Смотрите, Дик скорбит

Смотрите на Дика. Смотрите, Дик скорбит. Скорби, Дик, скорби. Дику хочется, чтобы похороны были больше похожи на свадьбу или выпускной. На события, когда все приносят мягких медвежат и воздушные шарики ярких цветов. На похоронах так не бывает. Конечно, присылают цветы и запеканки. Вот только цветы засыхают, а запеканки состоят из какой-то жалкой и странной смеси овощей. Половина Нептуна проклинает Касабланкасов при каждом вздохе. Тут, как понимает Дик, мнение общественности всё то же. Смотрите, Дик прикидывается рафинированным. Милый костюм, Дик. Дик не понимает, почему в церкви так пусто, а на улице не пройти. Когда они выбираются из лимузина, Логан толкает Дика к церкви, словно мать, защищающая ребёнка, а кричащей толпе предлагает засунуть транспаранты туда, где темно и воняет. Дик сосчитал двенадцать. Двенадцать людей пришли попрощаться. Он посчитал два раза, чтобы не ошибиться. Логан, Вероника, Мак, мать (с новой семьёй). Ещё всякие доброжелатели и зеваки. Настолько комично, что Дик больше не в силах сдержаться, он смеётся. Смеётся, хмыкает, фыркает, хихикает, ржёт, гогочет. Смеётся до тех пор, пока не становится плохо, больше не вздохнуть, и он теряет контроль над рвущейся наружу тошнотой, всё прямо на платье Веронике. Которое было белым, а стало почти зелёным. Смотрите, Дик бездельничает. Бездельничай, Дик, бездельничай. Почти всё время он проводит в бассейне. Лежит на надувном матрасе, часами напролет дрейфует кругами. Логан сидит на краю, мочит ноги. Он пришёл следить, не плавать. - Ты же не сделаешь какую-нибудь глупость, да? – он осторожно прикасается к воде. Солнце слишком сильное, потому Дик и не пытается открыть глаза. - Ещё не знаю, - отвечает он честно. Говорят, во всех его решениях есть толика унаследованной глупости. - Позвонишь, когда решишь? Дик пожимает плечами и бьёт рукой. Вода идёт рябью. Возможно, решит, но лишь когда закончатся запеканки. Дик переворачивается и думает о прошлом лете, о позапрошлом. Смотрите на Дика. Смотрите, Дик во сне. Смотрите, Дик ходит. Смотрите, Дик ходит во сне. Вначале он боялся даже закрыть глаза. Думал что спать, по-видимому, также плохо, как и не спать, но сны не приходят и становится даже хуже. Дик начинает просыпаться в необычных местах. В таких, как комната Бивера. Дику не нравится, но остановиться не выходит. Поэтому он запирает комнату брата, а ключ выбрасывает в бассейн. На следующее утро просыпается под кроватью Бивера, а дверь, снятая с петель, лежит в углу. Так тому и быть, решает он. Смотрите, Дик. Смотрите, Дик смеётся над Мак. Нет, дик, нет. Не надо смеяться над ней. Мак заходит через несколько дней. Дик не общался с женским полом с самых похорон, и если подумать, мылся тоже. - Привет, - говорит она. - Привет, - отвечает Дик. Она делает шаг вперёд, и они молча поднимаются по лестнице. Дик знает, зачем Мак пришла. Они заходят в комнату Бивера. Дверь всё также в углу. Если Мак и замечает, то ничего не говорит. Даже о смятых простынях или об отпечатке тела Дика на покрывале. И за это он её ненавидит. Мак садится на кровать и сразу же ударяется в слезы. Дик не знает, что в таких случаях делают, поэтому на цыпочках спускается вниз, находит полупустую бутылку пива, выпивает до дна и возвращается назад. Один шаг, второй шаг, трети шаг, четвёртый. Mак всё также плачет. Бивер всё также мёртв. И Дик внезапно понимает, нет у неё прав проливать слёзы, если не может он, поэтому не может сдержаться. - Наверное, снесу тут стены. Устрою тренажерный зал. Или швейный цех, - говорит он из дверного проёма. Секунду спустя проливается кровь. - Прости, - говорит она. – Зря я. Можно забрать свои вещи? Дик облизывает зубы. - Я на вкус, как металл, - замечает он. Мак уходит чуть позже, с коробкой полной барахла. Смотрите на Дика. Смотрите, Дика. Смотрите, Дик - строитель. - Разве не нужно укреплять? – каска Логана в точь-точь как у друга. Оттого Дик и улыбается. - Плевать, - пожимает плечами. Внизу Вероника стирает ему одежду. И решает молчать о запахе. Или о 32 пустых бутылках пива в мусорной корзине. Или о застаревшей рвоте возле двери террасы. А наверху Логан собирается сказать другу, что нужно взять паузу и подумать, но так и не решается, в основном из-за кувалды в руках Дика. Это лето полно недосказанности. Дику хочется процитировать что-нибудь едкое, но ничего не приходит в голову, поэтому он кричит: «Йо-хо-хо!» и бьёт. Прямо в стену. Крошки, крошки, пыль. В дыре виднеется отцовский кабинет. Дик снова заносит кувалду, но на этот раз та выскальзывает из рук и выпадает в открытое окно. Слышно, как бьётся о воду в бассейне. - Пора кончать, - объявляет он и открывает банку пива. Что за плодотворный день. Смотрите, Дик. Смотрите, Дик ударился в поэтику. Прах Бивера стоит на верхней полке шкафа. Дик чуть всё не рассыпает, когда пытается найти полировку для доски. Он не сёрфил с самого окончания школы и сейчас не собирался, но любовь ко всему блестящему трудно перебороть. Кроме того, есть чем заняться, кроме как дрейфовать в бассейне. Мысль о том, что тлен Бивера мог рассыпаться по всему ковру, не нравится Дику, нужно найти для брата место получше. Так банка из-под печенья в виде керамической коровы водружается на каминную полку. Она мычит всякий раз, стоит только открыть крышку. Смотрите, Дик. Смотрите, Дик судится. Сражайся, Дик, сражайся! Хозяева форда, на который упал Бивер, хотят пятьдесят тысяч долларов, чтобы заменить Капри 81-года. Дик готов спорить, они получат в два раза больше, когда продадут её на e-Bay как машину-убийцу-подростка-террориста-из-Нептуна. Вот как теперь прозвали Бивера газетчики. Адвокат его отца убеждает подать встречный иск. Дик решает договориться. Даёт им шестьдесят штук и забирает форд. Нанимает эвакуатор для того, чем обычно занимаются эвакуаторы, ставит машину на лужайку позади дома, рядом с бассейном. Иногда ложится на крышу, глядит на небо и ни о чём не думает. За прошедшие несколько месяцев он отлично научился прогонять из головы все мысли. Но на секунду приходит воспоминание. Из прошлого лета. И от этого в голове весело, в животе весело, в сердце весело. А потом всё проходит, и Дик всё также один, и Бивер всё также мёртв. Смотрите, Дик. Смотрите, Дик выпускает пар. В каждой комнате есть телевизоры. Всегда включённые, всегда на разных каналах. Комедии и драмы, мыльные оперы и ток-шоу. Однажды в гостевой начинается передача о жизни бобров. Дик находит бейсбольную биту и когда разделывается с ним, телевизор усваивает урок. Больше никаких передач «Планеты животных». Смотрите, Дик. Смотрите, как он резок с людьми. Таймаут, Дик. Логан приходит играть на икс-боксе. Приносит новые игры, а значит, добро пожаловать. Друзья долго молчат. К концу Halo 2 трупов у Логана больше, чем у его «противника». Так что ничего плохого в победном танце нет, решает он, хорошо, что хотя бы их соревнования снова текут в старом русле. Но Логан ошибается. О чём понимает сразу, как только Дик бросается на него и валит лицом на ковёр. И Логан позволяет, ведь у него низкая чувствительность к боли и непонятно, на что ещё способен друг. Кулак бьёт по носу. Течёт кровь. Дик кричит и рыдает. У Логана в ушах звенит и удаётся разобрать лишь «сукин-ты-сын» и «мог остановить его». Дик смотрит на свои трясущиеся кулаки и слезает с друга. Выходит на улицу, к безопасному бассейну, снова залезает на надувной матрац. Первый раз за долгое время. Логан идёт следом, садится на край. Становится хуже и лучше одновременно. Так что он опять наблюдает. Смотрите на Дика. Смотрите, как он полагается на доброту незнакомцев. Запеканки заканчиваются, Дик голодает. В кладовке лишь банка со свеклой и бутылка витаминов с Флинстоунами на ней. Дик ни разу не ел свёклу и не планировал в ближайшем будущем. Так что он насыпает полную ладонь витаминов, жуёт. На языке остаётся смесь фруктового ассорти. Вспоминается один из первых уроков биологии, что-то о витаминах и отравлении железом. Дик обдумывает все за и против такой гибели, перевесит ли она смерть от прыжка с высотки. Оба варианта кажутся не слишком приятными. Дик решает жить. Но для жизни требуется еда. Он находит нужный номер на телефоне и набирает. - Принеси еды, - рявкает он в трубку и тут же отключается. Думает секунду и снова набирает. - Это Дик, - добавляет он. Двадцать минут спустя Мак у передней двери, держит в руках пакет из Макдональдса. - Сейчас три часа утра, - сообщает она Дику. Тот пожимает плечами. Время не важно. В тишине Дик пожирает всё, что он принесла. Хочешь посмотреть на машину-убийцу? – спрашивает он, когда вся еда заканчивается. Смотрите, Дик переживает. Наконец-то, Дик, наконец-то. Они смотрят на небо в тишине. Между ними пространство размером с Бивера. - Давай трахаться? – ласково спрашивает Дик, повернув голову. Мак фыркает. - О, прости. Дава … займёмся любовью? Мак хмурится. - Давай целоваться? - Давай. Они кое-как преодолевают лужайку, спотыкаясь, заходят в дом и падают на диван. Мак отталкивает руку Дика от пуговицы на своих джинсах, а он вздрагивает, потому что кожа под её пупком словно лёд. Всё резко, стыло, непривычно, но Дику приятно как он понятия не имеет, что делает. Мак стонет, и он отстраняется. - Когда ты смотришь на меня, представляешь его? Мак молчит. Он замечает, как она отводит глаза и смотрит на банку из-под печенья, пристроившуюся на камине. - Это что? – указывает Мак на неё, но Дик чувствует, она уже догадывается. - Прах Бивера. Пощёчина резка и неожиданна. Он смутно понимает, Мак опять в слезах. - Ты положил брата в коробку из-под печенья? Она кричит, не останавливаясь, но Дик перестаёт слушать. Когда Мак уходит, громко хлопает дверь. Крышка с коробки из-под печенья падает и раздаётся: «Му-у-у». Смотрите, Дик. Смотрите, Дик сдвинулся с мёртвой точки Кровать больницы – второе из самых странных мест, где он просыпался. Врач приходит и уходит, спрашивает, почему Дик выпрыгнул из окна второго этажа, но он даже не пытается ответить, не зная как. Как объяснить, что дело не в смерти, а в чувствах брата? Как объяснить, что он хотел упасть в бассейн, а приземлился точно на машину-убийцу? Никак, поэтому он и молчит. Приходит Логан, Вероника ждёт в холле. Во вторник (от времени в больнице не скроешься) Дик просыпается, а Мак сидит на стуле для посетителей. Он смотрит. Она отводит глаза. Дик глубоко вздыхает: - Кажется, его пора похоронить. Мак поднимает голову, слегка улыбается. Криво, искренне, и у Дика впервые теплеет в душе с тех пор, как мальчик по имени Бивер спрыгнул с самого высокого здания в городе.