У королевы Испании нет ног
15 ноября 2022 г. в 23:52
“Чёрный пиар” – как много в этом звуке для сердца и души слилось, как много в них отозвалось.
Сей зверь появился давно, возможно, даже раньше своего собрата-близнеца – пиара белого. Хотя, кто теперь разберёт: курица или яйцо, зависть или самомнение.
Понятно одно – облить грязью ближнего человеку во все времена было в радость, особенно, ежели сам перед тем в чём-нибудь слегка заляпался. Коль виновен – обвиняй, ничего не признавай!
Оттого сплетни и клевета стали извечным спутниками Homo sapiens.
Достаётся в этом неверном поединке абсолютно всем, но тем, кто сильнее выпятился – особенно.
Зависть порождает ложь, та на слухах взращивается в легенду и становится известной всем расхожей истиной.
Один росчерк пера превращает Наполеона в одержимого собственной неполноценностью “маленького капрала” с кучей комплексов по поводу роста. Возомнившей о себе злобный заносчивый карлик – что может быть смешнее и нелепее.
И никто уже не вспомнит, что роста французский император был среднего – 5 футов 2 дюйма, то есть 168,7 сантиметра. Но это если считать правильно, во французских футах. А если в английских, то сантиметров будет уже 157. Разница почти в дюжину. Мелочь, а приятно.
Чувство острой неполноценности людей с малым ростом, требующее обязательной компенсации, теперь так и называется – комплексом Наполеона. А что – комплекс, рядом кодекс, и всё его.
Положа руку на сердце, не могу сказать, что восхищаюсь Бонапартом. Он и правда был одним из самых кровавых и безумных властителей в истории. Однако, сделал его таким вовсе не рост.
Карфагенскому полководцу Ганнибалу не повезло ещё больше. Волею римских борзописцев бедолаге и вовсе пришлось перейти на людоедство.
Пятнадцать лет этот неистовый воитель терзал Италию, и с каждым годом становился для её обитателей всё ненавистнее. Под конец его на полном серьёзе начали почитать за демона.
В чём только не обвиняли – жестокости, алчности, вероломстве, коварстве. Факты приводить затруднялись, разве что по жестокости находили в достатке, да и то вполне на уровне жестокостей римских. Не катило, как говорится.
А потому, лелея надежду уязвить ворога посильнее, римляне, недолго думая, признали Ганнибала каннибалом. Оттого мол и непобедимый такой, что не убьёт, не поест, а кушать хочется всегда.
Имя стало нарицательным.
Сказка оказалась прилипчивой, на тысячи лет пережив своих авторов и самого Ганнибала.
В какой-то момент, однако, время почти затёрло чёрное пятно на репутации драчливого военачальника древности. Люди стали потихоньку забывать о его гастрономических предпочтениях, сосредоточившись на делах более актуальных.
Но и тут карфагенянину не свезло, в дело вмешался Христофор Колумб.
Случилось так, что именно он подогрел интерес к заплесневелой теме.
Открыв Карибские острова на своём пути в Индию, гениальный генуэзский исследователь пришёл к неутешительному для себя выводу насчёт окупаемости экспедиции.
Даже самые тугоплавкие из сподвижников Христофора начали подозревать, что с восточными пряностями, ради которых всё затевалось, их прокатили.
Не мог не понимать этого и сам Колумб. Вот только в Испании его с нетерпением ждали спонсоры и кредиторы, среди которых числились представители церкви, инквизиторы и сама королева Изабелла Трастамара, та самая, что якобы всю жизнь не мылась.
В общем, откреститься от долгов не получилось бы в любом случае.
А, следовательно, приходилось держать морду лица кирпичом и вдохновлять соратников: “Пилите, Шура, пилите”.
Потому Колумб до конца жизни упорно отрицал наличие Нового Света – лучше прослыть глупцом, чем, погнавшись за славой, окончить дни в тюрьме.
Но, просто отрицать причастность к открытию континента было слишком напряжно – не один Колумб умел считать до пяти.
Требовалось отвлечь всех чем-нибудь эдаким.
Например – байками про людоедов.
Вкушали ли обитатели Карибских островов друг друга в тихом семейном кругу или нет, доподлинно неизвестно. Важно другое - людоеды не признавались по испанским законам полноценными людьми и потому могли становиться рабами, несмотря на официально отменённое рабство. Плюс новая тема для разговоров.
А звали людоедов не то карибами, не то канибами, что на языке туземцев означало “храбрый”.
Одно к другому сложилось быстро, и легенда о чудовищном полководце античности ожила вновь. Ганнибал окончательно вернулся к людоедству. Ганнибал-каннибал, ирония судьбы и чужого злословия.
Но настоящим вместилищем “чёрного пиара” была Испания.
“У королевы Испании нет ног!” – с гневом ответил королевский мажордом, отпихивая в сторону связку шёлковых чулок, преподнесённую мэром Лиона (или некими шевалье) в подарок Марианне Австрийской (а может и не Марианне совсем в другом городе).
Фраза тут же была принята на ура и на столетия стала насмешкой над чопорными испанскими придворными манерами, а также высокомерной гордостью испанских грандов. Символом бессмысленной напыщенности и низкопробного лицемерия, отрицания простейших естественных человеческих нужд, как “недостойных”. Мол, такие испанцы благовоспитанные, что даже не моются совсем и в кустики по нужде не ходят.
Тут надо сказать, что Испания, одно время бывшая ведущей державой Старого Света, сумела нажить себе серьёзных недоброжелателей в лице Франции, Голландии и, конечно же, Англии, в следствие чего стала удобным объектом для потуг чужого остроумия.
Стоит ли удивляться, что в Европе стало принято ужасаться испанской инквизиции, увековечивать жестокости конкистадоров против невинных индейцев, надсмехаться над доблестью испанских солдат и умом их правителей.
При этом озвученное частично было правдой.
Скажем, сведения о зверствах испанских завоевателей в Америке во многом были почерпнуты из трудов Лас-Касаса, испанского монаха-доминиканца.
Правда, при этом забывалось, что сам Лас-Касас, как и многие другие монахи, грудью стал между опьянённой кровью солдатнёй и покорёнными аборигенами, мелкопоместными дворянами-шевалье, только что взявшими чужую страну на шпагу, и бесправными туземцами.
Нужна немалая смелость, чтобы с одним крестом в руке прилюдно призывать воина, захватчика и убийцу к умиротворению, а вора и насильника – к воздержанию.
Королевская власть, надо отдать ей должное, всецело поддержала порыв церковников. Своекорыстно, разумеется. Испанским правителям, как и церкви, нужны были земли с покорным работящим населением, а не разорённая пустыня.
В результате, все индейцы, прошедшие крещение, становились, ни много ни мало, испанскими подданными со всеми вытекающими обязанностями и правами.
Понятно, что прав у испанских крестьян в насквозь феодальной стране самих по себе было мало, но каков факт?
Ни португальцы, ни англичане, ни французы индейцев со своими соплеменниками не ровняли. И сегодня в Бразилии, США, Канаде почти не встретишь человека с индейской кровью, тогда как в испаноговорящей Америке почти все жители – метисы-полукровки.
Конечно, разница между насильником и убийцей не делает святым, но всё же.
Однако, вернёмся к ногам королевы. С ними-то что не так?
Ну, в Испании 16-18 веков у придворных дам было принято полностью скрывать эту “пикантную” часть тела платьями, так что чулками в Мадриде никого удивить не получилось бы. Их просто не разглядели бы за натянутой на каркас дирижаблеподобной юбкой. Всё так.
Только слова мажордома несли и иной посыл.
Королева Испании не имеет ног, рук, глаз, рта, поскольку она не человек, а символ целой страны, и потому не может иметь житейских слабостей или привязанностей.
В таком контексте фраза уже не видится столь смешной. Скорее грустной. Под стать Дон Кихоту, рыцарю печального образа.
Не менее любопытна история с изабеллином и преобладанием жёлтой расцветки в одежде испанских принцев-инфантов.
И то и другое упорно приписывалось последствию религиозного рвения.
Вроде как Изабелла Трастамара – праматерь испанской нации, объединившая страну, дала обет, что не будет менять одежду, пока не изгонит мавров с Пиренеев (или, по другой, более скромной версии, не возьмёт Гранаду). В результате одежда королевы якобы обрела все оттенки желтизны. Белёсо-жёлтый грязноватый оттенок увековечил её собственное имя, а оттенок мочи (имитируемый золотом) стал цветом инфантов, перейдя по наследству принцессам и принцам.
Никаких подтверждений реальности данного обета в исторических хрониках найти невозможно, но именно на его основании принято считать, что королева не мылась всю жизнь (или мылась трижды – при крещении, перед свадьбой и в канун собственных похорон).
Между тем, именно во времена королевы Изабеллы в Испании под патронажем короны стали производить и продавать в соседние страны знаменитое и сейчас кастильское мыло.
На кастильское твердое мыло из оливкового масла был огромный спрос, в Кордове, например, оно стало одной из основных статей экспорта. Королевским указом даже был установлен максимум цены — 5 мараведи за фунт, чтобы избежать спекуляции. Для сравнения — мясо тогда стоило в районе 6 мараведи, а рыба в период подъема цен доходила до 9 мараведи за фунт.
Испанская королева заботилась о чистоте подданных, сделала мыло из предмета роскоши ширпотребом, но вошла в историю, как грязнуля и замарашка.
Хохот богини Клио порою слышится сквозь века.
Другое дело, что внучка Изабеллы – незнамо какая того же имени, по легенде (записанной со слов предателя-перебежчика), дала обет не менять бельё, пока её муж Альбрехт VII не возьмет осажденный им в 1601 году голландский город Остенде. Осада продлилась почти три года.
Однако, беда-беда. Помимо того, что достоверных свидетельств и у этого обета не так много, так ещё и цвет изабеллин впервые был введён в обиход за год до начала пресловутой осады и использовался при дворе другой Елизаветы (имя Елизавета, Элизабет, Изабелла – действительно одно, транскрипция чуть разная), английской.
Инвентарные описания подтверждают, что у английской королевы к тому времени уже было два киртла Изабеллиного цвета (длинные нижние платья) и «парадный туалет из атласа цвета Изабеллы… отделанный серебром».
Увы, экзотическая расцветка не произвела фурора при дворе. Шестидесятисемилетняя королева напрасно пыталась молодиться и покрывала своё обезображенное оспой лицо толстым слоем свинцовых белил, рядилась в странные грязево-бледные платья. В совокупности видок её был ещё тот. Недаром говорят, что красота, порой, воистину страшная сила.
Последнего фаворита королевы, графа Эсекса, к слову, казнили по обвинению в измене. Ага, всё в том же 1601 году.
В общем, показ мод знаменовался провалом, и от цвета стали открещиваться.
Стоит ли удивляться тому, какую версию событий узаконил Оксфордский словарь английского языка́? Разумеется ту, оснований для которой было меньше всего. Жена Цезаря должна быть вне подозрений.