Панорама Восхода

      Любовь, чистота, возрождение, мимолётность жизни – не счесть метафор, приписанных японцами сакуре, казалось бы, обычному для их страны дереву. Минула весенняя ночь. Белый рассвет обернулся Морем вишен в цвету. Так писал Басё.       И в то же время для кого-то сакура могла значить нечто своё – личное, спрятанное в закоулках души. Особые воспоминания, волей случая зародившиеся под её ветвями. Видимо, я настолько успел проникнуться местной культурой, что и у меня появилось такое особое дерево. Оно стояло совсем недалеко от дома. Казалось, если прислушаться к тихому шелесту лепестков, можно услышать всю мою историю, потому что все важные события, так или иначе, заканчивались здесь. Не сакура, а шкаф со скелетами, ей богу.       Вот юный новосёл подходит к нему, осматривая новый дом. Купается в вальсе падающих лепестков, восторженно смотрит вверх, присаживается передохнуть и задумывается о чём-то своём, юношеском. Я тогда ещё не знал, что это за страна, почему мы переехали сюда, и кто такие эмигранты. Семья Анохиных, отец-инженер, мать-физик и сын-школьник. Чужие здесь, но надеявшиеся прижиться.       Чуть погодя, когда ветви накрыл первый снег, тот же мальчик рыдает, прислонившись к стволу, потому что автокатастрофа на окраине Сибуя унесла жизни его родителей, оставив несмышлёного ребёнка без родственного тепла и наставлений. Тогда сквозь скорбь я чувствовал сильный страх, ведь понимал, что до самостоятельности мне ещё далеко. И без того чужая страна теперь, казалось, дружно обернулась против меня. Но сакура помнит и то, как единственный близкий друг семьи терпеливо стоял рядом и ждал, пока убитый горем мальчик выплеснет свою обиду памятному дереву.       Вот расцветающие цветки встречают парня и девушку. Оба ещё совсем глупы и наивны, ведь верят, что красная нить сцепила их души навечно, и нет в мире силы, способной их разорвать. Она была нужна мне, ведь тогда я свято верил, что только ровеснику по силам понять меня, а у сдержанной холодной красавицы отмечалось дополнительное преимущество – она, как и я, родилась не здесь. Поддержка, солидарность, родственные души. Найти своего человека считалось, и будет считаться невероятным счастьем. Но даже счастье не бывает вечным.       И совершенно равнодушно эти же цветы провожают их расставание через год. Девушка-странница не задержалась здесь и в тот вечер пришла только чтобы извиниться за то, что не зависит от неё. А стоило ли мне злиться на решение её родителей? Нет, конечно. Но до меня это дошло не сразу. Тогда я, хоть и не орал, но помянул всех мёртвых и проклял всех живых. И, вот незадача, дерево запомнило даже то, как под раздачу попала ни в чём не виноватая подруга отчаявшегося юноши. Я действительно не хотел срываться на неё, но тогда словно свихнулся. Всё-таки, в такие моменты она была рядом и подставляла своё хрупкое девичье плечо. Долго потом извинялся, но до сих пор чувствую себя виноватым. Не заслужил я её заботы.       Эта сакура преданно впитывала все мои переживания. Она видела, как залечивалось разбитое сердце, как характер приобретал первые чёткие черты, как зашуганный мальчик Коля стал юношей и начал свободнее чувствовать себя в Стране Восходящего Солнца.       Все эти эпизоды оживали, стоило мне только прислониться спиной к шершавому стволу, прикрыть глаза и вслушаться в шелест вокруг. Это стало своеобразным ритуалом, как если бы я ходил в храм. Разве что здесь я всё время оглядывался назад в попытках понять, туда ли иду.       Никто не знал меня лучше этой сакуры, верной хранительницы моей памяти. Она помогла мне перенести то, что юному человеку очень тяжело принять, будто переняла на себя всю боль этих воспоминаний – настолько легко их теперь прокручивать в памяти под её сенью. Она давно укрепилась в местной земле корнями и помогала мне пустить свои.