Нечисть разгулялась или почему веселее в компании.

Она осталась жива, но так и не проснулась. Оффендер сумел почти сразу залечить физическую пробоину, но больше всего ей навредила не рана и не колдовство, которое маньяк, кстати, успел заблокировать, а та ненависть, с которой рука пробила ее тело. Она подействовала как яд, легко расползающийся по телу и отравляющий все, чего касался. И все же она не была мертва, а просто спала. Дня через два спокойного забытья у нее поднялась температура. Оффендер задремал прямо на кресле около кровати, где спала девушка, и проснулся посередь дня от грохота. Маньяк судорожно вздохнул и открыл глаза, тут же оглядывая комнату. Стул, стоявший недалеко от постели, был опрокинут, девушка лежала рядом, частично закутанная в одеяло. Оффендер сразу же подскочил к ней, осторожно беря ее на руки. Только сейчас он услышал, что она что-то бормочет, все ее тельце мелко дрожало, а пальцы судорожно сжимались и разжимались, при первой же возможности вцепившись в плащ маньяка. Безликий сердцем чуял, что ей совсем плохо, он почти машинально прижал ее к себе, нежно гладя по голове. Ему было очень жаль девчонку. Сплендор лишь горько вздохнул и сказал что-то вроде: «Не справедливо. Почему мы не можем ей помочь?», а Слендер нервно дернул плечами, пробормотав: «Не можем, значит, не можем. Сама справится», ушел куда-то и до самого рассвета его никто не видел. Трендер чем мог помогал ребятам, пытался их подбодрить, с удовольствием готовил чай или печенья для Оффендера и Слендера и часто болтал со Сплендором, чтобы тот совсем не раскисал. Сам модник тоже расстраивался из-за всей этой истории, но старался не подавать виду, понимая, что плохого настроения и без него хватает. После нескольких дней мучения она пошла на поправку, ее сон стал тихим и спокойным, за исключением того, что девушка часто хмурилась. Все шло спокойно и довольно безрадостно, безликие успели соскучиться по ней, только Слендер, казалось, был абсолютно равнодушен к ее присутствию или отсутствию. Правда, скоро Сплендор убедился в том, что это не так и что старший переживает вместе со всеми, а может быть и больше них, просто не показывает этих эмоций. Один раз младший не мог уснуть, хотя был почти полдень. Он тихонько поворочался в своей постели, но вскоре ему надоело, он встал и, жмурясь от яркого света, пошел проведать девушку. Он неслышно подошел к двери, приоткрыл ее и тут же застыл на месте от неожиданности. На кровати сидел Слендер и аккуратно гладил спящего ребенка по голове, ласково перебирая пряди коротко остриженных волос. Он что-то шептал ей, а потом и вовсе посадил к себе на колени, заботливо завернув в одеяло. Создавалось впечатление, что он рассказывает своей дочери сказку на день, пусть «дочка» уже давно спала. Сплендор так же тихо отошел от двери и отправился к себе в спальню, рухнул на кровать и тут же уснул со счастливой улыбкой на губах. Но всякая болезнь проходит, только для некоторых это кончается со смертью, а некоторые выздоравливают. Девушка повезло: она постепенно приходила в себя. Первый, кого она увидела, оказался Трендер, мирно читающий книжку неподалеку от нее. Она поморгала, чтобы снять мутную пелену с глаз и медленно поползла вперед, пытаясь рукой достать до безликого. Трендер вовремя обнаружил ее маневр и не дал упасть с кровати. - Сора! – счастливо улыбнулся он, заключая ее в свои объятия. – Ты проснулась! Как я рад! – он даже вскочил и закружился с ней по комнате. Девушка выглядела еще сонной и пока ничего не говорила, просто положив голову моднику на плечо. - Проснулась, кажется, - тихо прошептала она, закрыв глаза. – Трендер, я очень рада тебя видеть, - она улыбнулась. - И я рад, - повторил модник, останавливаясь. – Ты как? Хочешь увидеть наших? – он очень волновался за ее самочувствие, но кроме того он волновался и за своих родных. - Хочу, - кивнула она, отстранившись чуть-чуть от безликого, чтобы посмотреть на него. – Я всех хочу увидеть. Очень, - добавила она, улыбаясь. Девушка предпочла путешествовать на руках Трендера, а он сам против не был. Ближайшими оказались комнаты Оффендера, господа путешественники нашли хозяина спящим на своем любимом диване, а не на кровати, как положено. Маньяк спал на спине не раздевшись и даже не воспользовавшись услугами подушки и одеяла, голова покоилась на одном подлокотнике, а ноги на противоположном, так как целиком он просто не помещался. Одна рука была свешена на пол, а тыльная сторона другой покоилась на лбу безликого. Девушка попросила Трендера спустить ее на пол, чтобы она сама разбудила Оффендера. - Офф, просыпайся! – тихо позвала она, садясь на краешек дивана, а голову устроив на груди маньяка. – Раз я проснулась, то и ты должен встать, - она улыбнулась, нежно погладив насильника по щеке. Тот что-то заворчал и попытался повернуться на другой бок, но девушка ему не дала это сделать. Тогда он постепенно начал просыпаться, немного хмурясь. Оффендер пришел в себя окончательно, когда встретился взглядом с лазурными глазами девушки. - Проснулась, - прохрипел он, не сводя с нее взгляда. Кажется, он на верил в реальность происходящего. – Неужели… - Проснулась, - улыбнулась девушка, доказывая, что все происходит наяву. - И не боится… - его голос дрогнул и он неожиданно сильно обнял ее, так тесно прижимая к себе, что ей даже стало трудно дышать. Он еще крепче стиснул объятия, резко садясь на своем любимом диванчике в мелкую вертикальную полоску. В порыве чувств он потерся щекой о ее макушку, останавливаясь в таком положении, что она утыкалась носом ему в шею, а он неразборчиво что-то шептал ее загривку. Он был настолько рад, что готов был сейчас захлебнуться. Девушка почувствовала, что он начал мелко подрагивать и ласково погладила его по спине. - Офф, ну ты чего? – тихо начала она, пытаясь хоть на миллиметр оторваться от него, ведь если эти «обнимашки» продолжатся, то она задохнется. – Ну, перестань, Оффендер, - и все же она была ужасно рада ему. – Ты чего дрожишь? – она сама обняла его, отчего дрожь усилилась. - Я рад, - только и сумел просипеть маньяк. – Я счастлив, - он вцепился в нее, как утопающий цепляется за спасательный круг. – Ты же не боишься меня? Не боишься… и ты все помнишь? – с надеждой спросил он, отрываясь от нее и заглядывая умоляющим взором ей в глаза. - Я все помню, - улыбнулась она, взяв его лицо в свои ладони. – И не боюсь тебя, - она легонько поцеловала его в обе щеки поочередно. – И ты для меня самый лучший друг, - он скривился, будто бы сейчас на языке у него лежала какая-то горькая таблетка. Маньяк сглотнул, как будто собирался заплакать, он опустил лицо и уткнулся лбом в плечо девушки, его плечи несколько раз дернулись. - Оффендер, - ласково произнесла она, гладя его по плечам. – Не надо так, ладно? Я плохо помню события последних недель, только общее настроение… я тебя тогда сильно расстраивала, но сейчас… не надо, ладно? – ее голос дрогнул и по худым щечкам скатилось несколько резвых слезинок. - Не буду, - прохрипел он, снова глядя на девушку. Его щеки были абсолютно сухими, а улыбка была пусть и кривой, но зато искренней. – Только не плачь. - Не могу, - всхлипнула девушка, размазывая кулачками по щекам все время прибывающие слезы, правда, при этом она улыбалась. – Я рада, Офф! Я счастлива! – и она разрыдалась, периодически весело заливаясь смехом. Оффендер снова обнял ее и отпустил лишь тогда, когда она немного успокоилась. Трендер со снисходительностью старшего наблюдал за этой сценой. Если честно, то он еще никогда не видела маньяка в таком состоянии. Безликий насильник всегда держал дистанцию и был несколько грубым и хамоватым, но сейчас дал себе волю… или не смог сдержаться, кто его знает. Сплендор оказался следующим, кто встретил их, причем младший сам вышел им навстречу. Маньяк, как и ожидалось, отвоевал почетное право таскать девушку у Трендера, которого она сама, чтобы модник не обижался, во время переходов держала за руку, хотя это было нес лишком удобно делать, сидя на плече насильника. Сплендор тоже обрадовался несказанно, но при этом доверительным шепотом сообщил девушке, что он всегда знал, что она поправится и беспокоиться почти не о чем. Но младший все же не отказал себе в удовольствии покружиться с ней по коридору и подержать ее на руках, как будто бы не замечая испепеляющих взглядов маньяка. Еще пообнимавшись, они пошли искать Слендера, который в итоге так и не нашелся, хотя они старались. Только под утро, когда девушка осталась одна в своей комнате, убийца появился на пороге ее спальни. - Я знал, что ты проснешься, - спокойным голосом начал он, подходя к ней. – Но иногда был настолько в этом неуверен! – он чуть-чуть постоял, внимательно ее изучая и вдруг как будто махнул рукой на все стереотипы. – Я рад, что ты жива, - сказал он, прижимая ее к себе. Безликому убийце не положено проявлять нежные чувства, но этим утром он позволил себе поступить так, как захотелось первым порывом. Он обнимал ее крепко, но в то же время нежно, боясь сломать. Он улыбался ей, гладил ее по голове и уложил спать, когда она стала зевать. За это девушка попросила его остаться с ней. «Не уходи, без тебя страшно» - прошептала она, засыпая, и он остался, позволив ей спать у себя на груди. Очень долго он наблюдал за ее сном, за тем, как она тихонько посапывает и как по-детски мило улыбается. А потом он и сам заснул, обернувшись вокруг нее настоящим кольцом. Они оба лежали в позе эмбриона, но она целиком поместилась в его пространство, упираясь макушкой ему в грудь, а коленями в живот. Сплендор очень умилился, когда застал эту идиллическую картину на закате. Он поулыбался и не решился их будить, оставив все как есть. Младший только поправил одеяло на плечах своего брата и немножко потрепал прическу девушки, а потом пошел по своим делам, то есть кормить и развлекать проснувшихся. Они вышли к завтраку только ближе к полуночи, когда даже Оффендер проснулся и начал скучать. В дом вернулось веселое и беззаботное настроение, это чувствовалось, особенно если сравнивать с прошедшими днями. Редкие утра обходились без посиделок со всякими вкусняшками, которые приготовили господа начинающие повара под предводительством Сплендора. Декабрь подходил к концу, так что праздники были не за горами. А раз так, то им всем предстояло еще много самой разной и интересной работы, кто-кто, а девушка им скучать не даст.