Мемуары сынульки Звездунова

      Сегодня у меня начался выходной, которого я так долго ждал. На днях я разговаривал по скайпу со своим старым другом и однокурсником, Петей Шмаковым. На этой неделе у него произошло радостное, как он сам утверждал, событие — развёлся со своей Олей. Да, с той самой Олей, которая училась с нами, с Чебурековой. А ведь когда-то, каких-то жалких 20 с лишним лет назад, он бегал за ней, признавался ей в любви, но сейчас не об этом…       Учились мы в Нудинском техникуме, с нами был ещё Аарон Свистиков. Интеллигент до мозга костей — блеснул умом на конкурсе английского языка. Как сейчас помню: мы боролись за бесплатное место в Принстонском универе. Чебурекова рассказывала стих про желание учиться в Америке, на русском языке правда. Я плохо знал английский, но всё же пару слов смог из себя выдавить. Шмаков вообще помогал господин Джордж Патрик, представитель этого университета. Но итог нас поразил: в Америку поедет не Свистиков, как ожидалось, а сын ректора. Сергей Александрович, падла, дал на лапу Патрику.       Кстати, о ректоре: со смехом вспоминаю, как он продавал свой старый мерин. Илья Валентинович, наш препод, хотел за неё 200 баксов. Я был вынужден достать ему эти деньги. Обманув своих друзей, я всё же собрал эти деньги. Сочинил им историю про любовь с Патрисией Каас. Петя, дурачок, поверил мне и даже просил ректора помочь мне с деньгами, но не важно. Всё же, Илья купил эту машину и поручил меня её продать. Я, придурок, продал машину ректору. Он не знал, что покупает свою же машину. Да и я не знал об этом. Даже соврал, что это была машина Патрисии Каас. Но у ректора был глаз намётан и узнал свою проданную машину по ключам.       Ещё вспоминаю о том, как мы праздновали совершеннолетие Оли. Мы ей решили подарить резиновую куклу, непонятно, зачем. На остальные деньги мы просто купили буханку хлеба и майонезом написали число «18». Сейчас это выглядит совершенно нелепо, но нам было прикольно, когда мы были студентами. По общежитию ходил Олин бывший хахаль, приехавший из её родной деревни. Приняв меня за нового её ухажёра, заехал мне в нос. Я тогда отделался лишь кровью из носа. Даже скорую вызывали, и смех, и грех… После того, как он отшлёпал меня фонендоскопом, я понял, что по пустякам его вызывать не стоило.       А как мы собирали деньги «на Африку», если быть точнее — собирал я, потом мне помогал Свистиков. А написал свою цель денежных сборов в кавычках, потому что никуда я отправлять деньги не собирался, деньги собирал с прохожих для себя. Старался, как мог, давил на жалость. Илья Валентинович мне помог с этим, но не деньгами. Дал визитку того еврея, которого я встретил у кафе, возле которого я уронил пирожок с повидлом. Его гнев так и натолкнул меня на эту аферу. Мы даже для студентов концерт делали. В конце, пришёл тот самый еврей, представитель какого-то фонда помощи для Африки. После этого, нас со Свистиковым отправили в обезьянник.       Свистиков хоть и умным был, но был большим любителем стучать. Стучал на меня, что я его, мол, избил. Но на самом деле я ему помогал прибивать полку, а молоток случайно упал на него. Чебурекова мне тогда все уши прожужжала про какую-то карму и магический жезл. Но я тогда не слушал её и сбрасывал с окна презервативы, наполненные водой. Одна из «бомбочек» упала на голову Илье Валентиновичу, но это уже совсем другая история…