Handle with care!

Земля на Луне странная. Не то чтобы в брейндансе они щупали ее или сейчас щупают, — они же в скафандрах — но это другое. Здесь все иное, не как в Найт-Сити. «Логично», — думает Люси и улыбается своей железобетонной логике. Так чисто и не запачкано разлетающимися остатками сотен безымянных наемников. Интересно, помнит ли Дэвид, как и она сама, каково это — не видеть всепоглощающий неон улиц и не чувствовать запах чьей-то крови вперемешку с мочой? Люси медленно, как может, поворачивает голову. Он стоит рядом, и она, как вчера, помнит его лучезарную, детскую улыбку, полную до краев восхищением пред совершенно непорочными видами Луны. Дэвид поворачивается к ней. Светофильтр его шлема показывает ее саму — отражение в отражении, такой же человек в нелепом белом костюме и с огромным округлым стеклом вместо лица. Казалось бы, что такого, но у Люси на глазах слезы наворачиваются. Ей даже не нужно видеть лица Дэвида, достаточно просто его самого, живого и невредимого. Она сжимает синтетическую ткань перчаток Дэвида крепко-накрепко, словно он с секунды на секунду бесследно испарится. В голове не сходится — они тут. Она стоит на том месте, о котором могла только грезить. Идеально ровный лик Луны, висевший в беззвездном небе мегаполиса, превратился в реальность. Люси добежала до нее. Добежала не одна. Дэвид здесь. Он сдержал свое обещание не умирать. И хоть Дэвид рьяно хотел продолжить дело Мейна, снова пойти на улицы, внедрить в себя так много имплантов, что органики в нем почти не оставалось бы, она смогла его отговорить. Коктейль в «Посмертии» в качестве эпитафии или мечта? Киберпанки или Луна? Выбор пал на второй вариант. Пускай Люси и придется раз за разом бороться за секретность Дэвида против нетраннеров, которые будут пытаться восстановить данные Танаки, она готова встретить любую опасность. Все что угодно, только бы побольше продлить этот момент. Только бы Дэвид был рядом. Это то, чего она хотела. Это ее мечта. Дэвид чувствовал, как сильно держит его руку Люси. И он не мог не понять ее. Более того, он испытывал те же самые эмоции. Скупая мужская слеза готова была оброниться… ладно, нет, он готов был рыдать как последняя тварь. Хорошо, что его неописуемая радость заглушала абсолютно все слезы. Жаль одно: Люси не видит его улыбки, хотя и стоит рядом с ним. Сжимать ее руку под слоем перчаток, смотреть на отражение Земли в ее шлеме. И наоборот — смотреть на отражение себя же самого, когда она к нему поворачивается. Немного, совсем чуточку, вот прям капелюшку, но он все же хотел чувствовать нежную кожу ее ладони, стоя под звездами. С другой стороны, а не все равно ли? Они здесь, на посеребренном пылью спутнике Земли, смотрят на желто-синий, в облаках, кусок парящей во тьме земли и техники. Луна словно была его первым поцелуем, спутником не Земли, а его любви к Люси. Молчаливо сопровождая его на протяжении всего пути, незримо наблюдая за ними, она взирала на них с небес и будто стала спусковым крючком, чтобы они выразили свои чувства друг другу. Она помогла им слиться, и сейчас он стоит на Луне — на Луне, что озаряла Дэвида в один из самых лучших моментов его жизни. Место без гравитации, без полноценной атмосферы затмевало все самое темное, что с ним случилось. Дорио и Мейн… его все еще преследовало чувство, будто он их предал, отправившись на Луну. Иногда, когда Дэвид закрывал глаза, он видел улыбку Мейна в тот момент, как его могучее тело рассеивалось, разлеталось на части, словно кукольное. Взрыв до омерзения медленно накрывал Дэвида, мешая крику вырваться. В том аду единственное, что он мог услышать, было: «Продолжай бежать» Интересно, что именно Мейн имел в виду? В какую сторону бежать? А может, и не так важно куда. Может быть, важно просто движение без остановки, так, чтобы не умереть от шальной пули, любезно предоставленной прихотью капризной судьбы. В подобные моменты действительно хотелось жить. Ценность жизни приобретала совершенно иную, неисчислимую цену, и тем больше этому способствовала Люси. Она изящно подпрыгнула, унося Дэвида ввысь. Сначала он подумал, что Люси просто решила немного отвлечь его от размышлений, но чуть погодя увидел, как ее вторая рука указывает вперед. Тот самый кратер, на котором они сидели в брейндансе. Дэвид почти услышал ее счастливое: «Идем!», и уголки губ сами собой приподнялись. Да, оно того стоило. Все, через что он прошел и через что ему еще предстоит пройти. Ради Люси и ради ее жизни он готов на все. Ведь она подарила ему мечту. Она сама как Луна. Забавно — Луна, подарившая ему Луну. Это то, чего он хотел. Это его мечта. Люси ловко вела его к краю кратера. Дэвид только диву давался, а затем вспоминал, что она не раз погружалась в тот брейнданс. Хотя скафандр и непривычность к тому факту, что она находится в реальности, временами давали о себе знать: пару раз Люси неловко перевернулась в пространстве, отчего Дэвид тут же бросался к ней и сам точно так же наворачивал в процессе несколько кругов через голову. Люси звонко смеялась, а Дэвид тем временем в шлеме зеленел и молился на то, чтобы его сытный обед не вышел наружу. С другой стороны, он знал, что у Люси его вид звезды с растопыренными руками и ногами вызывал улыбку, и от этого сразу становилось теплее на душе и тошнота куда-то пропадала. Они уселись на краю спустя долгих десять минут. Люси не могла не отметить, что даже время здесь по-другому ощущалось. Все такое одинаковое, но вместе с тем и совершенно разное. Настоящая Луна не сравнится ни с чем. И Люси никогда не могла бы подумать, что то, что она разделяет этот момент, свою Луну, с любимым человеком, только сильнее скрасит ее полет сюда. Нет, даже не так: полет в одиночестве не вызвал бы тех чувств, что буйствуют в ней сейчас, как сталкивающиеся и расходящиеся кубики льда в ванне. Она кладет голову на его плечо. Романтики мало в скафандрах — кажется со стороны, однако для них это сущий пустяк. Важнее то, что они есть друг у друга, а все остальные неудобства как-то незаметно отпадают, словно на них нет никакой одежды и баллонов с кислородом. Словно они нагие сидят на фоне непомерно большого диска Земли, не обращая внимания ни на что вокруг. Это то, чего они хотели. Это их мечта. Взгляд Люси случайно цепляется за руки Дэвида. Точнее, за то, что он держит так, будто это была его единственная опора в невесомости. Мама была в его руках. Капсулу с прахом Дэвид взял с собой. «Что ты собираешься с ней делать?» — спросила перед отъездом Люси, упаковывая вещи. Дэвид молча вколол себе тогда лекарство и грустно посмотрел на нее. Наверное, теперь настала пора показать ей. Дэвид не знал, как сказать Люси, да и если бы мог сказать что-нибудь сейчас, все равно был бы не в состоянии выдавить из себя хоть слово. Он повернул капсулу лицевой стороной к себе. Останки мамы со строчками имени и фамилии смотрели на него, выплюнутые когда-то давно бездушным автоматом. «Обращайтесь с осторожностью!» — гласила надпись. Он действительно был бережен с ней: хотя бы после смерти мама должна достойно отдохнуть. Но теперь Дэвиду казалось, что эти слова говорит ему не капсула, а сама Глория. Дэвид аккуратно открутил крышку, освобождая прах из плена. Люси вздрогнула и подняла на него озадаченные глаза. Он не видел их, но чувствовал. И он объяснит. Потом, как только вернутся на станцию. Песчинки, некогда составлявшие его маму, поднимались над Луной. Та, кто была самым дорогим ему человеком, отправилась в вечное путешествие по тому, что стало его мечтой. «Это лучше вершины башни Арасаки, ма» Луна станет для мамы прекрасным последним пристанищем, Дэвид уверен в этом. Он продолжит бежать дальше, даже если для этого придется оставить тяготившее его прошлое. «Обращайся с осторожностью», — говорила ему мама с капсулы, где так долго содержалась. «Продолжай бежать», — было последнее напутствие Мейна. Дэвид будет, обязательно будет. Трактуя все по-своему, он пришел к выводу, что ни за что не позволит жизни пуститься на самотек. Дэвид будет аккуратен и со своей жизнью, и с жизнью Люси, чтобы она никогда больше не переживала за него.