Другое имя

Тревожные предчувствия и ожидания грядущих опасностей наполняют ее дни. Лишь ночи пока еще приносят утешение. Когда все звуки в окружающем мире затихают, а темнота опускается на эльфийские земли и сгущается за ее окнами, память возвращает ей моменты из прошлого. Самые счастливые и самые грустные. Иногда это одни и те же моменты. Она ложится в удобную постель, но думает о твердой и холодной земле, на которой ей приходилось спать во время военных походов. Она вспоминает те шесть дней пути в Эрегион с раненым Халбрандом. Их последнее совместное путешествие. Все происходившее тогда сливается в ее воспоминаниях в одну нескончаемую дорогу с мелькающими по сторонам пейзажами, которых она почти не замечала. Она не уверена, что вообще спала в те ночи, слишком велико было напряжение. Краткие моменты отдыха она использовала не для сна. Она молила всех, кого могла, о том, чтобы он выжил. Она не знала тогда, о чем просит. Все тревоги предыдущих дней испарились в одно мгновение, оставив ее полностью обессиленной, когда она поняла, что он будет жить. Она не жалела об этом даже сейчас. Она была благодарна тем, кто помог сохранить его жизнь. Но больше она никогда не обращалась к высшим силам в своих молитвах. Она была недостойна помощи богов и вообще кого бы то ни было. Тогда, по дороге в Эрегион, он пытался поговорить с ней, и она знала, о чем. Они впервые остались наедине после того разговора в лесу, и она понимала, что его беспокоит нечто большее, чем раны и физические страдания. Но она прерывала его резкими отговорками о том, что ему необходимо отдыхать. Стараясь скрыть волнение, вызванное не только страхом за него, она отводила взгляд и продолжала повторять, что он должен беречь силы, если хочет жить. Он почти не спорил, а только смотрел на нее грустными глазами и молчал. И ей было больно вспоминать об этом даже сейчас. Особенно сейчас. Галадриэль поклялась себе тогда, что если он выживет, они обязательно продолжат разговор, который начали в том лесу. Всего за несколько дней до этого воплотилось в реальность ее упрямое стремление видеть его королем. В тот момент она была счастлива из-за того, что все усилия оправдались и ее желание исполнилось. О других своих желаниях она боялась даже думать. Но в течение тех шести дней страх в ней вызывала только одна мысль — о том, что она не довезет его живым в Эрегион. Потерять его тогда было бы намного хуже, чем вообще не встретиться с ним и навсегда исчезнуть в темных глубинах Разделяющих морей. И конечно, она перестала бояться тех неосторожных мыслей, которые раньше пугали ее сильнее, чем любые огненные пропасти и ледяные пустыни. Она решила, что если он останется в живых, она больше не будет прогонять от себя мечты о том, каким может быть их общее будущее. А после этого все произошло очень быстро. Потом был плот в какой-то другой реальности, где она сказала те слова, которые уже успели захватить свое постоянное место в ее мыслях. Мой король. Хотя это случилось совсем не так, как она представляла, но она все-таки назвала его своим королем. И обжигающие слезы в ее глазах служили последним, самым ясным подтверждением того, что она уже никогда не скажет этих слов в реальности. Их окружала иллюзорная морская вода до самого несуществующего горизонта. И только соленые слезы на ее щеках и горькое отчаяние в ее душе были настоящими.

***

Когда сон только начинает увлекать ее в свои владения, ее посещает уже знакомое предчувствие. Днем они остаются врагами, разделенными огромным расстоянием и еще большей пропастью обмана и разочарования. Но с заходом солнца все границы размываются. Кажется, они не способны расстаться надолго. Ночью они опять становятся теми необычными союзниками, которые постоянно искали друг друга взглядом и протягивали друг другу руки, испытывая необъяснимую и непреодолимую потребность быть рядом. По какой-то причине она не боялась и не злилась, когда поняла, что неразрывно связана со своим врагом общими видениями. Это казалось чем-то естественным и правильным. Она могла бы считать эту связь расплатой за свою излишнюю доверчивость или недальновидность, вот только она не чувствовала, что это наказание. В их первые встречи она иногда называла его Сауроном в надежде, что он испытает хотя бы часть ее боли, но вскоре поняла, что ее ненависть приносит больше страданий ей самой. Их споры и взаимные обвинения со временем прекратились, как и попытки переубедить друг друга или выведать важную информацию. Остались только разговоры, наполненные сожалениями, неопределенностью и желанием понять так и не высказанную раньше правду. Иногда она только слышала его голос, в другие ночи видела нечеткий, размытый образ, который боялась рассматривать подробнее. Временами перед ней снова представал человек из ее воспоминаний. Он улыбался ей знакомой улыбкой Халбранда и смотрел на нее чужими глазами Саурона. Называть его Халбрандом хотя бы в своих мыслях — значило безнадежно исказить те воспоминания о нем, которые она еще надеялась сохранить незамутненными. Но только один этот облик из числа всех его воплощений был ей хорошо знаком. Их отношения изменились в самой своей основе, но иногда он говорил с ней так, как будто все осталось по-прежнему. Как бы ни тяжело ей было это признавать, но многие темы она до сих пор могла обсудить только с ним. Когда она в первый раз назвала его Халбрандом в их общем видении, он посмотрел на нее таким же искренним, немного растерянным взглядом, что и тогда на плоту — на их первом, настоящем плоту — когда она сказала, что понимает его боль из-за потери дома. Как будто он услышал слова сочувствия впервые за долгое время. И теперь она понимала, насколько долгое. Она не думала, что когда-нибудь еще увидит такое выражение в его глазах — словно его душа разлетелась на осколки и собралась заново уже в какой-то совершенно иной форме. Она убеждала себя, что это было чем угодно, кроме реальности. Игрой ее воображения, его очередной уловкой или частью его планов по восстановлению ее доверия. Но к ней в тот момент вернулась уверенность в том, что они действительно нашли друг друга по воле чего-то большего, чем слепая случайность, и эту истину бесполезно было отрицать. В эту ночь, как и во многие предыдущие, она готова встретить его в те неуловимые мгновения, когда еще не уснула, но уже очень далека от дневного света. Она понимает, что ее почти неосознанное ожидание почти завершилось, когда ощущение его присутствия легко и постепенно, но неотвратимо заполняет ее сознание. Ее окружает темнота, ее глаза закрыты, но она чувствует тепло. Свет может обмануть бесчисленными отражениями и погаснуть в одно мгновение, оставив после себя лишь тьму и бесполезные воспоминания. Но тепло, которое окутывает ее, не способно на обман. Оно может превратиться в огонь и обжечь, но никогда не предаст. Каждую ночь, когда она старается не вспоминать прошлое и запрещает себе думать о своих ошибках, это тепло остается с ней, проникает под кожу, разливается согревающими волнами и вызывает в ней ощущение покоя и безмятежности. А она приветствует это чувство, словно оно дарит ей силу, которой никогда не давало оружие в руках. Она может запретить ему посещать ее сознание. Сейчас она уже умеет это делать. Она не способна окончательно прогнать его, вытеснить из своего разума отголоски его постоянного присутствия где-то рядом, но может закрыть от него свои мысли, отвергнуть все его попытки проникнуть в ее тайны. Но сегодня она не делает ничего из этого. Она остается полностью беззащитной. И понимает уже без страха и чувства вины, что все ее дни омрачены нехваткой чего-то жизненно необходимого, а ночи, даже самые темные, наполнены ощущением безопасности, когда он с ней.

***

Их мир застыл в хрупком равновесии перед очередной войной. Но Галадриэль больше не испытывает потребности участвовать в грядущих битвах. Теперь она понимает, что существует еще много способов заглушить чувство собственной бесполезности и заполнить пустоту внутри себя, кроме сражений и мести. Она готова наконец ненадолго остановиться и разобраться в том, что происходит в ее жизни. Нельзя раз и навсегда решить, где добро, а где зло. Об этом приходится задумываться каждый день, принимая любое решение. Она видела, как ужасные деяния совершались со смехом, с улыбкой, с радостными криками. Она видела, как леденящее зло творилось с выражением безразличия на лице. Трудно сказать, каким он был на самом деле, ее недавно найденный друг, оказавшийся давно потерянным врагом. Рядом с ней он был разным, он мог быть каким угодно, но никогда не был безразличным. Она знала, что он не олицетворял самое беспощадное зло из всех возможных. Она чувствовала это. Но в нем было больше тьмы, чем способен был разогнать тот свет, который еще оставался в ее страдающей душе. Она рискнула бы даже этим последним светом, если бы только поверила в то, что сможет спасти его и изменить будущее их мира. Но в ней всегда скрывалось сомнение, всего лишь небольшая неуверенность, которая разрушала любые надежды и удерживала ее от того, чтобы вложить все силы своей души в это стремление помочь ему. Она готова была посвятить каждый день своей бессмертной жизни поиску решения. Она не боялась потерять на этом пути слишком многое, она лишь боялась, что этого окажется недостаточно. И не могла позволить себе расплачиваться чужими жизнями за эту отчаянную попытку. — Ты должен был встретить кого-то другого, — шепчет она ему в этом сотканном из тумана призрачном мире на пороге сна, — найти кого-то более сильного в другом месте и в другое время. — Всегда была только ты. И остаешься — здесь и сейчас. Она может уловить звук его дыхания в тишине. Ее сердце отмеряет своими ударами еще несколько мгновений, прежде чем она вновь слышит его голос. — Я не ищу никакого другого спасения. Уверенный в своих словах, как всегда. Упрямый, как и она. Если бы только он захотел открыть ей свою душу полностью. Хотя он столько пережил в своей жизни, что уже вряд ли способен на это. Но она согласна ждать, всегда будет ждать. Пока не станет слишком поздно. — Если мы когда-нибудь встретимся в действительности, у нас не будет шанса поговорить спокойно и откровенно, — произносит она, не скрывая сожаления в голосе. — Я знаю. Поэтому я так ценю эту возможность. И благодарен тебе за то, что ты не всегда меня отталкиваешь. — Можем ли мы что-то сделать, чтобы избежать войны — не здесь, а в реальности? — Ты знаешь. — Я думала об этом, — признается она ему почти без колебаний, — но не верю, что это поможет. — Не веришь или боишься попробовать? Она не отвечает, чувствуя, что он и не ждет от нее никакого подтверждения прямо сейчас. — И все-таки ты здесь, со мной, — в его голосе слышится знакомая легкая усмешка. — Ты сам пришел ко мне. — Ты сама впустила меня. Что ж, похоже, им не хватит всех ночей, оставшихся до конца вечности, чтобы о чем-нибудь договориться. А мир не будет ждать так долго. — Ты действительно мог бы изменить свои планы ради меня? — Это не просто планы, Галадриэль. Это часть моей сущности, часть того, кем я всегда был и останусь. Следствие всего, что я сделал в своей жизни. Я уже имел возможность убедиться, что покоя для меня не существует. Никто не готов простить меня, даже ты не готова. Поэтому мне придется следовать по своему собственному пути. Но я никогда бы не стал игнорировать твое мнение, если бы ты была рядом со мной. — Кто я по сравнению с тобой? Всего лишь одна из эльфов. Как я могу надеяться повлиять на твои решения? — Ты не простая эльфийка. Не для меня. И не для всего мира, и ты это еще увидишь. — Я хочу помочь. И не боюсь. Но не знаю, что могу сделать. — Ты должна поверить. Я потерял часть души за все эти тысячелетия, но ты должна верить в то, что у тебя есть все, что тебе необходимо. Ее душа тоже изменилась и уже не будет прежней. Они оба это знают. Но она благодарна ему за эти слова. Он верит в нее. Он нашел в своей темной душе больше веры, чем она могла надеяться когда-нибудь отыскать в своей собственной. — Почему ты выбрал меня? — Я не знаю. А почему ты выбрала меня? — Среди того огромного моря больше никого не было. Мне нужен был кто-то, у кого есть плот и кто может меня спасти. Она знает, что он улыбается. — А вот и ответ на твой вопрос. Только ты могла меня спасти. Может, были и другие, но я видел только тебя. Она бы отдала ему все, если бы знала, в чем он действительно нуждается. Если бы он сам знал, что именно может ему помочь. Наверное, она живет слишком долго и потеряла слишком многое, чтобы подарить ему то, что он заслуживает. Чтобы любить его так, как ему необходимо. Чтобы ее чувства превратились в силу, способную изменить реальность. Он тянулся к ее свету, как замерзающий путник, стремящийся темной ночью к далекому огоньку на горизонте. Но она не знала, сможет ли этот огонек согреть его сердце, когда наконец окажется в его руках. — Если бы война закончилась, у нас бы появился шанс встретиться снова на этих землях или далеко отсюда? — Галадриэль не думает, что это может быть кому-то известно, но все равно чувствует необходимость получить его ответ — и поверить ему. Или не верить, а просто обрести еще несколько мгновений покоя, слушая его голос. — Я никогда не смирюсь с тем, что это невозможно. Иначе все случившееся с нами будет иметь не так уж много смысла, а мне бы этого не хотелось. Может быть, этот мир уже не простит его. А ее собственных сил и решимости никогда не будет достаточно, чтобы изменить хоть что-то. Но в своем сердце она готова принять его таким, каким он является на самом деле. Ведь она тоже упряма и никогда не поверит, что ошиблась в нем. Потому что знает, что в чем-то самом важном она не допустила ошибки. Ей никогда в действительности не нужен был король какой-то далекой чужой земли. Она стремилась именно к тому противоречивому и загадочному незнакомцу, которого видела в нем с самого начала. Возможно, все его скрытые и явные недостатки идеально подходили к несовершенствам ее собственной души. — Я хочу увидеть тебя. Не в воспоминаниях, а таким, какой ты есть сейчас, — ей самой непривычно слышать, какими мягкими получились ее слова. Она не разговаривала так с тех пор, как началась война. Такая музыка в ее голосе звучала в последний раз очень давно, еще до всех потерь в ее жизни. Она пожалеет о своих словах утром. Утро сейчас кажется очень далеким. — Ты увидишь меня, если захочешь. Я не прячусь от тебя. И она видит его. Кажется, он стал другим, хотя на самом деле изменился только его взгляд. И одежда. В реальности она никогда не видела его одетым в черное. И даже теперь этот цвет не кажется зловещим, но ясно подчеркивает изменения в нем. — Ты действительно сейчас так выглядишь? — Да, но мог неосознанно немного приукрасить. У этого воплощения должны были появиться темные круги под глазами. Я почти не сплю по ночам. — А тебе необходим сон? — Спать иногда бывает интересно. — Тебе снятся сны? Настоящие, я имею в виду, а не такие, как этот. — Я хотел бы видеть настоящие сны. Хотел бы поверить, что ты сейчас на самом деле рядом со мной. Она молчит. Когда-то она была рядом с ним. Но она не хочет обвинять его в том, что он все разрушил своим обманом. Если бы не этот обман, она никогда бы его не встретила. Никогда не узнала бы его — неважно, настоящего или просто еще одну иллюзию, одну грань его личности, которую он готов был ей показать. — Ты мог бы попасть в мои сны? Где мы оба будем уверены, что это реальность? — Возможно. Но проснуться после такого сна было бы… жестоко. — Я знаю. Она действительно знает. Она видит настоящие сны почти каждую ночь. — И да, я могу прикоснуться к тебе. Не я, а мой образ в твоем сознании, но это возможно, — при других обстоятельствах его слова могли бы показаться неожиданными. Конечно, он читает ее мысли, точнее — чувствует ее желания еще до того, как она их выскажет. Это немного невежливо с его стороны. Но она сама открыла для него свой разум. Галадриэль не может сдержать улыбки. Возможно, он так легко предугадывает ее желания лишь потому, что сам хочет того же. Он тянется к ней и обхватывает ее руку повыше запястья таким знакомым жестом, отвечая на ее улыбку. Скользит выше, к ее плечу, и касается кончиками пальцев ее шеи. А она наклоняет голову, чтобы прижаться щекой к его руке. Он смотрит на нее с вопросом в глубине глаз, как будто спрашивая ее разрешения. И она прекрасно понимает в этот момент, почему у него получилось так легко обмануть ее. — Мне нравится, как мы продвинулись в наших переговорах сегодня ночью, — она не тратит силы на то, чтобы скрыть эмоции в своем голосе. Это бесполезно, когда он так свободно блуждает в ее сознании. — Учти, что я не могу поцеловать тебя без твоего разрешения. В этом видении я ничего не могу сделать против твоей воли. Ее душа уже давно и безвозвратно потеряна. Мало что теперь может быть против ее воли, очень слабой в данный момент воли. — Я бы хотела, чтобы все это продолжилось в реальности. Или там, где мы оба будем думать, что это реальность. — Как скажешь. Но не могу обещать, что в настоящем сне я буду так же хорошо себя контролировать. — Думаю, что это я смогу тебе простить. Она хочет, чтобы он поверил ее словам, и слегка прижимается к нему, шепчет его имя беззвучно, одними губами, и чувствует тепло, когда он заключает ее в объятия. Сегодня она могла бы уснуть рядом с ним. Наверное, она уже никогда не научится снова верить себе. Но ему она все еще доверяет. В конце концов, это она много раз обманывала себя, а он всегда говорил ей только правду. Она хочет, чтобы он присоединился к ней в ее снах, даже если это причинит боль им обоим. Вместе они могут попытаться найти выход из той безнадежной ситуации, в которой оказались. Их встречи в видениях, где нет необходимости притворяться кем-то другим, должны помочь им больше, чем оружие, армии, кольца, магия и все, что они смогут использовать, когда встретятся на самом деле. В ее снах он увидит самого себя. Таким, каким она мечтала его видеть. Не просто гордым королем, сильным лидером или могущественным властелином, а тем, кто отыскал свой путь и примирился со своим прошлым. Тем, кем он мог бы однажды стать. Он действительно мог сделать такой выбор. Она знала это, была уверена в этом, как никогда и ни в чем, как будто только эта уверенность помогала ей сохранить чувство равновесия и была единственным защитным барьером, отделяющим ее от холодной, равнодушной пустоты. Наверное, они допустили уже слишком много ошибок, и такое будущее никогда не станет реальностью. Но она не хочет терять ни одной хрупкой надежды, ни одного мгновения их тех ночей, когда он еще рядом. Ей не обязательно просить его не уходить, ведь в этом их желания совпадают. Он последует за ней в глубину ее самых тревожных и самых счастливых сновидений, если она позволит ему. Он не испугается той боли, с которой может встретиться в этом путешествии или после пробуждения. Они оба уже поняли, что потерять друг друга — намного больнее. И не смогут отказаться от этой связи, даже зная, какое ужасное падение ожидает их в будущем. Она засыпает в его руках. И не думает о том, чтобы спрятать свои мысли, мечты и желания или защитить от него даже самый крошечный и незначительный уголок своей души. В эту ночь он остается с ней.