ведь был Серафимом Любви. Благодаря мне сотни и тысячи ангелов находили свои истинные половинки и жили счастливо. Я дарил им любовь… Но… Почему ее не досталось мне?.. Почему ты скрыл от меня тот факт, что Серафим Любви никогда не ощутит эту самую любовь и будет вынужден только женить других?.. Это неприемлемо! Я тоже хочу быть любимым! — Он в принципе всегда был лгуном, — вздохнул Велиал, Демон Лжи. — Его улыбки и объятия, подаренные нам, были обманом все это время. Он никогда не был с нами по-настоящему близок и скрывал дюжину знаний. Быть искренним для него было невыгодно. Так почему, когда я соврал единственный раз, он ужасно обозлился на меня и расстроился? Какая чушь! — А меня никогда не впечатляло учение Накомисса, — пожала плечами Феникс, Демоница Неверия. — Слишком много несостыковок с его стороны. Со временем я перестала верить всякому слову нашего друга. И за это упала. Очередной логический пробел. Но было больно. Ужасно. — А я просто устал… Захотелось погрустить… — подполз Бельфегор, Демон Уныния. — Знаешь ли, Накомисс, быть в ресурсе будучи Серафимом было очень трудно. И моя бедная, бедная психика просто не выдержала! Мне начали нравиться слезы и темные мысли… У меня стали отлично получаться петли… Состояние скорби о своем состоянии доставляло мне много положительного. Но ты ничего не понял, как обычно, и заставил меня работать до потери пульса, чтобы избавить от моих любимых слез. Ты меня не принял таким, какой я есть. Печально! Аж умереть хочется! Да не могу! И это все твои происки! — Почему мы не могли цвести и управлять жизнью так же, как и ты? — презрительный взгляд Левиафан, Демоницы Зависти, прожигал дыру в Накомиссе. — Почему к нам не было столько внимания и любви, как к тебе? Почему ты был лучше нас во всем? Почему твое отношение к каждому из нас было разным? Мамона считалась самой красивой Серафим, а я отходила на второй план. И одежды у меня были самые скромные, и роль была скотской. Серафим Радости, Поддержки… Что за бред? Ты меня обделил и сделал это специально! — Я всегда был лучше других, — Люцифер с тремя выросшими головами замкнул демоническую цепь. — Серафим Света… Это о многом говорило. Кажется, мы были равны по силе, но я чуточку больше. Ты это знал, и потому доказывал мне, что являюсь твоим наследником, что вскоре я стану голубем намного светлее. Но нет… Ты грубо откинул меня в сторону, погасил мои способности в одночасье и забыл о моей величайшей роли, когда появился этот глупец Адам. Да что уж там, даже его ты выгнал из Рая. Собственного ребенка! Ты самый настоящий монстр, самая грешная тварь из всех нас. Во всех мирских бедах виноват именно ты. Не мы. Мы лишь… жертвы этого жестокого Небесного порядка. И из-за тебя навсегда останемся несчастны… После слов Люцифера демоны резко испарились. Вместо них возник позолоченный трон с ветвистыми узорами и черной жижей повсюду. На нем восседала Демиру с нитками на пальцах, закинув одну ногу на другую и подперев щеку рукой. Она расслабленно улыбалась и смотрела единственным глазом на то, как Накомисс часто содрогался и лил бесконечные слезы на мертвую землю. Тело его уже вовсю было покрыто черными шрамами, обнажающими белые жилы божественного начала. Нимб совсем потух, розовые кудри потемнели, а в глазах теперь виднелись лишь дождевые облака. И хаотичная тяжесть витала в воздухе… — И что ты плачешь крокодильими слезами? — спросила удрученно Демиру, махнув рукой в сторону Накомисса. — На правду не обижаются, верно? Он же обнял себя обеими руками и скрючился в три погибели, безостановочно хныкая и сглатывая слезы. От такого зрелища сердце снова начинало разрываться на части. — Э-это все неправда… — лепетал еле слышно Накомисс. — Эти высказывания… д-до ужаса… искажены… Я любил их всех! К каждому старался найти подход и обеспечить всем, чем только м-можно… Отдавался без остатка, чтобы мы все могли жить в идеальной гармонии… В конце концов, Бог-Отец отдал им всем частичку меня, и потому н-ничего такого не могло произойти… К-как же они могли так неправильно понять меня и обратиться в грехи?.. Я т-так часто об этом думаю, что… захожусь к-кашлем… Невыносимо… — Этот кошмар — очередное напоминание о том, что твоя идея Идеальной Жизни оказалась провальной, — отрезала смело Демиру, вдруг скинув с лица самодовольную усмешку. — В конце концов, именно твоя чрезмерная любовь и юношеские частицы божественного начала погубили Денницу и остальных. Уже тогда вся концепция начала рушиться. Она дала слабину на начальном этапе. А ты, сам того не подозревая, продолжал разрушать свою жизнь, перенасыщая эволюционный баланс и меняя устройство миров и существ. Я поражаюсь твоей глупости, брат. Как ты мог столько веков думать о том, что эта идея все ещё истинна? На твоих глазах рушились миры и гнили народы, а ты продолжал подсознательно обвинять меня. Неужели надоело? — Ты прекрасно знаешь, какого я мнения о тебе, сестра, — Накомисс хмурился с опущенными глазами, сжимая раны. — Я люблю тебя и боюсь одновременно. Сожалею о своем тогдашнем поступке и одновременно пытаюсь изо всех сил защитить Вселенную от Хаоса. Все это время я старался хотя бы изменить твое пророчество: оберегал миры от проникновения Царства Хаоса, одаривал народы сгустками душевной гармонии и насыщал пространство своей энергией. И, признай, все пошло не по плану именно из-за твоего воздействия. Ты нагло прорывала все мои барьеры… — Потому что они были слабы и несуразны, — покачала головой Демиру. — Хаос сильнее твоей Жизни, Накомисс. И, зная и понимая это, как я могла оставаться в стороне и все сильней растворяться в Типоте? Ты бы вот старался выбраться изо всех сил, мой горделивый упрямый братец. И я пошла по твоим стопам. Полностью. Только, видишь ли, слуг у меня побольше будет. Не девять. — Двенадцать дисхармонов… Точно… — Накомисс таки поднял взор на сестру. — Но… Я все никак не могу понять… Каково же их предназначение? — Дисхармоны поглощают уже много лет твою гармонию для одного очень-очень важного ритуала, — из уст Демиру вырвался ехидный смешок. Он разнесся эхом по Мертвым долинам, уже покрывшимся ядерными глазами. — Каждый из них является хаотичным олицетворением твоих любимых божьих благ, и совсем скоро они объединятся вместе, чтобы совершить правосудие над тобой. — Божьи блага не могут родиться в Хаосе… — Лорд раскрыл рот. — Это невозможно… — Хорошо, я перечислю их поименно. Демиру подняла три руки, выпрямила пальцы и кивнула смятенному Накомиссу: — Начинай. Подул промозглый ветер. Могилки мгновенно покрылись инеем. Зрачки Лорда сузились, а шрамы запульсировали. Он в который раз шумно сглотнул и начал перечислять божьи блага… — Благословение. А Демиру же постоянно вторила за ним, загибая пальцы один за другим… — Татиша. Очень похожа на меня в детстве! — Желание. — Телет. Это прямо твоя копия. — Благоразумие. — Филария. Она обожает оленей. — Ум. — Данай. Очень жаль, что они с Мудростью не канон. — Что? — Накомисс изогнул бровь. — Ничего, — отмахнулась Демиру. — Продолжай. — Отцовство. — Патрикос. Он милашка! — Материнство. — Метрикос. Та еще заноза. Ее репродуктивная система вышла не очень, и потому я переделала ее в мужчину. Так получилось. — Хм… Церковь? — Синезис. Как Папа-Римский, но худой. — А Вера есть? — Накомисс прикусил губу. — Пистис. Я украла дизайн у Пиасты. — Надежда?.. — Хоффнун. Зачем повторяться, верно? — И Любовь?.. — Агапе. Ты ее видел уже столько раз! Она мастер маскировки. — Где?.. — Накомисс замялся. — Ладно, допустим. Послание? Не знаю, как его можно воплотить в Ха- — Расуль! — Демиру весело хлопнула в четыре ладошки. — Да, ты прав, воссоздать его было сложно в условиях моего Хаоса. Но Ум и Мудрость разработали проект «Посланник», в котором они… Ах, кстати, имя Мудрости, совсем забыла… Между прочим, она моя правая рука и дисхармон дисхармонов. Ее зовут… — Черт, какие-то нити запутались… — послышался чей-то высокий голос. — Придется запустить так… Лорд уже готовится ко сну… Эээх, беда. Ой! Балтовеи… Как вы тут оказались? Сон перед нами резко развалился, и мы увидели прагмадису. Она сидела нога на ногу на одиноком камне. В руках лежали фиолетовые пяльцы с вышивкой этого самого кошмара, спутавшегося с нашими нитями. У незнакомки была темно-синяя кожа, светлые-светлые лавандовые волосы, заплетенные в косу, сережки причудливой формы звезд, большие сиренево-розовые глаза и закрученные продолговатые рога. Форма также почти соответствовала Департаменту Кошмаров: черно-сиреневый кафтан и шорты, а также малиновая накидка с рисунком кровавого глаза на спине. Только маленькая эмблема спящего голубя выбивалась из всего этого образа. Это же… — Сонный голубь? — спросила я удивленно. — Да, — прагмадиса пожала плечами и отложила пяльцы в сторону, — а что? — Как твое имя? — Ливси подозрительно прищурился. Ткачиха ответила: — Инсомния.