Зимующая ласточка

Если однажды ты не захочешь никого слышать, позвони мне - я обещаю молчать.

      Учебный день тянулся неимоверно долго. Девушка уже не могла привести в сравнение, сколько дней по ощущению прошло. И вроде события периодично сменялись новыми, но это никак не спасало от размеренной тоски. Учителя в один голос кричали о предстоящих тестах, которые успели уже присниться каждому ученику. Их озабоченность данным вопросом так давила, что каждый сидел как на иголках.       Хенко не отличалась блестящим умом, ну и не была последней дурехой. Училась стабильно средне, но и у нее были свои камни преткновения. Из года в год ее одолевала тревога, когда приходилось садиться за физику. Одно лишь это слово могло перемешать все ее внутренности. Сколько не упиралась, а подружиться с этим предметом, ей не удавалось. Один лишь взгляд на задачу или формулу заставлял голову раскалываться. Уж очень она ей не нравилась.       Но у Цу были и сильные стороны. Ее способности в языках стоили восхищения. В школе не редко хвалили ее знание английского. Пока все остальные охали, пытаясь не сломать язык от непривычных звуков, она успешно справлялась. Секрет был в Оба-чан. По рождению та англичанка, поэтому знание этого языка было ею впитано вместе с молоком матери. Еще с раннего детства она частенько читала своей внучке сказки на английском, надеясь пробудить в девочке интерес. Так и случилось, что к десяти годам ребенок очень хорошо изъяснялся, почти не пропуская японский акцент. Хенко всегда была на коне, когда речь заходила о языках.       Если думать о ситуации ее незатейливого друга, то у того все было немного сложнее… Кенма не был глупым или не сообразительным, просто ему не хватало мотивации и усидчивости. Даже на уроках он пребывал в каких-то далёких краях, совсем забывая про учителя. У него точно бы возникли трудности с экзаменами, если бы не его друг Куроо. Парень говорил, что тот частенько примерял на себе образ репетитора, чтобы понаставлять Козуме. Ну собственно это было выгодно обоим.       Было бы славно, если бы проблемы на этом закончились, но не стоило забывать про кружки. В волейбольном клубе сейчас была оживленная атмосфера. Приходилось работать на износ, чтобы показать себя с хорошей стороны на матчах. Бедные ребята трудились до седьмого пота. Ну и у Цубамэ все было не так просто.       Сегодня ее отчитали по полной в кружке по рисованию. Преподаватель рвал и метал, в прямом смысле. В нее один раз даже чуть не прилетел белый мел для доски, который направился к ней с легкой руки учителя. Но Цу воспринимала это спокойно, так как их сенсей частенько устраивал такие концерты. Нужно будет просто принести два рисунка за раз. Только он все равно будет дуться…       Девушка только хотела ступить за порог школы, как телефон в кармане завибрировал. Это была бабуля. — Оба-чан? — неуверенно спросила Хенко. Если ей звонит бабушка, которая терпеть не может телефоны, тогда что-то случилось. — Цу, ты идешь уже домой?! — она сказала это так громко,что уши можно было выбрасывать. Ну женщина всегда так делала. — Чуть тише, не кричи так, — спокойно призывала ее девушка, — Да, я уже выхожу со школы.       На той стороне послышались звуки посуды и чего-то упавшего. Бабушка явно начала суетится. К чему бы это? — Я уже тесто замесила, так что я скоро закончу, — будто для себя бормотал женщина, — Торопитесь, чтобы горячее поесть.       Девушка зависла, пытаясь понять хоть что-то из слов бабушки. Та твердила какие-то странные и непонятные вещи, которые Хенко слегка настораживали. В трубку были слышны причитания Оба-чан, которые всегда сопровождались ее готовкой, да и стук посуды, которую она разбирала. Спустя какое-то время, Цу спросила. — Оба-чан, я не понимаю… — честно ответила внучка, — К нам кто-то прийти должен? — Вроде, я тут старая, а не ты, — по доброму возмущалась бабуля, — Ты же сама вчера говорила, что к тебе гость должен прийти.       На этих словах ее будто полоснул в воде. Девушка сразу вспомнила разговор с Кенмой, когда пообещала привести его к себе в дом. Слова те были совершенно осознанными и не импульсивными. В этот же вечер Хенко сообщила эту новость своей бабушке, чтобы она была готова в скором времени принять гостя. Страшно становилась, что сама девушка забыла про назначенную дату. Она не была морально готова к этой встрече. А может это была ее очередная попытка сбежать. Цу хотела вскрикнуть, чтобы предупредить бабушку, но та заговорила раньше. — Цу, мне пирог нужно лепить, не могу говорить, — телефон кряхтел от уха, к которому он был приложен, — Не задерживайтесь! — Оба-чан!       Ее возглас был слышен лишь на крыльце школы. С той стороны уже в попыхах положили трубку, боясь, не слепить красивый бортик из теста. Хенко схватилась за голову, проклиная собственную глупость. Не хотелось ударить в грязь лицом, когда совсем не готова к этому. В голове уже строились планы, как перенести эту встречу на столетия вперёд. Какая-то жуткая тревога поселилась в ее сердце.       Цубамэ начала снова набирать номер бабушки, чтобы успеть сообщить такую важную новость. Пока не поздно, нужно действовать. Но ее остановил знакомый голос, чтобы нажать финальную кнопку. — Ты чего тут стоишь?       Она подняла глаза, натыкаясь на бледного Козуме. Было ощущение, что по нему танк проехался, чтобы окончательно отправить его на тот свет. Под глазами появились мешки, словно он не спал неделю. А на лице проступили скулы, похожие на предсмертные муки. — Козуме?.. — она не знала, как реагировать на его вид, — Что с тобой? — Тренировка…       По его многострадальному тону было ясно, что сегодня его загоняли по полной. Хоть Цу и знала, что сейчас они занимаются с удвоенной силой, но это было перебором. Если все ребята в таком состоянии, то можно подумать, что на кладбище оказались. Хенко самой чуть не стало дурно. — Есть охота… — бормотал себе под нос парень.       Наверное, так велела сама судьба. Едва живой Кенма и инициатива Оба-чан играли свои роли в их жизни. Чтобы случилось, если бы все так не совпало. Очередной шаг назад? Простаивание на месте? А может вообще разлука? Никому это не известно. Ни им, ни провидицам, ни Богу.       Цубамэ хотела хоть раз проявить свое радушие, чтобы отблагодарить парня за его доброту. Впервые в нее кто-то так верил, что ей хотелось кричать от счастья. В ее силах хоть попытаться сделать тоже самое. Не осилит это, то точно все потеряет. — Пойдешь ко мне? — слегка неуверенно спросила она.       Парень моментально изменился в лице, будто только сейчас не планировал себе похороны. — Моя бабушка стряпает сейчас, так что ты и покушать сможешь… — звучало так, будто она его уговаривает. Ощущение, словно я его на свидание зову, от этой мысли хотелось покраснеть. — Ну я же уже согласился, — голос его звучал живее, — Пошли скорее.       Ну бодрым был не только голос, но и он сам стал выглядеть лучше. Даже какое-то подобие румянца выступило на щеках. Кенма поддался каким-то своим чувствам, потому схватил Хенко за руку. Та лишь опешила, невольно подчиняясь темпу друга. Он повел ее по знакомому маршруту, который они преодолевали каждый день. От чего-то все сегодня было другое. Даже утром это место было громче, наполняясь щебетанием птиц. Сейчас же Цу слышала лишь биение своего сердца и шаги парня. Кенма не долго шел впереди, опомнившись, он встал рядом с девушкой. Она было подумала, что он и руку отпустит, но он так не сделал. Его ладонь так и осталась сжимать тонкие пальца Цубамэ. Рука его была такой теплой, что создавалось чувство, что ее обнимают.       Девушка не решалась смотреть в его сторону. Слишком смущена она была в данную секунду. Один неловкий взгляд мог спугнуть его, заставить прекратить этот приятный контакт рук. Хоть голова кричала, что это действие нужно прекращать, но сердце просто затмевало голос разума. Учащенное стуки заглушали всякие мысли. Хенко просто медленно тонула в этом тягучем ощущении свободы и счастья.       Козуме тоже погружался в эту странную пляску. Ему было страшно от мысли, что он перестает себя контролировать. Ведёт себя странно и совсем не свойственно себе. Но от чего-то не мог бороться со своими порывами, которые то и дело происходили в присутствии подруги. Впервые он получал наслаждение, просто касаясь чужой ладони. Такой мягкой и невесомой, будто он обнимал клубы пара. Только махни неосторожно - пропадет. Это чувство лёгкости не походило на все остальные. Возможно, это была какая-то страшная болезнь, которую срочно нужно лечить. Но от чего-то не хотелось. Ремиссия была бы сущим адом, от которого он бы впал в ломку. Только бы и грезил он приступом столь странного недуга.       Парочка шла по узкой улице, каждым сантиметром своей ладони, стремясь к чужой. От этой картины наступало такое умиротворение и спокойствие, которое бы не пропало после последних лучей заката. Это зрелище будет длиться ещё долго. А насколько долго будет уже зависит от их самих.       Маленький захудалый домик уже заждался своих гостей. Даже Хенко, которая считала его своим домом, замечала что-то странное и новое. Будто сейчас она пришла в совершенно другое место, а не к Оба-чан. Ей было не ясно это чувство.       Кенма как-то неуверенно глядел на входную дверь, будто боясь дракона, спящего внутри. Все же как бы он не пытался скрыть свое смятение, а это не выходило. — Заходи, — она улыбнулась, заходя первой. Ей хотелось его подбодрить.       Внутри все было точно также, как и утром. Где-то лишь пропал слой пыли, которые бабушка не успела убрать на днях. Хоть жилище и простое, но порядок в нем поддерживался. Это правило никогда не нарушалось. Хенко подала ему единственные гостевые тапочки, которые смогла найти. Все же сюда никогда не приходили новые люди, потому он первый в своем роде. — О, вы уже пришли! — воскликнула бабуля, вылетая из кухни, — Думала, вы чуть позже придете.       Женщина мило улыбнулась, а ее лицо стало на пару десятков лет моложе. Похоже она носилась по всему дому, предвкушая нового друга своей старшей внучки. — Здравствуйте, — Кенма вежливо поклонился, приветствуя бабушку Цубамэ. — Какой воспитанный, — сказала она, смотря на парня, — Моим бы это качество, а то вечно дом кувырком стоит. — Оба-чан!       Не пойми от чего, но Цу смутилась. Она и забыла, что у ее дражайшей бабушки есть такая черта. Если позволить ее языку говорить без остановки, то точно выдаст все с потрохами. Таких в разведку точно не стоит брать, а то Англия падёт. — Пирог же ещё не готов? — та едва успела кивнуть, как внучка тут же продолжила, — Тогда мы пока в комнате посидим.       Хенко буквально затолкала ничего не понимающего Кенму в центральную комнату. Закрыв за собой дверь, она наконец спокойно вздохнула. Сейчас нужно максимально отгородиться от порывов откровения собственной бабушки. Ее язык может создать кучу проблем, которые ещё долго будут смущать Цу. — Домик маленький, потому тут только одна большая комната, — говорила она это так, будто извинялась.       Он ничего на это не ответил, лишь положил свой рюкзак у стены. Девушка было думала, что тот сядет на диван, чтобы погрузится в свою приставку, но парень решил пройтись по периметру комнаты. Такое необычное поведение удивляло. Только он нервничал, входя в чужой дом, а теперь ходит здесь размеренным шагом. Хенко может и махнула бы рукой на такое, не будь она в своем доме. Но сейчас нужно было разобраться с рутинными делами.       Мебель была уже старой и потрепанной. Но каждый предмет таил в себе какую-то историю и частичку души. Даже у какого-то невзрачного стула могла быть история длиннее детского рассказа. За это Цубамэ и любила это место. Оно дышало и жило, а родительский дом только и мог чахнуть.       Козуме остановился напротив шкафа, где покоились томики классической английской литературы и разного рода фотографии. Пришел бы он в библиотеку, всяко бы посмотрел на книги, но сейчас его интересовало совершенно другое. На выцветших кадрах сидели две девочки. Одна была немного старше другой. Из-за освещения было даже цвет волос сложно определить, лишь сказав, что они темные. Но глаза сразу снимали все вопросы. У маленькой едва пропала младенческая голубизна, заменяющая собой стальной серый цвет. Он бы сказал, что они красивые, если бы рядом не виднелись бы черные обсидианы.       Кенма не мог не узнать их. Это был тот оттенок, который он иногда ловил на себе. В жизни они бывало отражали тоску и грусть, которую парень не мог передать. Но на фото эти глаза ещё не утратили свой живой блеск, ту искру способную разжечь сердце. Не смотря на природную темень, они блистали. Здесь ещё было видно ребенка, который не пытался спрятаться от внешнего мира. Ребенка, который верил, что в этом мире его не обидят.       Его губы тронула улыбка. Какое-то чувство ностальгии, которое испытывают взрослые, растекалось в его душе. Странное ощущение для еще совсем юного парня. — А сколько тебе здесь? — невольно вырвался вопрос. Хотелось узнать больше об этой фотографии. — Ты о че…       Она вспыхнула, когда увидела предмет интереса друга. Девушка слишком увлеклась раскладывание учебников, потому совсем потеряла из виду гостя. Он стоял прямо напротив фотографии, где они с Ари впервые побывали у Оба-чан. Женщина долго пыталась усадить внучек, чтобы те не разбегались в разные углы. Там они были ещё совсем маленькими, потому было очень неловко. Цу невольно начала вспоминать, свисала ли с ее лица в тот момент слюна. — Не смотри!       Она кинулась в сторону шкафа, чтобы спрятать ценный снимок. Не успели кончики ее пальцев коснуться рамки, как Кенма ловким движением руки прижал фото к себе. Ей было не до удивления, потому она начала скакать вокруг парня, чтобы забрать желанный предмет. Он вскидывал руку в разные направления, а у девушки не выходило с ним совладать. Даже небольшая разница в росте решала многое в этой борьбе. — И долго мы будем так играть? — спокойным тоном интересовался Козуме. — Пока я ее не заберу, — Цу не хотела сдаваться, но и выиграть у нее не выходило. — Напомни, для чего ты меня позвала?       Он состроил такое выражение лица, будто отчитывал маленького ребенка, напоминая о своем обещании. — Узнать меня получше… — как-то обреченно ответила она. — Верно.       Девушка оставила попытки забрать фотографию и опустила руки. Голова тоже невольно согнулась, устремляя взгляд в пол. Похоже она не была готова открывать эту правду. Говорить об этом проще, чем испытывать на собственной шкуре. Сейчас, когда вся ее жизнь может вскрыться, становится страшно. Никто ещё не забирался так далеко. — Хенко.       Хотелось сбежать подальше, чтобы эта проблема разрешилась сама. Даже пускай Оба-чан расскажет все истории из детства, лишь бы она в этот момент не было в комнате. — Хенко…       Ей была дана прекрасная возможность завести настоящего друга, который бы находился с ней рядом. Не за сотни километров, а буквально за соседней партой. Может она не достойна этого? Слишком большое это счастье, потому оно ей не по зубам? — Цубамэ, — он положил две свои руки ей на плечи.       Она вздрогнула. То ли очередное обращение по имени ее будоражило, то ли аккуратные прикосновения парня. Но она не хотела смотреть на него как дурочка. Хенко и сама была в состоянии себя успокоить, просто требовалась чуть больше времени и усилий. Кенма же уже приноровился вечно играть роль ее успокоительного, что это даже начинало пугать.       Вообще все новые ощущения пугали. Покалывания на местах, где касались чужие руки. Аритмия сердца, которое в обычное время не слышно. Краснеющие щеки, не дающие никакого покоя. Противоречивые чувства, которые она не могла подавить. Так странно было, когда к ней кто-то так бережно относится. Беспокоился о ней, хотя девушка была чужой. Все это было таким диким, что даже начинало раздражать. Хотелось прямо сейчас скинуть теплые ладони со своих плеч, чтобы навсегда забыть это беспокойство. Но тело наливалось свинцом, будто намереваясь остановить глупую хозяйку от подобного шага. Беспокойство и страх сплелись воедино, просачиваясь в каждую клеточку ее организма. — Если ты… — Скажешь какую-то очередную глупость? — голова ее была так и опущена, а голос дрожал, — Попытаешься успокоить? Или погладишь меня по голове, как неразумного ребенка?       Она ничего не понимала. Ни себя, ни парня, ни эту чертову жизнь. Даже в тот момент, когда у нее появился шанс, она убегает. В последнюю секунду хочет оттолкнуть спасательный трос. Увязнуть в своем отчаянии, когда ее уже пытаются вытащить. Это было страшно. Очень страшно. Когда выходишь на свет после темени, тебя начинает слепить. В ту самую минуты ты думаешь, что уже скучаешь по своей мгле. Но тут Цубамэ даже и полушага не совершила, а уже хочет в попыхах умчатся в дальний угол. Чтобы о ней просто забыли. Просто оставили в привычном одиночестве. — Да, я это сделаю, — ответил Козуме на ее вопросы, на которые она и не рассчитывала что-то услышать, — И буду продолжать это делать снова и снова.       Глаза ее распахнулись и задрожали. Ей хотелось на автомате заткнуть уши, чтобы просто этого не слышать. Почему-то это разбивали ей сердце. А может это было не сердце? А стена, которую она выстроила вокруг себя?       Его руки соскользнули с плеч, переходя на ее щеки. Горячие ладони Кенмы обхватили бледные скулы, одаривая их своим теплом. Теперь ее взгляд четко встречался с янтарными глазами парня. Столько всего она видела в этот момент в их отражении. Беспокойство, забота и тревога. Когда на нее так смотрели? А самое главное, что она там разглядела - это себя. До самых краем красивой радужки они были наполнены ее отражением. Таким растерянным, но принадлежащим Цу.       Она едва подавила порыв пустить слезу. Отчего-то ей показалось, что глаза начинало щипать от поступающей влаги. Но с них так и не слетала ни одна слезинка. Похоже даже такие старания не способны растопить накопившейся лед. — Пока ты не привыкнешь к этому, я буду это делать, — его палец аккуратно вытер невидимые слезы, — Ты должна понять, что это нормально волноваться о ком-то. Будто я не знаю, пронеслось в ее сознании.       Она то и дело волнуется о Оба-чан, когда та надрывается с увесистыми пакетами. Она переживает каждый раз, когда ее сестра уходит в больницу или подходит к перекрестку. Вся ее человеческая жалость уходит на двух людей, которые стоят намного больше ее жизни. Гораздо больше.       Но почему Кенма так поступает? Беспокоится о ней, когда совсем ее не знает? Хочет помочь пропащему человеку, который просто мирно доживает свой век. К чему эта доброта? Это ее и пугает. Неизвестность опасна и непредсказуема. А Козуме - это сплошная и беспросветная неизвестность. Он вроде ничего и не скрывает, не врёт на каждом углу. Но даже так таит в себе все загадки человечества, которые только и могут существовать. Хенко любопытно, но это и вызывает дрожь. Вдруг в следующий раз, когда девушка посмотрит прямо в его яркие глаза, она совсем в них увязнет. Пропадет, а потом никогда не найдется. — К тому же ты не обязана мне все рассказывать, — он старался не нарушать зрительный контакт, — Говори сколько сможешь, а дальше уже само решится. — Будто это так просто… — Нужно лишь начать, — Кенма попытался улыбнуться, но даже так на лице проскакивали беспокойство.       Цубамэ сделала несколько глубоких вдохов стараясь, успокоить трепещущее сердце. Возможно, оно билось так быстро из-за недавних переживаний, а может из-за того, что парень так и не отпустил ее лицо.       Только руки девушки потянулись, чтобы убрать горячие ладони со своих щек, как без предупреждения в комнату ворвалась престарелая женщина. — Пирог готов, ребятки! — она пропела это так весело, но тут же наткнулась на странную картину.       Двое подростков стояли возле старого шкафа, а ее любимая рамка лежала совсем на другом месте. Молодой человек положил свои руки на щеки родной внучки, пристально смотря на ее лицо. Воображение подстегнуло хорошее настроение и старческая жилка. На морщинистом лице проскочила эмоция ликования и понимания. — Простите, простите, — она тут же шагнула за дверь, не забывая добавить, — Я ничего не видела, — зато вся комната видела ее подмигивание.       Оба-чан скрылась в коридоре. А пара так и не смогла обмолвиться хоть словом. Только спустя пару мгновений, они все же оторвались друг от друга, отворачиваясь в разные стороны. Каждый был краснее любого речного рака. Эта неловкая ситуация превышала всякие возможные рейтинги, которые можно было составить. Так и не посмотрев друг на друга, они покинули комнату.       На кухне благоухало свежей выпечкой, которую частенько готовила бабушка. Она была настоящей мастерицей, когда речь заходила о европейской кухне. Тут даже гадалкой не надо было быть, чтобы понять жертву ее кулинарной книги. — Яблочный пирог… — прошептал Козуме, едва сдерживая восторг.       Ещё в прошлые их посиделки девушка поняла, что он страстный любитель этого десерта. Но сегодня ему точно предстоит испытать все виды удовольствия, когда он будет поедать стряпню Оба-чан.       Правда та после недавней ситуации была совсем на взводе. Даже Хенко становилось неуютно, когда женщина кидала на нее заинтересованный взгляд. Хотелось просочится сквозь трещины в поле, чтобы не попадать под выразительные глаза бабушки. — Так, пора вкусить плод моих трудов, — она это почти пропела.       Не часто Оба-чан пребывает в таком расположении духа. По своей натуре она больше спокойная и строгая, но временами превращалась в настоящего ребенка. Злилась на ровном месте или радовалась каждой мелочи. А событие сегодняшнего дня только сильнее смотивировали ее превратится в юную версию себя. Все неразумные года возвращались, выталкивая мудрый и статный возраст.       Каждый получил по порции пирога. Даже бабуля с ее слабым желудком не могла отказать себе в подобном деликатесе. Каждый раз он напоминал ей о далёкой родине, которая стала местом встречи с ее дорогим покойным мужем. Он частенько просил ее приготовить то самое блюдо, которое впервые попробовал в местном кафе Лондона. Бабушка на том чаепитии гордо заявила, что печет его намного вкуснее, а позже и подтвердила действием. С тех пор он даже не задумывался брать подобный десерт где-то помимо печи любимой супруги. Хенко хотело было утонуть вилкой в мягком тесте, но тут же опомнилась.       Из кармана ещё школьного не переодетого пиджака, вылез смартфон. Всего мгновение и на экране красовалось пиксельные изображение произведения кулинарного искусства. Козуме невольно поинтересовался. — А зачем фотографировать?       Бабушка ее наверняка уже множество раз делала такой пирог. Она каждый раз его старалась запечатлеть? — Другу обещала отправить, — она сунула телефон обратно в карман, плюхаясь на свой стул. — Который тоже пироги любит? — поинтересовался парень, сдерживая порыв съесть карамельное яблоко. Ого, он помнит? Вроде, вскользь упоминала. — Ага, надо же его подразнить, — Цу хитро прищурилась, представляя эту картину.       Кенма кинул на нее короткий взгляд и приступил к десерту. Бабушка на это лишь тихо смотрела, будто боясь стать мешающим камнем. Вся кухня погрузилась в наслаждение яблочным чудом, забывая про остальные тревоги. Тепло и спокойствие витали в воздухе, прогоняя недавнюю неловкость. Теперь просто хотелось дышать. — Кенма, — обратилась к юноше женщина, который уплетал свою порцию, — А как вы с Цу познакомились?       Хенко подавилась куском пирога. Она пыталась сдержать кашель, но выходило только хуже. Бабушка постучала по ее спине, пытаясь помочь ей совладать с куском пиши. — Не торопись. Жуй хорошенько, — она погладила ее спину, желая успокоить девушку, — Ну так как? — вернулась к своему вопросу бабуля.       Девушка бросила молниеносный взгляд на своего друга. Тут только слепой мог не понять, что ей не хотелось вскрывать истинные условия их первой встречи. Оставалось только молится на актерские способности Кенмы. — Ну… Мы же одноклассники, — он сделал небольшую заминку, но это не сильно бросалось в глаза, — Вот и познакомились в школе. — Вы же не просто столкнулись в коридоре, наверняка ваша история была куда интереснее, — серые глаза сверкнули азартом и интересом. Оба-чан, выключай свою дедукцию Шерлока Холмса!Кричала внучка в своей голове. Нужно было срочно вылезать из их неприятного положения. — Оба-чан, там уже твой сериал начинается, — девушка дотронулась до плеча бабушки, призывая ту поспешить, — Ты же не хочешь пропустить встречу главного героя с родителями любимой!       Женщина кинула странный взгляд на внучку, но тут же улыбнулась. Хенко уже говорила, что любит черту немого понимания у своей бабули. — В таком случае я пойду, — она встала из-за стола, пропадая в коридоре, — Цу, не забудь помыть тарелки.       Послышался хлопок двери, знаменующий полное расслабление. Каждый шумно выдохнул, будто смог сохранить тайну национального масштаба. Они переглянулись, отчего-то их позабавила эта ситуация, потому их пробил тихий смех. Ребята старались сдерживать порывы хохота, дрожа над столом. Впереди у них был ещё вечер, чтобы обсудить волнующие вопросы. А может этого времени было даже больше, только они об этом и не знали.