И прежде чем ты толкнёшь меня в портал, убедись, что помнишь мою улыбку

"Давай! Сделай это! Я ждал этого так долго!" Руки сжимаются в кулаки, и зубы скрипят прямо во рту. Грудь вздымается и ели успевает опускаться чтобы выдохнуть, не задохнуться в собственных эмоциях. Когда происходит взмах, нога резко вдавливается в его живот. На его белоснежную майку, прижимая ногу прямо в слабую точку, оставляя на нём грязный след ботинка. И через буквально одно мгновение виден этот след на майке, его растрёпаные от проишествия волосы, зажмуренные от страха и злости глаза, на которых проступают слёзы, когда он пытается размахивать руками и сопротивляться порталу, который тянет его внутрь и растворяет в пространстве. Красно-жёлтый свет портала угасает, больше не щипая глаза. И вот, грудь державшая в себе столько острых шипов должна опуститься в спокойствии, чтобы раствориться в улыбке. Чтобы руки разжались, чтобы сердце вновь билось спокойно, никаких переживаний, никакого стыда. Все эти чувства-они ведь были ненавистью. За то, что произошло. Все его проступки, манипуляции, ужасное поведение, которое ничем не может быть оправдано. Это всё. Оно просто исчезает в один момент? Не получается. В попытках выдохнуть, все внутренности дают лишь болезненное ощущение. Ужасное колющее чувство, которое не даёт выдохнуть спокойно. Ноги подкашиваются и рука тянется к груди. Пальцами, а потом и кулаком надавливая на область и пытаясь собраться. Всё кружится, перед глазами только место, где он только что потерял способность дышать. Он потерял его, он сам сделал это. Расправа должна была наказать его, дав другому чувство радости. Чтобы справедливость победила. Так почему же "справедливость" ощущается так ужасно? "Я бы предпочел заключить союз с Мистером Острым вон там!" Его лицо просто.. процветает улыбкой, и я не могу не чувствовать этого. Его взгляда. Не только взгляд, но и его палец, так же показывающий в мою сторону. Возможно, другие могли бы сочти это странным, но, похоже, им было всё равно. Руки на моих боках опускаются к карманам, что прекрасно выдало смущение. Именно тогда мою грудь перехватило этим, лёгкой болью, которая казалась самым обычным волнением. И тогда дышать было вправду легче. "Да-да, просто возьми это," Я фыркаю, протягивая ему чертов протеин, который мне пришлось переделать раз 10. Он приподнимается с шезлонга, протягивая руку и неряшливо беря из моей руки стакан, трепетно пытаясь оторвать мои пальцы от него и забрать свой коктейл. Неловкое и глупое прикосновение, но мы оба молчим, лишь тихо возимся, когда тот наконец выхватывает стакан, и вновь бросает на меня этот улыбчивый взгляд. Это заставляет меня повторить всё, что я тогда сделал. Руки тянутся к карманам, глаза готовы смотреть куда угодно, лишь бы не на его глупую ухмылку. И я даже не помню когда я видел его улыбку в последний раз. Возгласы и ликования вокруг меня превращаются в шум. Они рады, они чертовски рады что я сделал это, они считают меня сильным, они считают меня качком. "Я думаю что ты всё-таки не похож не придурка," Я пожимаю плечами, растягиваясь на траве и запрокидывая ногу на ногу, подкладывая руки под голову, немного наклоняя её, чтобы видеть его взгляд, сосредоточеный на небе. "А я думаю что ты не похож на качка,"–спокойно отвечаю я, прикрывая глаза, но в миг открывая их, не смея упустить его реакции, той же самой фирменой улыбки, которая появляется на его лице, когда он тоже поворачивает свою голову ко мне. На этот раз она кажется немного другой. Щёки снова полыхают, но в темноте это будет разглядеть не так просто, как его глаза, которые блестают золотом, при любом, даже самом тусклом свете. Его теплый и неимоверно любящий взгляд, который никто тогда не смог разглядеть. Даже я.