Решающий выбор

Игры в карты в перерыве — самое глупое, чем можно заниматься. Но такое веселое! И к этому решению пришли четыре отъявленных игромана старшей группы Светланы Соколовской! Александр Самарин, как самый старший и «отвэтствэнный» был заводилой и фейс-контролем на эту игру. Софья Самоделкина, как самая младшая, похихикивала и никак не могла сдерживать смех. Чемпионы, члены взрослой и юниорской сборных, сидели в подсобке и играли в карты. В подсобке, чтобы их никто не увидел за этой запрещенной деятельностью. Саша сидела рядом с Соней и сама очень широко улыбалась, смеясь от хихиканий подруги. Ну она очень смешно хихикала, что с этим ещё сделаешь? Самарин закончил запускать всех членов тайного клуба картежников, последним из которых стал Марк. Он вообще не хотел играть в карты, а просто поспать на мате в раздевалке, но просьбы Самарина… А он просил потому что если бы Марк не согласился, не согласилась бы и Саша. А если не согласилась бы Саша, Соня бы сказала, что их слишком мало, и ушла заниматься более важными и ответственными делами. А теперь все в сборе. И они готовы! — Начну с правил клуба… — Саша говорил в темноте, при свете фонарика телефона Марка. Сам Марк всем видом показывал, что очень недоволен работать светильником, а девчонки всеми силами сдерживались, чтобы не начать смеяться, смотря на светлячка-Самарина, — Клуб тайный. Все, что мы тут делаем, остаётся внутри клуба. Все желания, исполненные после проигрышей, считаются чистой волей проигравшего. Нельзя сказать, что вы проиграли в карты. Помутнение, шизофрения, психика поехала, устал от тренировок и так далее — все что придумаете. Член клуба, нарушивший правила, подвергается щекотке в течение нескольких минут. Если не боится щекотки — щипаниям лично от меня. Всем понятны правила клуба? Такое ощущение, что они тут не в карты будут играть, а заниматься чем-то посерьезнее. Намного серьезнее, судя по всему… Все покивали головами. А что уже делать, остаётся только не проигрывать для полного счастья. Но как они собрались играть в темноте?! Как оказалось, свет тут есть. Самарин просто не хотел его включать в попытках нагнать загадочности. Или, видимо, ему очень нравится, когда Марк светит фонариком ему прямо в лицо. Импровизированный стол был сделан из корзины, колода достана из рюкзака Самарина заранее. Он сам лично перетусовал карты, а Саша проверила и перетасовала ещё раз. Чтобы наверняка. Соня и Марк переглянулись и решили, что это запары рыжих. Их все устраивало и с первой тасовки, и со второй. Карты разданы по шесть. Игра начинается, не на жизнь… на желание, после которого позора не оберешься! Правила такие: тот, кто первый выходит, задаёт желание тому, кто остаётся последним. Идеально было выйти вторым. И желание не надо придумывать, и под горячую руку не попадаешь. Вот Саша и собиралась придерживаться такой тактики. — Держи вальтов, ни в чем себе не отказывай! — Марк вывалил двух вальтов на стол перед Соней — черви и крести. Козырем был буби, поэтому Соня довольно улыбнулась и положила десять и девять буби на карты, — Не радуйся, ты же прекрасная девушка. У тебя должно быть больше поклонников. На стол упал ещё один валет, пиковый. Соня ещё раз улыбнулась и положила сверху него бубнового короля. Игра шла уже двадцать минут. Играли не на жизнь, а на смерть, постоянно передавая карты друг другу. Ожидаемо, Саша Самарин вышел первым — он вообще отстрелялся быстрее всех и вывел из игры козырный туз. Саша вышла второй, совсем недавно. У неё вообще всю игру не было козырей и Марк ей чистейшим образом подмастил, когда подкидывал карты. В общем, вышла чудом и была рада, что придерживалась своей линии. А сейчас битва была между Марком, у которого осталось две карты, и Соней, с одной картой. — Зараза, — прошипел Марк, — Бито. Он проиграл. Софа довольно положила четвертого вальта на стол, потягиваясь и разминая спину. Марк недовольно опустил червовую шестерку на стол, чем вызвал смех Самарина. — Ты что с ней делать-то собирался? Почему не вывел сразу?! — Хранил, как себя, — пробубнел Кондратюк, — Загадывай. Идеальная пара выпала. Саша сдавленно хихикнула, а Соня быстро подсела к ней и что-то быстро начала шептать на ухо. По мере рассказа, Саша начинала хихикать ещё больше. Марк смотрел на них и корчил недовольные рожицы, и это отнюдь не добавляло грусти в данный момент. Наоборот, Саша все больше и больше смеялась. — Та-а-ак, — Самарин думал достаточно долго. А времени у них не так много, уже скоро начинать разминаться и выходить на лёд. Перерыв-то не такой большой, как хотелось бы, — Марк. Слу-у-ушай… Значит, ты сейчас идёшь в детскую группу и говоришь им, что ты новенький. Если тебя узнают, говори, что нет, ты просто похож. — И всё? То есть, всё будет так просто? Саша кивнул, а Марк недоверчиво нахмурился. Самарин раньше был оригинальнее на задания, неужели что-то изменилось? Он думал, что, как минимум, будет кукарекать на пороге ЦСКА. — И всё. Ну не будет же Саша Самарин говорить, что они его ещё будут снимать и покажут Светлане Владимировне? Марк поднялся со скамейки и направился к выходу из их коморки. «Конуры» как это мысленно обозвала Софа. А ребята двинулись следом. Саша опустил руку в карман, нащупывая телефон. Главное сделать это оперативно и незаметно, потому что Трусова отказалась снимать Марка на телефон. Сказала, что просто посмотрит. Зараза, по мнению Самарина! Младшая группа занималась в другом конце ЦСКА на малой арене. Это были детки до семи лет, которые или учились кататься, или делали первые шаги в мире прыжков. Они все знали Марка, и в этом тоже заключалась сложность. Соврать им, что просто похож. Не было бы там ещё тренера… — Всем привет! — Марк с размаху распахнул дверь, Самарин аж запутался в своем телефоне, пока нажимал на камеру, — Я пришёл к вам заниматься… Я Гриша. Мне тринадцать, но я очень хочу кататься!..

***

— И что потом? — Светлана Владимировна просто сползала от смеха, — Реально зашел к ним и решил позаниматься? О-о-ой Маркуш… — Самарин, иди к черту, — хмуро прошептал Марк. А Саше все равно. Ему смешно. И тренеру смешно. Всем смешно, кроме Марка. Никто не предупредил, что его будут снимать. — Только не обижайся… — тихий голос на ухо и женские руки, обнявшие его сзади. А сама она прижалась так крепко, как только смогла, — Я люблю тебя.