Пистолс и разные истории

Утро. Уже второй день Сид просыпается не на грязном матрасе в окружении пустых бутылок из под пива, шприцов и с Ненси под боком, а в больничной койке. Он, по неосторожности словил передоз и загремел сюда. Голова не раскалывается от похмелья и отходников, как это обычно бывает, а сознание болезненно трезво. В голове навязчиво звучат слова доктора о том, что если Сид не завяжет с героином, то проживет максимум шесть месяцев. Это мысль убивает его изнутри. Юноша прекрастно понимает, что даже если попытается, все равно ничего не выйдет, он сам погубит себя, и умрет, не доживя и до двадцати пяти. Осмотревшись Сид видит зеркало и решает посмотреть на себя. Когда он вообще в последний раз смотрел на себя в зеркало? Трудно вспомнить, вечный героиновый марафон сказывается не только на его теле, но и на сознании. Еле стоя на ногах и пошатываясь он подошел к нему. В отражении он увидел жалкого, никому не нужного торчка, тощего, как скелет, и бледного как смерть, на руках которого красовались следы от шприцов, а под глазами были огромные синяки. Когда же все пошло не так? Как же так получилось, что все сбережения, накопленные с таким трудом ушли на героин? Как он, знаменитый Сид Вишес которого обожала вся английская молодежь вдруг стал просто жалким наркоманом без цели в жизни? Как же так получилось, что никому нет дела до него, он рассорился со всеми своими друзьями, отгородился ото всех? Он сам в этом виноват. Вот только как найти в себе силы, чтобы продолжать веселиться и радоваться жизни? Его пустые глаза, давно лишившиеся своего огонька, наполняются слезами, и он падает на колени закрывая лицо руками. Белые стены палаты так и давят на него своей светлостью. За окном пасмурно и идет сильный снег, очевидно, что никто к нему не приедет, да и кому он нужен. Так не хватает Ненси, ее алых губ, мягких белых кудрей и пустых глаз, цвет которых было труно понять, ведь из-за героина ее зрачки расширялись настолько, что радужки не было видно, только их темная бездна. Горячие слезы так и жгут белые, как мел щеки молодого наркомана. Так больно быть трезвым! Так больно осозновать свое одиночество… Лежа на холодном полу в позе эмбриона, но уже не содрагаясь от плача Сид вспоминает бывшего друга, рыжего, как гнилое яблоко Джонни Роттена, который, хоть и доставал Сида своими нотациями и нравоучениями, но всегда был готов помочь и поддержать. Сид немного улыбается, но его мысли о бывшем друге резко меняется на прямо противоположенное. Нет! Ненавижу! Пусть этот идиот, не считающийся ни с чьим мнением, катится к чертовой матери! Мне вообще наплевать! Думал Сид, он хотел что-то сломать, пнуть или с кем-то подраться, но сил хватало только на то, чтобы еле-еле поднятся на ноги. Худое и слабое тело юноши, словно труп упало на больничную койку и та противно заскрипела. Сид дотянулся до стула рядом и достал из своей потрепанной косухи мятую пачку сигарет. Он безжизненно пялился в потолок своими стеклянными глазами и сознательно еще сильнее сокращал свою, и без того короткую жизнь. Все равно помру рано, так зачем себя ограничивать? Секс, наркотики, рок-н-ролл как говорится! Думал Сид, отравляя свое тело и свое сознание едким сигаретным дымом. Он закрыл глаза, думая о том как завтра прогуляется по Нью Йорку, полетит в родной Лондон и наконец раздобудет себе дозу героина, без которой не может жить, лет так с пятнадцати. Может его возьмут в какую-нибудь группу и он повторит ту скандальную и громкую славу, в лучах которой он купался во времена sex pistols. Группа распалась совсем недавно, даже порезы сделанные на одном из последних концертов все еще болят. Ладно, какая разница, что будет дальше, решил Сид, и опустил веки.