Книжные друзья

Было 17:30, и воздух становился довольно холодным, когда наступал полдень; совсем не так, как вчера и сегодня утром. Мы с Хиёри как раз заканчивали наше совместное времяпрепровождение, и сегодняшний день был довольно приятным, как обычно. Однако сегодня всё было как-то странно. Казалось, будто что-то странное всё ещё витает в полумесяце воздуха, который был с самого утра. Но ничего не произошло за то время, что мы ходили по книжному магазину, читали в кафе, покупали одежду или ужинали в ресторане. Так почему же я насторожился даже сейчас, в самом спокойном месте — в парке? Я слышу звуки птиц, трепещущих крыльями, воду, капающую с кустов, когда листья на них образуют капли воды, такие кристальные и совершенные, когда они падают на землю с тихим «плюх». Но даже несмотря на успокоение, полученное от природы, я всё ещё чувствую тревогу по поводу того, что может произойти. Мы сидели на скамейке недалеко друг от друга, просто смотрели на то, что нас окружало, и любовались видами. Нам обоим это нравилось, и присутствие друг друга, скорее всего, приносило нам ещё больший комфорт. И всё же напряжение сохранялось. И тишина казалась незыблемой. Но скоро всё это закончится. «Эй… Киётака-кун?» — сказала она, отрывая взгляд от окружающих её красот, посмотрев на меня. Я снова посмотрел на её лицо и увидел, как творения окружающего мира дополняют её и без того прекрасное лицо и поистине неописуемую миловидность. Мне было трудно ответить, когда я видел такой замечательный образ на моих недостойных глазах, но я смог вырвать несколько слов из моего трепещущего языка, который пытался ответить. «Да? Что это?» «Ты… ты в порядке?» — спросила она с чрезмерным беспокойством в своем тонком голосе. Какой странный вопрос, я полагаю, она могла видеть, что я в порядке, но было бы лучше сказать ей, что да, если она беспокоится об этом. «Да, физически я в порядке, я тренируюсь как обычно и стараюсь следить за своим весом…» «Н-нет! Я не это имела в виду…» О? Так что же она имела в виду. «О, так что ты имела в виду?» — спросил я, пытаясь понять, что она имела в виду. Когда она услышала это, я увидел, что она глубоко вздохнула, положив руки на колени, при этом они слегка дрожали от… страха? Затем она вернула взгляд к моим глазам и снова уставилась на меня обеспокоенным взглядом. «У тебя всё хорошо… ты был в безопасности в последнее время?» О, вот что она имела в виду. И хотя значение слова «безопасность» было расплывчатым, я понял, что она имела в виду. Но тут возникает вопрос. Действительно ли я был в безопасности от других классов? Мой собственный класс пытался пойти против меня и вообще не доверял мне со времен Ямаучи, класс С усилил свои усилия против не моего класса, а конкретно меня, класс А преследовал меня с самого начала, а теперь исполняющий обязанности директора пытался выгнать меня всеми силами. И это заставляет меня задуматься, а был ли я в безопасности? От агрессии класса, от администрации, от внешних источников? И ответ — нет, абсолютно нет. В данный момент всё активно против меня, они пытаются избавиться от самой большой угрозы или пытаются вернуть свои самые большие заслуги. Но я не собираюсь падать духом, никогда не собирался. Я буду сопротивляться и побеждать всех, кто идет против меня, я сохраню свою свободу здесь. Но чтобы дать ей окончательный ответ, я скажу правду. «Нет, я не в безопасности» — ответил я так прямо, как только мог, что могло показаться грубым, но я старался, чтобы это было не так. И я должен был быть честен с ней, я не собирался давать ей ложное утешение и заставлять её понять, если я когда-нибудь дойду до исключения, что я лгал ей. «О-ох… хорошо…» — сказала она с запинкой и с кажущейся грустью в голосе. У меня защемило сердце, когда я это услышал. Вскоре снова воцарилось молчание, но уже с более строгим и уступчивым чувством, чем раньше. «Эй… Киётака-кун?» — снова сказала она более тихим шепотом, чем раньше, но всё ещё слышимым и полным страха. «Да?» — снова ответил я, но уже более спокойным голосом, чем раньше. «Е-если тебе когда-нибудь понадобится помощь, если тебе когда-нибудь понадобится кто-то, на кого можно положиться, если тебе когда-нибудь понадобится помощь с любыми проблемами, которые у тебя есть, хотя я, возможно, не самая лучшая во всем… ты можешь… ты можешь позвонить мне помочь, хорошо?» — сказала она мне, её голос становился немного более напряженным с каждым словом, её глаза начали блестеть, а руки ещё больше дрожали на её коленях, пока она смотрела на меня. И эти слова действительно тронули меня, они затронули что-то в моей душе, что заставило меня почувствовать избыток тепла во всем моем теле, что я чувствовал находясь рядом с ней довольно часто с тех пор, 3 месяца назад. «К… Киётака-кун…?» Но что меня не растрогало, так это её слезы, и когда я увидел, что они наконец-то начали падать после моего отсутствия ответа, кроме слегка приоткрытого рта и широко раскрытых глаз — когда её лицо начало опускаться вниз, и её уверенность была потеряна… Это искренне ранило меня. И чтобы попытаться сказать ей что-то, сказать ей «спасибо» или что-то в этом роде, мне нужно было что-то сделать; что-то, что я мог сделать, даже если мои слова были полностью заперты в какой-то тюремной камере глубоко внутри моего тела. Поэтому я сделал довольно смелый шаг, который никогда бы не сделал в другом месте. Я положил руки ей на талию и заставил её посмотреть на меня. И когда я это сделал, они расширились, и её слезы стали видны, когда их унесло ветром. Мы оставались в таком положении некоторое время, и мир вокруг меня ещё больше побуждал меня к действию. Медленно и осторожно, стараясь не нарушить нежность её существа, я поднял свои руки вверх, пока они не достигли её живота, и вскоре начал обхватывать её. Её лицо стало неподвижным, её глаза продолжали смотреть на меня, а голова наклонилась вверх, чтобы лучше видеть меня, пока я приближал её тело к своей груди, а её лицо оставалось неизменным. В этот момент наши тела были почти прижаты друг к другу, её ноги, изначально свисавшие со скамейки, теперь терлись о мои, так как они были слегка наклонены вправо по отношению ко мне. Она снова посмотрела вниз, и я понял, что её руки больше не дрожат и лежат на коленях. Мы подходили всё ближе и ближе, расстояние между нами составляло всего 1 сантиметр, пока она не оказалась прямо на моей груди. Но я остановился, прежде чем она смогла положить на меня голову, и она снова посмотрела на меня с таким выражением, словно была загипнотизирована моим взглядом и озадачена тем, почему я не прошел всю милю, чтобы обнять её полностью. Что касается меня, то я был безмерно очарован её взглядом. Наши глаза продолжали смотреть друг на друга, наши рты слегка приоткрылись. И я, и она, вероятно, не заметили, как наши головы придвинулись ближе друг к другу. Напряжение становилось всё сильнее, ветер дул ещё быстрее, а вода капала с листьев различных деревьев и кустов вокруг нас ещё быстрее, и я почувствовал всю важность происходящего в данный момент. Это было оно, кульминация всего. Это был момент, к которому строились все наши отношения, то, чем на самом деле была вся моя охота за ответами. Уловка, чтобы стать ближе к ней, чтобы она была со мной ещё больше. Чтобы этот момент вообще произошел. И вот, он наступил. Наши лица сближались, и вот они уже были в миллиметрах друг от друга. И вот, наконец, это произошло. Наши губы столкнулись. Мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что происходит, но когда я осознал, то убедился, что чувствую абсолютно всё и смакую каждую возможную вещь, которую чувствую. Я чувствовал мягкость её губ, вкус сладких апельсинов, исходящий от них, небольшое количество слюны из её рта, которое лишь на секунду коснулось моих губ, и прекрасные ощущения, которые я получал от этого акта глубокой привязанности и, смею сказать, любви. Моё сердце разрывалось от неведомого чувства радости, безмерное тепло проникало в каждый уголок моего существа, а чистая привязанность к человеку, сидящему передо мной, воплотила в себе все мои далеко идущие цели. Я не знаю, как долго мы оставались в таком состоянии, знаю только, что мне хотелось, чтобы это продолжалось. И я хотел продолжения. Но это не могло длиться вечно, и после, как мне кажется, хороших трех минут, которые, как я удивлен, она смогла выдержать, она отстранилась от меня. Наше дыхание было неровным, глубоко нефиксированным, и нам было трудно вернуться к нормальному состоянию. Я чувствовал горячий воздух, выходящий из её рта, поскольку мы всё ещё были близко друг к другу, и вкус апельсинов от слюны, которую я получил от неё, также присутствовал. Мы оба находились в гипнотическом состоянии, не понимая, что мы только что сделали и как мы это сделали; мы были глубоко поглощены друг другом, ветер трепал её спину, заставляя её волосы развеваться, а листья облетали нас, создавая поистине великолепную сцену. Но эта сцена быстро закончилась, когда она наконец поняла, что мы сделали, и отстранилась от меня. Она быстро высвободилась из моих объятий и перебежала на другую сторону скамейки. И когда я снова посмотрел в её глаза, я увидел, что они были наполнены извиняющимся пылом. «Я… Я так сожалею об этом!» — сказала она быстро и без паузы. «Мне так, так жаль!» Почему она извинялась? Разве она не видит, что мне понравилось то, что только что произошло? «Я не должна была этого делать! Я… что-то на меня нашло и…» — она пыталась произнести ещё одно извинение, а я не мог ничего сказать. Я просто стоял там, ничего не говоря, чтобы успокоить её, сказать, что всё в порядке. Это, в свою очередь, вызвало на её лице глубокую печаль. «Я… я должна идти…» — заявила она, быстро вставая и собирая свои сумки, и начала уходить. В своей отчаянной попытке спасти этот момент, чтобы не потерять её, я попытался дотянуться до её руки, пока в ступоре стоял на ногах. Безрезультатно. И вскоре я увидел, как её удаляющаяся фигура исчезает в свете, порожденном мирами, поскольку она, скорее всего, убежала в общежитие; возможно, чтобы подумать о том, что произошло сегодня. Да и мне самому нужно было подумать о том, что произошло сегодня. …По какой-то причине я почувствовал слабость в ногах, необычайную слабость в данный момент. Как будто я совершил самую большую ошибку за всю свою жизнь, и мир наказывает меня за это. И я, наверное, так и сделал, совершенно точно сделал. И я презирал себя за то, что так поступил. Но во время всего этого, я думаю, я получил ответ на свой последний вопрос. И этот вопрос звучал так: «Когда я начал испытывать к ней такие чувства? Почему и когда в моем сердце появились эти когти, когда я думал о том, чтобы бросить её?». И ответ на этот вопрос был прост. Это началось с того момента, когда я начал читать с ней. И я должен был знать об этом с самого начала. Как я должен был ответить ей сейчас, чтобы не допустить этого. Сказать ей, что всё будет хорошо, что она не заставит меня быть в большей опасности, чем в которой я сейчас нахожусь. Что я защищу её от эксплуатации и использования, чтобы изгнать меня. Но моё любопытство взяло верх, и когда моё тело двинулось, я не смог остановить его. Но я не жалею о том, что я только что сделал с ней, я всё ещё полностью перевариваю то, что только что произошло. Тем не менее, я должен был сказать ей, что после этого всё будет хорошо. Но я этого не сделал. И только за это… Я действительно ненавижу себя.