Конбини-ентный случай

      Это было не самое лучшее время болеть.       Ну, не то, чтобы любое другое время было бы „хорошим“ заболеть.       Но ему серьёзно надо было заболеть именно сегодня.       В день, когда все запланировали сходить в новый ресторан, о котором им рассказывал Тодомацу? Он не мог уже отказаться, они уже шли туда. И он особенно не мог уйти потому, что это бы означало, что ему надо будет сказать своим братьям, что он нехорошо себя чувствовал, что не было решением.       Хотя „нехорошо себя чувствовал“ — это мягко сказано.       Осомацу зажмурился, в попытке избавиться от „головокружительных“ цветов, танцующих в его поле зрения, но, казалось, стало только хуже, когда он вновь открыл их. С каждым шагом он чувствовал боль, проходящую сквозь него. Было такое чувство, будто б он опять забирался на гору Такао, ведь в лёгких не хватало воздуха. И хоть они и шли по району Акацка и находились в 10 минутах от дома, даже меньше, он уже ужасно вспотел!       Здесь должно быть хоть какое-то место, где он мог отдохнуть, без подозрений братьев…       Вдруг, он почувствовал холодный ветерок и повернулся, понимая, что находился перед Конбини, а его неоновая вывеска, казалось, имела вокруг себя нимб. Осомацу пошёл бы сразу в салоны Пачинко из-за своей удачи, НО в первую очередь ему нужно, чтобы мир вокруг него перестал крутиться.       — Вы, ребята, идите! Я пойду пива и закусок всяких возьму! — быстро сказал он уже удаляющимся фигурам своих братьев, потом он пошёл в магазин.

-————☁︎————-

      Ичимацу точно был уверен, что что-то было не так с Осомацу.       Он наверняка думал, что никто не заметил, каким медленным он был по сравнению с остальными, или как он качался из стороны в сторону, когда ходил. Четвёртый от рождения не совсем мог позвать своего тупого старшего брата, пока остальные были рядом, ведь он будет отрицать всё и давить на себя сильнее.       Вот почему он и собирался пойти за ним.       — Подождите, я пойду заставлю дерьмо-старшего купить мне сушенных сардин, которые он съел. Вы, ребят, идите.       Тодомацу рассеянно кивнул, пока был занят в телефоне, но потом он дёрнулся и сказал: «А! Погоди, я вспомнил, у меня крем для рук кончился, можешь взять?»       — Что? С чего это я-… — начал Ичимацу, но потом Тодомацу попросил о том же самом другого брата, — Карамацу-ниисан, можешь купить мне крема для рук, пожалуйста~?       — Ну конечно, браза! Положись на меня!       — Прекрасно! — сказал Тодомацу, уже вернувшись обратно в свой телефон, — Потому что Ичимацу-ниисан уже ушёл.       Карамацу повернулся, и Ичимацу был уже на полпути к Конбини, поэтому второй по рождению помчался за ним.

-————☁︎————-

      Холодный воздух сперва был прекрасен. Подумал Осомацу, присев рядом с какими-то рисовыми крекерами. Ему действительно следовало пойти домой, но теперь он даже встать не мог. И как он теперь дойдёт до дома?       Он подумал, что охлаждённое помещение магазина поможет, но, видимо, пот и холодный воздух — не лучшее сочетание. Поэтому он чувствовал себя ещё хуже, чем раньше.       …Ему следовало встать. Как долго он уже так сидит? Ему следует поспешить, пока-…       — Я так и знал, дерьмо-старший.       Слишком поздно.       Осомацу посмотрел на шлёпанцы Ичимацу, затем на его лицо, и попытался, как он надеялся, напялить полностью здоровую улыбку: «Ах! Ичимачан! Я-…».       Но Ичимацу не ждал его неполноценную отговорку, тем более когда его старший брат был на грани, пытаясь удержать себя хоть как-то на ногах.       — Ои, Дерьмомацу, он здесь! — позвал он через стенды. Потом он повернулся к Осомацу, наполовину хмурый наполовину озабоченный: «Тц. Тебе следовало просто сказать, что был болен, ты, упёртый идиот, тебе не надо было заставлять себя идти», — сказал он, а Карамацу подошёл с кремом для рук Тодомацу в полиэтиленовом пакете.       Ичимацу опять цокнул своим языком: «Ты где был, Дерьмомацу?»       Второй по-старшинству приподнял полиэтиленовый пакет: «Я платил за крем нашему дорогому Тотти. Но что важнее… — он посмотрел на красное от температуры лицо Осомацу, всё ещё сидящего на полу, — Аники, ты в порядке? Тебе не следовало заставлять себя идти с нами, если ты болен».       — Я уже сказал ему это, Кусомацу, нам нужно отправить его домой, чтоб он смог отдохнуть, — сказал Ичимацу с боку.       — Да, конечно, как надёжно с твоей стороны, браза!       Ичимацу раздражённо закатил глаза и повернулся к Осомацу: «Ои, дерьмо-старший, ты встать-то можешь?»       Перворождённый посмотрел вверх, не следя за их разговором, но он услышал вопрос Ичимацу: «Да, я в порядке-… — сказал он, начав вставать, но вдруг падая вперёд, и Карамацу схватил его до того, как он ударился о плитку, сразу же замечая тепло, которого быть не должно, ведь было уже начало зимы.       — Осомацу. Мы идём домой.       Он повернулся к „фиолетовому“ брату, стоящего в стороне: «Ичимацу, будь так добр дай другим знать, что нас с ними не будет сегодня», — сказал он, передавая ему крем.       Ичимацу кивнул и покинул второго по-старшинству, зная, что по крайней мере хоть кто-то позаботится об упёртом старшем. Ичимацу покачал головой, выходя из магазина: „Серьёзно, его тупой старший брат мог бы постараться быть более честным в такие ситуации. Ну, не то, чтобы он был лучше“, — подумал он, пытаясь догнать остальных.       В это же время Карамацу полностью собрался нести старшего домой. Но даже когда Осомацу болен, он всё равно упорно не хотел принимать помощи от его „маленьких братьев“.       К счастью, Карамацу сам был довольно упёртым.       — Ниисан, нам нужно домой, чтобы ты мог нормально отдохнуть. Но тебе надо позволить мне помочь тебе, — сказал он, положив руку для поддержки на спину Осомацу, чтобы тот не упал.       — Я тебе сказал, я в порядке… — настоял он, выбравшись из хватки Карамацу, чтобы попытаться удержаться на ногах сам, однако во второй раз он чуть не упал.       Карамацу выдохнул: «Понятно. Ну раз так, ты не оставляешь мне другого выбора, братец», — сказал он, поднимая старшего, как принцессу и неся его домой. Осомацу сначала сопротивлялся, но в итоге он проиграл из-за усталости.       Когда старший начал приходить в себя, он понял, что находился на диване в их комнате. Укрытый тёплым одеялом, на его голове, как казалось, находилось холодное полотенце.       Все остальные, казалось, тоже уже были дома, ведь следующее, что он услышал, так это голос Тодомацу: «Господи, Осомацу-ниисан, тебе следовало просто сказать нам, что ты болен! Мы бы заставили тебя пойти с нами», — надулся младший. И ему кажется забавным то, что это уже третий раз, когда его братья говорят ему одно и то же.       Он попытался сесть нормально, но у него началась кружиться голова от попытки, и он почувствовал рукава, поддерживающие его за спину. Обладатель рукавов сказал: «Тебе не следует вставать, Осомацу-ниисан!» — сказал Джушимацу, положив его обратно с удивительной нежностью и слегка погладив его по голове.       В это время зашёл Чоромацу, неся миску, из которой шёл пар. Он замечает вопросительный взгляд Осомацу, поэтому говорит ему: «Это окаю, мама и Ичимацу сделали его тебе. Тебе нужно съесть что-нибудь, если ты будешь принимать лекарства, — он поставил миску у дивана и продолжил, — Но тебе не обязательно есть его прямо сейчас, ведь он всё ещё слишком горячий».       Третий брат встал на колени между двумя младшими, чтобы поменять полотенце на его лбу: «Серьёзно, ты мог просто сказать, что заболел. Мы бы дали тебе остаться и отдохнуть дома», — упрекал он, и Джушимацу заговорил: «А-ХА! Тотти сказал то же самое!» — посмеялся он. Не зная, что Осомацу слышит это уже в четвёртый раз.       — И мы продолжим повторять это, пока оно не уложится в его упёртой голове: то, что он может положится на нас, когда нужно, — добавил Тодомацу, посмотрев на старшего, будто б он вот прямо сейчас сделает это.       И Осомацу не знал, было ли это из-за температуры, или из-за мягкого одеяла, которое было на нём, но он вдруг почувствовал тепло, распространяющееся по его телу, заставляя его чувствовать себя легче, чем когда-либо на той неделе…       Или, может, это из-за того, что он видит, как его драгоценные братья проявляют свою заботу к нему. Может быть. Возможно. Ладно, да, но он никогда этого не признает.