Хроники Нарнии: Лев, Колдунья и её дочь

      Мы разбили лагерь недалеко от Каменного стола. Моя мать была в невероятно хорошем расположении духа. Аслан вышел тогда из шатра каким-то подавленным и расстроенным чем-то, что было не похоже на него. А значить всё это могло лишь одно. Кто-то умрёт. И очень скоро. И были у меня догадки о том, кто бы это мог быть. Скажу прямо, ни одна из них мне не нравилась.       Мне поручили весьма простую работу. Всего-то зажечь факелы. Кстати странно, что об этом попросили именно меня. Неужели у моей дражайшей матери не нашлось слуг, способных это сделать? Вздор какой! Думаю, я не должна мешаться под ногами. А если она сейчас обсуждает план битвы?.. Эта мысль заставила меня замереть в одном положении и задуматься. А ведь правда так и могло быть. Неужели Джадис перестала мне доверять? Что-то заподозрила? Узнала? Это мне предстояло выяснить, потому что план наступления (или хотя бы точную дату) я должна знать. Я обязана узнать и рассказать об этом Аслану и королям с королевами во что бы то ни стало.       Пока я думала о том, как мне в случае чего узнать план битвы заранее, а не непосредственно на поле боя, я едва не спалила себе волосы к чёртовой матери. Факел, которым я поджигала остальные, находился в опасной близости к моим локонам, благо, я вовремя это заметила, а то бы ходила потом наполовину лысой…       «Вот сколько раз мне себе говорить, чтобы не витала в облаках? Чувствую, в следующий раз у меня будут из-за этого проблемы.» — как уж там говорят? Сам себя не поругаешь — никто не поругает? Или это было про похвалу? А впрочем не важно, сейчас вообще нет дела до этих ваших пословиц и поговорок.       Наконец зажгя последний факел, я села на Стол. Да, да, так делать нельзя, ибо это священное место и многое, многое другое, но знаете, сейчас мне было всё равно. Какое-то странное чувство в груди не давало мне покоя. Казалось, что вот-вот случится что-то ужасное. Что-то неисправимое. Но, думаю, что мне не просто казалось. Что-то страшное действительно должно произойти. Чья-то смерть. Не первая и не последняя, очередная. Снова мне придется видеть смерть невинного. Если это действительно будет Эдмунд… я не прощу себе этого! Он не заслуживает ни смерти, ни пыток, ни-че-го из того, что хотела бы для него и его сестёр с братом моя мать. Это безжалостно. Глупо. Невыносимо. И так каждый день… Каждую ночь мне снится чья-нибудь смерть. Фавнов, кентавров, громов, дриад и многих других прекрасных, добрых и милых нарнийцев, чья жизнь была погублена Джадис. Каждую минуту меня преследует чувство вины за то, что я не могу остановить мать, за то, что мне самой иногда приходится делать кому-то больно (нет-нет, я никого не пытала и не убивала, но моральную боль причинить могла). Каждый день я думаю о том, за что мне досталась такая мать, почему я не могу остановить её, почему я не могу открыто выступить против неё. Хотя вообще-то я могла встать на сторону Аслана, не скрываясь, но после нашего с ним диалога я поняла, что могу быть полезной даже находясь близко к врагу. Да… друзей держи близко, а врагов ещё ближе. Да ёмаё, что ж меня так на эти поговорки то тянет?!       От резкого шума я вздрогнула и спрыгнула с места, на котором устроилась. Рука потянулась к кинжалу, но я остановила себя, увидев множество существ, — слуг Джадис — которые направлялись сюда. А затем и увидела то, что уже потемнело. Надо же, а я и не заметила. Снова. Чёрт. — Скоро произойдёт то, чего я ждала очень долгое время, — с хищной улыбкой-оскалом произнесла Джадис, когда подошла ближе. — Наконец я отомщу этому Льву! Неужели ты не рада, Элизабет? Твоя мать свершит то, чего жаждала почти всю жизнь! Этот глупый Лев… — она не договорила, но этого и не нужно было. И без того выглядела колдунья весьма устрашающе.       Криво улыбнувшись, я опустила голову и прошептала что-то по типу: «я рада, матушка», но не думаю, что меня кто-то услышал. Шум и гам вдруг стали намного громче, чем было до этого. Верные сторонники Джадис улюлюкали, ревели, рычали. Я в непонимании подняла голову и начала оглядываться, чтобы заметить причину их радости. «И от чего такой… твою ж…» Я замерла, не зная что сказать. В голове не было ни одной мысли. Гул будто оглушил меня, я больше не видела никого и ничего, кроме него. Аслана. Он покорно шел в нашу сторону, в то время как подданные Джадис начали его окружать. Из моего горла вырвался хрип, но он был ничтожно тих, чтобы кто-то обратил внимание. — «Так вот что произойдёт сегодня… Ну не-е-ет. Вы что? Какого гоблина?! Этого не может быть! Аслан не мог… он не могу вот так просто принести себя в жертву!» — «Дура! Как раз Аслан мог это сделать. Это же… Аслан! Он не допустил бы смерти Эдмунда.» — ответил внутренний голос. Меня начало трясти от внезапного осознания происходящего, как будто до этого я находилась в каком-то вакууме. Рёв стал громче в несколько раз, факелы стали гореть ещё ярче, воздух будто бы застыл и не давал вздохнуть, а Джадис, что стояла рядом, стала во много раз страшнее и злее. Руки перестали меня слушаться и если бы я что-то сейчас держала, то это что-то непременно валялось бы на земле. Я смотрела на то, как Льва связывают, как он смотрит мне прямо в глаза грустно, но успокаивающе.        К горлу подступил ком тошноты, горести и злости и я одними губами произнесла «зачем?», но ответа на свой вопрос так и не получила. Джадис что-то произнесла, отчего к Аслану подошел Гинаррбрик и, прихватив с собой свой ножик, отрезал клок гривы Великого Льва. После чего остальные тоже начали срезать его гриву. Он перестал смотреть на меня и отвел взгляд. Тупая боль в груди не давала мне нормально дышать, но ещё я не могла отвести свой взгляд. Как будто колдунья использовала на мне свой волшебный посох. - Приведите его! - скомандовала Белая колдунья. Несколько уродливых слуг взялись за верёвки и грубо потащили Аслана на Каменный стол. Она склонилась над Асланом и после недолгой и после этого обратилась к соратникам, начав что-то говорить. Наверняка что-то ужасное. Я же её не слушала и не слышала. Звучал лишь голос, но звуки в слова не соединялись. Я стояла и лишь надеялась на то, что не разрыдаюсь прямо сейчас, ведь к глазам уже начали подступать горячие слёзы ненависти. Мне бы очень хотелось придушить эту чёртову ведьму своими руками в этот же миг! Руки сжались в кулаки, ногти впились в ладони и физическая боль ненадолго отрезвила, но легче от этого не стало, ведь в этот миг она подняла над головой кинжал. Рёв стал менее громким. На замену ему пришел топот. Удары о пол. Вой волков.       Я зажмурила глаза и простояла так, наверное, несколько минут, потому что весь шум исчез, а когда открыла, заметила, что все действительно ушли. Остались лишь я и Аслан. Аслан... Я перевела взгляд на его бездыханное тело и наконец дала волю эмоциям. Рухнув на колени, я перестала контролировать слёзы. Уткнувшись в шею Льва, я громко закричала, что есть силы. Слёзы градом лились на шерсть Аслана. Руками я гладила его. "Теперь руки в крови" - отстранённо заметила я, взглянув на ладони. Я закашлялась, а в горле начало першить. Когда слёзы высохли и закончились, я, сама того не поняв, отключилась. Видимо, мой перегруженный эмоциями и мыслями, мозг не справился и решил, что лучше уж я просто усну.