more than everything - больше, чем все

      Все ее поздравляли. Каждый, кто проходил мимо Грейнджер, непременно одаривал девушку улыбкой и желал всяческих хороших вещей. Драко это казалось чем-то странным, потому что о его дне рождения знали только близкие друзья (не мало, не много — десять человек), и родители, которые никогда не позволяли волшебнику закатывать большие праздники с однокурсниками. Скорее всего, оправдывал блондин родителей, это было из-за того, что в летние дни рождения мало кто соглашался праздновать. Это же каникулы.       — Поттер и Уизли приехали, — доложила обстановку Пэнси, занимая место рядом с Теодором в Большом Зале. Драко закатил глаза. — Ну что? Об этом вся школа твердит, я же не могу пропускать это мимо ушей, — настал черед Паркинсон закатывать глаза.       Малфой думал, что после военного времени Пэнси хоть немного повзрослеет, но ее девичье желание собирать все сплетни школы, будто крыса по помойкам, доказывало обратное. Паркинсон фыркнула, смотря как лицо Драко Малфоя меняется с нейтрального на сердитое. Пэнси считала, что Малфой, будучи ее хорошим другом, уже давным-давно должен был привыкнуть к ней, к ее привычкам, характеру, взглядам на мир.       Большой зал загремел и утонул в аплодисментах, от чего Драко, который был увлечен поеданием картофельного пюре, чуть не поперхнулся. Ссутулившись, он с недовольством обернулся к входу, к которому сидел спиной. Золотое Трио Гриффиндора стояло в открытых дверях, держась за руки. Грейнджер, как виновницу торжества, поставили в середину. Наверно, все думали, что Гермиона Джин Грейнджер счастлива, ведь она улыбалась, вот только Драко, Драко Малфой, видел, насколько той некомфортно. Волшебница сжимала пальцы рук, пытаясь удобнее обхватить ладони своих друзей, а коленки терлись друг об друга, да и в целом, ее улыбка была ненастоящей. Такую Гермиону Грейнджер он видел на уроках по Зельеварению и Прорицаниям, в которых та никогда не была сильна.       Уизли за лето набрал в росте и весе. Темно-рыжая щетина украшала еще более рыхлое лицо, чем прежде, и отлично скрывала набранные килограммы. Он улыбался своей кривой улыбкой и свободной рукой махал всем, кто радостно улюлюкал и аплодировал вошедшим. И на нем, впрочем, как и большинство свободного времени, отвратительно сидел вязанный зелено-коричневый свитер.       Поттер же был похож на тень. Еле заметная улыбка коснулась его губ, а шею он втянул в плечи, явно не ожидая такого большого внимания. Голубая рубашка, коричневый пиджак и брюки в тон. Драко в очередной раз закатил глаза, когда мимо вставших на ноги студентов пронеслись Джинни Уизли и Лаванда Браун, поочередно обнимая Гарри и Рона. Слизеринец отвернулся, чтобы продолжить трапезу, но почему-то чувство голода сменилось на чувство тошноты. Драко взял бумажную салфетку со стола, вытер ей губы и скомкал в правой руке. — Куда ты? — спросил Теодор, когда Малфой поднялся со скамьи. — В комнату. Надо еще потренироваться перед Астрономией. — Но ты даже ничего не поел! — Поем на ужине, — отмахнулся от друга слизеринец и двинулся дальше, отмечая как ему повезло, что гриффиндорцы сели за стол.       Аврора Синистра, несмотря на прошлый прогул Драко Малфоя дополнительного курса, продолжала давать ему задания. Точно такие же, как и Грейнджер. Малфой не был уверен в том, что у волшебницы не получилось выполнить задание про цвет души, поэтому работал над этим заданием в тысячу раз усердней, чем хотелось бы. Молчаливое соревнование Драко и Гермионы за звание «самого умного студента» длилось чуть ли ни с самого первого курса, поэтому Малфой считал, что он обязан превосходить Грейнджер хоть в чем-то, не считая Зельеварения. Мысленно он даже ставил ей и себе плюсики за отлично проделанную работу. Счет был равный, ведь Грейнджер отставала по Зельям и Прорицаниям, а Малфой по Нумерологии и Маггловедению.       Заклинания вызова души, которое Малфой тренировал на себе, никак не удавалось. Тео и Пэнси категорически запретили использовать на них заклинания, которые проходились вне школьной программы, а работать с младшими курсами Драко не позволил сам себе. Во-первых, он не был уверен в других детях, а во-вторых, они его боялись.       На ужине Драко специально сел так, чтобы смотреть на столы других факультетов. Ему было интересно понаблюдать за Грейнджер, что не чувствовала себя комфортно среди своих друзей, которых защищала из года в год, которых ни раз и не два вытаскивала со дна, в которое Поттер и Уизли попадали регулярно. Малфой считал, что, если бы не Грейнджер, то оба мальчика подохли еще на первом курсе. Что ж, они могли бы даже молиться на эту зубрилку, если бы двоим хватило мозгов.       Кто-то из первокурсников, кто еще не совсем осознавал, насколько Малфой был плохим человеком, коснулся плеча парня и сообщил, что Пэнси и Теодор задержатся. Причину не назвали, но Драко понадеялся на то, что они, может быть, снизошли до выяснения их отношений. Мерлин, да слизеринец был бы счастлив, если бы Паркинсон перестала ломать комедию и, наконец, призналась Тео в чувствах, которые Нотт так же разделял. Но эта гордость и аристократизм, которые пылали в этих двоих, просто не позволяли пойти против правил. Какие отношения могут быть, если это будет нарушением манер? Драко взял себе на заметку, чтобы намекнуть Теодору о помолвке с Пэнси после выпускного вечера.       Драко вернул свое внимание к столу Гриффиндора, за которым собралась маленькая кучка выпускников. К сожалению, Грейнджер села к нему спиной, поэтому насладиться спектаклем под названием «Разочарованное лицо грязнокровки» Драко не представилась возможность. Но, несмотря на это недоразумение, он все же смог проанализировать ту компанию. Грейнджер зажали между Невиллом и Уизли, который, конечно же, посадил с другой стороны Лаванду Браун. Напротив, конечно, были Поттер и Джинни — парочка попугаев-неразлучников. Грейнджер сильно прижимала руки к бокам, пытаясь хоть как-то поужинать, но ей было так некомфортно, что Малфою самому почудилось, что его вот-вот сожмут с двух сторон. Рональд вытянул правую руку наверх, а затем опустил, обнимая ей Лаванду за талию.       Воу! Глаза Малфоя открылись еще шире. Он думал, что Грейнджер и Уизли были вместе. По крайне мере, так он видел их в последний раз при битве за Хогвартс. Ну, может, еще и парочку газет читал, где упоминались их отношения. Если бы Пэнси смогла быть рядом в то же мгновение, то непременно бы обсудила это с Тео и Драко. Малфой решил, что прибережет такую информацию для себя и не станет распространять слухи о гриффиндорцах. Может, он когда-нибудь подразнит Паркинсон, что узнал это раньше нее.       Через некоторое время у каждого студента на столе появилось маленькое блюдечко с куском торта. В каждый кусок была воткнута свечка с горящим фитилем. В это время Гарри Поттер, встав ногами прямо на скамью, прокашлялся, привлекая к себе внимание. Юноша дождался полной тишины в зале, прежде чем начать говорить. — Как вы знаете, сегодня день рождения отмечает наша подруга Гермиона. И этот вечер она хотела отпраздновать со всеми вместе. На счет «три» мы задуем свечи на тортах и загадаем свои желания. Раз, два, три!       Драко, хоть и не понимал эти традиции со свечами, вытянул губы трубочкой и наклонился к своему кусочку, чтобы задуть свечу. Огонь погас, а от фитиля потянулась тонкая струйка дыма. Большой Зал снова аплодировал. Гермиона локтями растолкала Рона и Невилла, взяла свою школьную сумку и, улыбаясь, покинула Большой Зал. Малфой проследил за девушкой, пока та не скрылась из виду, затем посмотрел на часы и отметил, что до урока Астрономии оставалось еще сорок минут. Слизеринец заподозрил неладное, ведь лицо Поттера, который все еще стоял ногами на скамейке, было озадаченным. Рональд махнул рукой, в то время как Джинни, извинившись перед всеми выпускниками, покинула Зал, чтобы найти подругу. — Привет, — Драко встрепенулся, когда рядом с ним сел Теодор. — Прости, что задержались. — О, это от Грейнджер? — Пэнси подняла брови, удивившись, когда перед ней и Ноттом так же возникли блюдечки с кусками торта, но уже без свечек. — Как я понимаю, празднование прошло не очень. Она вылетела отсюда вся красная. — Мне показалось, что она плакала, — Тео пожал плечами, но увидев злой взгляд Пэнси, решил объясниться. — Не то, чтобы я рассматривал ее лицо, но твое лицо бывает такого же оттенка, когда ты плачешь, Пэнси. — Ладно, — Паркинсон произнесла это с недоверием. Девушка обернулась, чтобы посмотреть на Поттера и его команду. — Она даже свой кусок торта не съела. Вон, рыжий его и доедает, — Драко поднялся со скамейки. — Ну и куда ты опять? — Астрономия, — раздраженно выдохнул Малфой, смотря как Рон Уизли перекидывает кусок торта Гермионы к себе на блюдечко, подталкивая десерт маленькой чайной ложкой. Драко подхватил свое блюдечко правой рукой, а левой поднял свою сумку. — Съем в классе. — Руками? — Мы проходили Трансфигурацию, Нотт, — отчеканил слизеринец. — Уж как сообразить себе столовый прибор разберусь. — Ты целый день от нас бегаешь, Драко, — заметила Паркинсон. — Не бегаю, Пэнси. Просто сложное задание по Астрономии, хочу быть лучшим.       Юноша не стал прощаться с друзьями, зная, что встретит их в общей гостиной комнате факультета заполночь, когда вернется с урока. Сегодня он был настроен войти в класс Астрономической башни и не запнуться на пороге. Пока волшебник поднимался по главной лестнице на второй этаж, в голову врезался один вопрос: «Почему Поттер говорил за Грейнджер в ее праздник?». Это было неуважительно. Гермиона обязана была поблагодарить всех за поздравления, а не отдавать это право своему другу. Он почти подошел ко входу в башню, когда заметил, что у дверей стояла Джинни Уизли и стучала мыском своей туфли о стену, скрестив руки на груди. Рыжеволосая встрепенулась, боковым зрением увидев слизеринца. — Малфой! — голос звонки прорезал тишину на этаже. Хоть, что бойкая гриффиндорка не звучала враждебно, наоборот, сложилось чувство, что она была даже рада его появлению. — Ты на урок? — Да, — в привычной манере волшебник растянул гласную букву в слове и замедлил шаг. — Что тебе нужно, Уизли? — Ты знаешь, как открыть дверь? — Джинни нахмурилась, надавила на дверную ручку, но не смогла открыть дверь. Драко хмыкнул, подошел к гриффиндорке, опустил свою сумку на пол, чтобы достать свою волшебную палочку. С помощью магии Малфой заставил блюдо с тортом висеть в воздухе, когда повесил свою сумку на плечо, освободив руки. Держа палочку в правой руке, он левой ладонью открыл вход в башню, приглашая Уизли пройти первой. Она же девушка. Волшебница сделала шаг вперед, но ударилась носом об защитный барьер. — Ой! — Уизли, после ужина Астрономическая башня открыта только для тех, у кого есть пропуск, — Драко сдержал смешок, который рвался из его горла. Волшебница потирала пальцами ушибленный нос и хмурилась. — Таковы новые правила с этого года. МакГонагалл лично рассказывала их на Трансфигурации. — Забыла, — призналась девушка, но кричать за такую подставу не стала. — Что тебе нужно в классе? — Хотела позвать Гермиону. Ладно, я встречусь с ней после урока, — Джинни опустила плечи и перестала растирать свой нос. — Хорошего занятия.       Драко выгнул одну бровь, удивляясь тому, как младшая Уизли вела с бывшим Пожирателем смерти абсолютно непринужденный разговор. Наверно, именно поэтому из всей ненавистной рыжеволосой четы волшебником Драко она бесила меньше всех. Джинни была гордой для того, чтобы снисходить до обид и криков, в отличие от несдержанного Рона. Драко вошел в башню, чтобы подняться по винтовой лестнице. Каждую ступеньку он отсчитывал про себя, не забывая смотреть на торт, который все еще витал в воздухе перед ним.

Один…

Два…

Тридцать пять…

Сорок…

Сорок один…

Пятьдесят пять…

Шестьдесят шесть…

— Уизли ищет тебя, — Малфой постарался сделать свой голос менее грубым, чем обычно. Гермиона стояла, опиравшись спиной об стену прямо перед входом в класс. Волшебница поежилась и скривила губы, но отвечать ничего не стала. — Девчонка, я имею в виду. Думал, что-то хочет тебе передать, но она ушла. — Хорошо, — Грейнджер закрыла глаза и устало выдохнула. Пэнси и Тео оба оказались правыми, говоря, что лицо гриффиндорки было красным. Она, действительно, плакала, ведь при колыхании пламени настенных свеч, на щеках блестели дорожки слез.       Драко скинул сумку со своих плеч левой свободной рукой, и та глухо ударилась об пол. — А Уизли сожрал твой торт. — Замечательно, — едко отозвалась девушка и оттолкнулась от стены.       Малфой прикусил язык, не понимая, почему вообще рассказал об этом волшебнице. Девушка повернулась лицом к слизеринцу и окинула взглядом парня, от чего у него по спине пробежали мурашки. Гермиона перевела взгляд на витающий в воздухе торт, но тут же опустила глаза в пол. Драко стало неуютно, поэтому он повернул правое запястье и качнул палочкой, призывая мысленно свечу в куске десерта снова загореться. Блюдо опустилось ниже и предстало перед лицом девушки. Гриффиндорка сузила глаза и, несмотря на мешающий обзору торт, посмотрела прямо в лицо слизеринца. — Задувай, — приказной тон Малфоя раздражал даже его самого. — Малфой, я не... — Я же сказал, что Уизли сожрал твой кусок, — Драко закатил глаза. В кой-то веки ему не хотелось скандалить с девушкой. — Дуй и загадывай свое желание.       Грейнджер прикрыла глаза и задула свечку. Щелкнула дверь позади спины девушки, она обернулась, смотря как дверь в класс самостоятельно отъезжает в сторону. Гермиона быстро утерла щеки своей ладонью прежде, чем повернуться обратно к Драко. Тонкими пальцами она обхватила блюдечко с двух сторон, дав Малфою возможность опустить свою палочку. — Ты пойдешь на урок? — еле слышно спросила гриффиндорка. — Да, — Малфой поднял свою сумку, чтобы войти в класс вслед за Грейнджер. У порога молодой человек снова остановился. — Грейнджер?       Девушка уже сделала несколько шагов по классу, но развернулась, как только Малфой позвал ее. Драко понимал, что показывал тем самым свою слабость, но за неимением рядом своих доверенных лиц как Теодор и Пэнси, ему пришлось полагаться только на разумность Грейнджер. На ее честность. — Да? — Там точно все по-другому? — Я клянусь, — с уверенностью ответила девушка.       Но юноша отступил. Сделал один шаг назад спиной, а потом развернулся. Он снова сбежал. И не дай Мерлин Малфой узнал бы, что она треплется о его проблемах со своими подружками. Драко поклялся, что если узнает в будущем о чем-то подобном, то непременно накажет Гермиону самыми страшными проклятиями и сглазами, которые только вспомнит. Волшебница не стала заострять свое внимание на сокурснике, поэтому двинулась к рабочим местам, чтобы положить свои вещи. — Спасибо, — шепотом сказал Гермиона, смотря на свой торт, хоть и знала, что Малфой ее не услышит.