***
Драко чувствовал отвращение. Насколько было противно ощущать мерзкие прикосновения этого существа, имя которого даже произнести не могли, сотрясаясь от страха и своей же беспомощности. Он самовольно шёл вперёд, изо всех сил стараясь не развернуться назад, подвергая опасности свою семью. С каждым шагом было всё сложнее, что-то отчаянно кричало изнутри, разваливаясь на мелкие крупицы. Она его поймёт, она должна его понять. Его Грейнджер знает всё. Мама встретила сына успокаивающими объятьями, хотелось забыться в них, словно не было этой адской бойни, словно никто не умирал, жертвуя своей жизнью во имя победы. Он мечтал вернуться в детство, на первый курс, где можно было задирать Поттера и везде объявлять свою фамилию как пропускную карту. Только реальность была слишком жестока для всех, кроме самого монстра. Если бы его семья не была в опасности, он бы никогда на это не согласился, слишком безжалостно. Пожиратели сломали того ребёнка, которому не хватало любви и поддержки отца, кто наивно полагал, что всё это пройдёт стороной, никак их не касаясь. Малфой отодвинулся от Нарциссы, поворачиваясь. Слова Невилла эхом отражались от разрушенных стен Хогвартса, что ещё старался держаться ради памяти всех погибших. В этом мальчике, на ранних курсах ни разу не проявившем свою храбрость и гордость, было столько уверенности, столько внутренней нерушимой силы, которой он подпитывался от своих друзей. Драко невольно замер, прислушиваясь к его речи, акцентируя внимание только на нём, будто все остальные звуки были просто ничем, оставаясь лишь приглушённым фоном. Острый меч блеснул, рассекая воздух. Что-то внутри щёлкнуло, будто золотые цепи рухнули, освобождая заточённого, когда живой Поттер спрыгнул с рук великана. Малфой рванул вперёд, оставляя позади себя все предрассудки, принуждения и манипуляции Пожирателей, обретая свободу. Он сделал правильный выбор, вырываясь из рук матери, что хотела остановить его, не позволяя попасть под огонь разворачивающейся заново битвы. ― Поттер! ― считанные секунды решали судьбу всей Волшебной Англии. Палочка волшебника, как родная, оказалась в руках Гарри, от чьих действий сейчас зависело будущее. Он никогда не пожалеет, зная, что сделал всё, что мог, совершая хотя бы небольшой вклад в победу Ордена Феникса. Мальчик-который-выжил отвлекал внимание на себя, убегая от Тёмного Лорда, ещё надеющегося выиграть эту войну. Но каждый из его друзей и приятелей знал, кто выйдет живым с поля битвы. В этот момент у тех, кто уже даже не надеялся на победу, открылось второе дыхание. Несмотря на раны, они ожесточённо рвались в битву, убирая на пути врагов. Они верили всей душой и чувствовали, что все жертвы были действительно не напрасны. Но Малфой не заметил одного: на противоположной стороне не было её. Не было той, что всегда могла его поддержать, подсказать верный выход, выслушать все мучающие его мысли. Только когда Драко перебежал на другой конец двора, понял, что не видит рядом с рыжей макушкой Гермионы. Рон был слишком увлечён битвой, чтобы подумать о подруге. Но вот слизеринец тщательно осматривал своё окружение. Не было видно растрёпанных каштановых волос, не слышно громкого и уверенного голоса, без остановки выкрикивающего самые сложные заклинания, действующие мгновенно. Он сжал руки в кулаки, ощущая, что палочки в кармане нет. Проклиная всю эту войну в который раз за весь этот год, Драко прошёл в толпу, надеясь, что она там, отчаянно борется с Пожирателями. Старясь избегать смертельных лучей, он пробирался сквозь целые кучи волшебников, наставивших против друг друга палочки. Не хватало ещё умереть перед тем, как найти Грейнджер. Однако его остановили, решительно повернув к себе. Испуганное лицо матери предстало перед ним, она высматривала нет ли на нём повреждений, взволнованно бегая взглядом по всему телу. Мягкая тёплая рука провела по щеке, нежно очерчивая каждый изгиб лица. ― Прошу тебя, родной, пойдём скорее. Здесь опасно, нам нельзя здесь оставаться, ― одни только её глаза заставили бы его уйти туда, куда она пожелает, но не сейчас. Сейчас он не мог бросить Гермиону одну, ей нужно было помочь. Люциус был не менее обеспокоен. Он так же, как и Нарцисса, с волнением осматривал сына, ища видимые глазу подтверждения. Драко по-новому взглянул на отца, замечая его изменения в поведении. Он беспокоился, и это стало тем толчком, давшим понять, что все эмоции Люциуса в течение стольких лет были скрыты под маской холода и безразличия. Даже его маска треснула, не выдержав всех тягот этой войны. ― Идём, Драко, ― стараясь выровнять голос, дополнил слова своей супруги старший Малфой. ― Мама, ты же знаешь, что я не смогу оставить её здесь одну. Она пережила достаточно, чтобы наконец заручиться достойной её поддержкой. Идите без меня, ― качнув головой в знак отрицания, он засунул руки в карманы брюк, стойко выдерживая обеспокоенный взгляд Нарциссы. Женщина знала, что он не согласиться уйти отсюда ни при каких условиях. Она поджала губы, стараясь унять дрожь. Рука потянулась навстречу сыну. Миссис Малфой обняла своего единственного ребёнка, шепча ему на ухо: ― Вернись, пожалуйста, живым, можешь даже с ней. Разомкнув материнские объятья, она получила ухмылку сына, в ответ чуть приподняв уголок губ и кивнув. Взяв за руку своего супруга, Нарцисса с тяжёлым сердцем развернулась и пошла к мосту, стараясь не оборачиваться, потому что после этого не сможет уйти без своего мальчика. Драко с трудом отвёл взгляд от удаляющейся пары. Пора было найти ту, ради которой он бы остался даже в адском пекле. Хотя это словосочетание прекрасно подходило нынешней обстановке. Он нутром чувствовал, что что-то идёт не так, не так, как ему бы хотелось. На душе словно увеличивалась тёмная дыра, в которую затягивало остатки светлого, сердце забилось чаще, подавая своему хозяину хоть какие-то знаки. Малфой нервно покрутил серебряное кольцо, что обвивало тонкий безымянный палец. Её подарок. Единственный, кто мог бы ему сейчас помочь, возможно, даже не помнил, где в последний раз видел девушку. Рональд Уизли был настолько увлечён, что его адреналин чувствовался за несколько футов. Малфой пробирался вперёд, ища рыжую макушку. Наконец найдя друга Грейнджер, к которому никогда не питал тёплых чувств, он дёрнул его за плечо, резко разворачивая к себе. Ему было наплевать на войну, наплевать на то, что сейчас вокруг становится всё меньше и меньше волшебников, возможно, Рон был бы полезен в данный момент, но как же Малфою было наплевать. ― Где Грейнджер? ― уже видя недовольное лицо собеседника, задал вопрос Драко, пресекая все попытки обругать его. Нельзя было терять времени, он чувствовал это. ― Что? ― на секунду лицо Уизли озарило осознание, и Рон нервно оглянулся по сторонам. ― Она была рядом, в замке. А потом... ― Что потом? ― нетерпеливо рыкнул Малфой, стараясь спасти каждую секунду. ― Если её здесь нет, значит Гермиона борется с Пожирателями в самой башне на втором этаже. Она сказала, что догонит... ― неуверенно добавил юноша. ― И тебя до сих пор не смутило, что её здесь нет?! ― он дёрнул Рона за грудки, выплёскивая свою злость. Хотелось наслать на него проклятье, за столь безответственное отношение к своим лучшим друзьям. Было видно, что Уизли собирался бежать на второй этаж, видимо, хотел знать, кому на растерзание оставил Грейнджер. Малфой оттолкнул его, презрительно осмотрев с ног до головы, выражая взглядом всё своё отвращение. ― Я сам. И он развернулся, нужно бы было идти пешком, чтобы не показать этому никчёмному существу, что он переживает, да вот проблема: он не знал, что с ней. И Драко ускорился, переходя на бег.Arcade - Duncan Laurence
Лестничные пролёты, где уже лежал не один труп, а сразу несколько, стеклянными глазами провожая молодого человека, сменялись друг за другом. Он не хотел смотреть на безжизненные тела знакомых, зная, что в самом страшном кошмаре приснится каждый, осуждая его за выбор стороны. И они не пройдут даже спустя несколько лет. Хогвартс был разрушен полностью, будто изжил себя, отдавая последние силы на помощь своим ученикам. Второй этаж встретил его безмолвной тишиной. Сердце стучало бешено, разбиваясь о стенки грудной клетки, дыхание было сбито. Внутри поселилась тревога, заставляя Малфоя ускорять шаг. Здесь было безумно страшно, тишина давила, заставляя думать о самых худших развитиях событий. За углом послышался вздох, тяжёлый, полный боли, словно он просил помощи, что никто не смог оказать. Резко развернувшись, он пошёл обратно, заворачивая в другой коридор. Картина, представшая перед ним, ужасала. Струйка крови стекала с уголка губ, медленно продвигаясь к острому подбородку. Прикрытые веки нервно подрагивали, словно с каждым рваным вздохом слабели всё сильнее. Рот был чуть приоткрыт, хватая последние остатки кислорода. Колотая рана на животе закрывалась безвольной рукой, по-видимому, ранее старавшейся зажать её, чтобы не потерять столько крови. Руки Драко подрагивали, когда он подходил ближе. Каштановые волосы, запачканные в алой крови, распластались по полу. Хотелось закрыть глаза и проснуться с Гермионой, крепко обнимая её за талию, отходя от страшного кошмара. Он с грохотом опустился на колени, стараясь унять дрожь, чтобы дотронуться до неё, не причиняя боль. ― Бельчонок... ― он пододвинулся ближе, стирая каплю крови, что стекла с губы. Веки девушки дрогнули, и она слабо улыбнулась явившемуся. ― Ты пришёл, ― хриплый, надломленный голос вырвался из неё, убивая в Драко последнюю надежду. ― Тшш... Тебе нельзя говорить, прошу, помолчи, я позову на помощь, ― он ощутил на своей руке холодную ладонь, вздрагивая от такого яркого контраста. ― Пожалуйста, не уходи, я не хочу умирать одна. Это так страшно ― умирать одной, ― слова еле как выстраивались в предложения, но она так много хотела ему сказать. ― Грейнджер, не неси чушь, ты не умрёшь. Не собираешься же ты меня одного здесь бросить, ― зажимая её рану, Малфой внушал ей обратное, стараясь даже не думать о таком развитии событий. ― Я люблю тебя, Драко Малфой, и всегда буду любить, просто знай это, ― она чуть приподняла уголок губ, окончательно закрывая глаза и морщась от жуткой боли. ― Я тоже люблю тебя, бельчонок, только не уходи, ― голос треснул, являя всю душевную боль его хозяина. Скупая слеза скатилась по щеке. ― Будет легче, если ты отпустишь. Я люблю белые пионы, ― девушка открыла глаза, насколько смогла, чтобы в последний раз увидеть любимое серебро, отливающее самой режущей болью. Тяжёлые веки сомкнулись, отгораживая невинную душу от этого жестокого мира, где любовь была единственным спасением. ― Мерлин, Герми! Нет... нет... нет... Ты не можешь уйти, пожалуйста, я умоляю, ― он подавлял свой крик в кулаке, стараясь разорвать свою душу изнутри. Хотелось выть, громко, безостановочно, лишь бы она услышала и забрала его с собой. Малфой желал лечь рядом с ней и навсегда исчезнуть, чем терпеть эту безумную боль, безжалостно режущую тупым ножом. Драко дрожащими пальцами прикоснулся к её губам, очерчивая их контур. Они были безжизненными, бледными, хотелось отвернуться, не смотреть, не запоминать каждую малейшую рану, забыв навсегда этот день. Последний поцелуй в холодные губы, которые он смочил солёными слезами. Драко больше не увидит тех горящих глаз, что смотрели на него, когда он читал ей интересную книгу; не почувствует тепло бархатной кожи, что так любил целовать, дразня её; не услышит заветного: «Я люблю тебя, заносчивый слизеринец», ― сказанного во время их мнительной драки подушками. Медовый запах, смешанный с ароматом старых фолиантов и корицей, останется лишь на его свитере, что Грейнджер любила надевать зимой, заваривая им вкусное какао. Он не почувствует уютных объятий со спины, когда выполняет домашнее задание в библиотеке. Её больше нет...***
Драко шёл за Нарциссой, наблюдая, как сменяют друг друга памятники на этом мрачном кладбище. Ближе к нужному месту знакомые имена встречались всё чаще и чаще, заставляя его вспоминать их безжизненные тела. Перед тем как подойди к нужному надгробию, он приподнял букет, ещё раз взглянув на белые пионы. Её могильный камень был чист всегда, пополняясь новыми цветами, однако, кроме Драко, никто не приносил эти. Нарцисса аккуратно положила руку на плечо сына, чуть сжимая его в поддержке. Пройдя вперёд, она оставила небольшой, но очень красивый букет в память о той, кто вытянул её сына из плена Пожирателей, кто смог подарить ему любовь и неизмеримую поддержку. Кивнув Малфою, она тактично удалилась, видимо, ища могилу сестры. Юноша медленно опустил белые пионы на могилу, рассматривая гравировку её имени. Прошло три года, но он никогда не пропускал этот день, принёсший ему столько боли и кошмаров, снившихся почти каждый раз. ― Привет, бельчонок. Я снова пришёл к тебе с белыми пионами, как ты и просила, ― присев на бетон, тихо сказал он. ― Я скучаю, ты даже не представляешь как. Время не лечит, родная, от него становится только хуже, ― проведя по надгробной плите, огорчённо добавил Драко. ― Мне не стало легче, потому что я не смог отпустить...