О правде и напрасных жертвах

      Вы стоите у пристани, разглядывая растущий вдоль берега камыш. Это рогоз       Вы стоите у пристани, разглядывая растущий вдоль берега рогоз. Он покачивает на ветру крупными коричневыми головками, они кажутся бархатными на ощупь. Вы хотите потрогать их, но цветущие растения стоят прямо в воде. Вода довольно холодная, вы решаете, что оставаться в тепле вам важнее, чем потрогать рогоз.       Вы нервно теребите край свитера, ожидая. Что именно ожидая не знаете, но, наверняка, что-то важное, иначе бы голос не ожидал вместе с вами. Светящаяся от водорослей вода лёгкими волнами бьётся о пристань, это немного разряжает окружающую тишину, но вам всё равно кажется, что стрекотание сверчков здесь было бы очень кстати. Вы спрашиваете голос, что он думает по этому поводу.       Голос не отвечает, он забыл, как звучат эти насекомые. В подземелье сверчков не водилось.       Ваше ожидание не напрасно, вы видите как из узкого пролива течение выносит лодку. Одинокая фигура, стоящая на ней вас пугает, вы малодушно хотите сбежать, всё ещё боясь особенно жутких монстров, но вас останавливают. Не дрейфь, ты же не пугливый котёнок       Вы стыдливо смотрите себе под ноги, не задумываясь как это смотрится со стороны, вам немного неприятно, что вас сравнили с котёнком, вам больше нравятся собаки.       Когда лодка останавливается у пристани, и эта жуткая фигура смотрит прямо на вас, вы не можете отвести глаз. Пустота напротив тоже не хочет отворачиваться, под пристальным взглядом существа вы чувствуете себя и впрямь пугливым котёнком. Там, под плащом что-то есть, но вы не можете это увидеть, и признаётесь себе, что увидеть не хотите, к счастью темнота надёжно скрывает его.       Вы можете поклясться, что оно, где-то там, глубоко-глубоко в пустоте, улыбается. Ваше здравомыслие подсказывает, что странные и страшные существа улыбающиеся маленьким детям не те с кем нужно встречаться. Впрочем вы никогда его не слушали. Так чего ты ждёшь?       Вы мысленно соглашаетесь с голосом, ждать нечего. Прочищая горло вы представляетесь фигуре, надеясь выглядеть дружелюбно и уверенно одновременно.       — Какое интересное имя — шепчет фигура, качая головой, вы согласно киваете, она молчит, так долго что это начинает становится неловким.       Вы спрашиваете как его зовут.       — Ха-ха-ха, это не так уж и важно, дитя — смеётся оно немного хрипло и, к счастью, кажется, вполне дружелюбно, но по коже всё равно идут мурашки от этого голоса. Сейчас вы смогли расслышать его как следует, вы пытаетесь найти ему сравнение, но на ум ничего не приходит.       Если бы вы подумали немного дольше то, сравнили бы его с завыванием ветра, журчанием воды и треском костра, вы бы подумали что с вами говорит сама пустота. Некоторые вещи не меняются       Голос снова ностальгирует, сейчас он начал это делать чаще обычного, это раздражало бы, если бы вы не задумывались насколько он может быть старым. Или даже древним.       — Ты можешь звать меня Лодочником, — говорит он немного погодя — или Лодочницей, как тебе удобнее.       Вы благодарно киваете и просите Лодочника отвезти вас в Хотлэнд, вам всё ещё нужно отнести Альфис письмо. Он жестом приглашает вас залезть внутрь лодки, и помогает вам не упасть, когда вы неловко перелезаете через бортик. Вы едва успеваете присесть на скамью, когда лодка сама собой начинает движение.       С удивлением понимаете что, когда залезали в лодку, скамьи в ней не было. Вы не знаете пугаться вам или удивляться и просто в смятении кусаете губы.       Лодка двигается медленно, хотя вы уверены, что он может сделать это гораздо быстрее. Это позволяет рассматривать красоты Ватерфолла и даже потрогать головки рогоза, когда вы проплывали мимо. Лодочник же внимательно следил и удерживал за край свитера, чтобы вы не упали.       — Человеческие дети очень легко выпадают за борт, — замечает он и голос согласно фыркает, даже, как вам кажется, с лёгким весельем — а достать их сложно, особенно если они не умеют плавать. Ты же умеешь плавать?       Вы подтверждаете, что да, вы умеете плавать, а голос в это время недовольно бурчит. Почему-то вам кажется что он плавать не умеет, вы находите это милым.       Лодочник удовлетворившись таким ответом интересуется что нового там, на поверхности, может есть какие-нибудь новые песни, которые он мог бы спеть. Вам жаль его разочаровывать, но вы признаётесь, что не интересовались новыми песнями. Он не выглядит особо разочарованным.       Сам напевает себе под нос какой-то странный мотив, вы никогда не слышали этой песни, языка этого вы, впрочем, тоже не слышали. Вам удается различить лишь «тра-ла-ла» из его песни, это кажется вам хорошим началом и вы готовы продолжить, но Лодочник перестаёт петь.       Он спрашивает вас:       — Зачем ты забралось на гору, человеческое дитя? Разве не слышало, что отсюда не возвращаются?       Вы говорите, что будете первым кто вернётся отсюда, не желая отвечать на изначальный вопрос. Это слишком лично — думаете вы, хотя на самом деле вам просто страшно.       Голос грустно усмехается на вашу оптимистичность. Ты ещё такой ребёнок       Вы тихо говорите ему, что лучше быть наивным ребёнком, чем такой занудой как он. Голос удивлённо вздыхает и лепечет что-то о своём пагубном влиянии на маленьких пацифистов.       — Мне нравится твоя оптимистичность, — мягко замечает Лодочник — но этот мир жесток.       Вы знаете.       — Сможешь ли ты принести жертву ради свободы, а, дитя? — грустно вздыхает он, не ожидая ответа, это хорошо, потому что вы не знаете сможете ли — А если жертва будет напрасной?       Вы возражаете, говоря что не бывает напрасных жертв. Говорить так — оскорбление.       — Но это правда, — усмехается Лодочник, и вам несмотря на страх перед ним, хочется спорить — говорить правду всегда сложно.       Некоторое время вы плывёте в тишине, нарушаемой лишь кваканьем лягушек. Кажется вы даже заметили парочку фроггитов на дальнем берегу, они отличались от тех что жили в руинах, на их коже был красивый узор из светящихся пятен. Маленький лягушонок, заметив ваше внимание, приветственно помахал лапкой, вы ответили тем же.       Вот в очередном узком проливе, узком настолько, что Лодочнику приходится пригнуться, чтобы не задеть потолок, а вам кажется что стены вот-вот сожмутся и раздавят вас, вы просите его рассказать что-нибудь лишь бы отвлечься. Кто же знал, что у вас начнётся клаустрофобия, это даже как-то иронично, учитывая что вы и так под землёй. Ну и зачем? Ты даже не понимаешь, что сейчас будет!       Голос как всегда вставляет своё мнение, но раньше он никогда не ошибался, так что вы стараетесь проникнуться серьёзностью ситуации.       — А что ты хочешь услышать? — интересуется Лодочник.       Вы немного думаете и просите рассказать вам правду, вам кажется это забавным.       — Правду или истину?       Вы ещё плохо разбираетесь в значении слова «истина», а спрашивать у голоса не хочется, он снова начнёт обращаться с вами, как с неразумным ребёнком и поучать. Не то чтобы это было в корне неверно, но всё-таки.       Вы выбираете правду.       — Чтож, — скрипит он — я расскажу тебе правду.       Вы усаживаетесь поудобнее и готовитесь слушать.       — Когда-то давно, когда королевство ещё не было таким прогрессивным, а война только-только перестала снится нам в страшных снах, в подземелье упал человек. Я не буду говорить, как он познакомился с юным принцем, и как породнился с королевской семьёй, ты и так знаешь это, но вот что я скажу.       Первый упавший человек был не самым лучшим ребёнком, пожалуй, это отчасти признавали все кроме принца, тот постоянно идеализировал лучшего друга. Был за ним такой грех       Это был маленький озлобленный волчонок, повзрослевший слишком быстро. Он скалил свои маленькие зубки, дыбил мягкую шерсть и скрывал за грозным видом ранимое нутро. Юный, слишком юный, человек был готов рвать глотки, лишь бы отстоять своё.       Только вот щенки любят пить молоко, знаешь ли, далеко не кровь. Щенки любят играть целый день, валяться в густой траве и совать свой любопытный нос куда ни попадя.       Лодочник тяжело вздохнул, похоже эти воспоминания были не самыми приятными. Вас больно уколола совесть и вы снова начали теребить свой свитер. Он огляделся, вы последовали его примеру.       Вы даже не заметили как выплыли из того узкого пролива, так вас увлёк рассказ. Вы проплывали мимо небольшой полянки, усыпанной эхо-цветами.       — Они любили играть здесь, — заметил Лодочник, вы начали смотреть на это место по другому — постоянно просили, чтобы я отвёз их сюда. Возможно, эхо-цветы всё ещё хранят их голоса, то о чем они говорили часами напролёт. И о чём мечтали       Лодочник кашлянул, будто прочищая горло, но вы были не уверены есть ли у него горло вообще.       — Шло время и человек потихоньку помаленьку оттаивал, не за год и не два, но волчонок снова научился доверять. Всё это была заслуга принца, признаюсь не встречал друзей привязанных к друг другу больше, чем те двое. Они всё своё свободное время проводили вместе, даже если человек спокойно читал книгу или вязал, монстрик всегда был где-то неподалёку и занимался своими делами.       Да, первый упавший человек любил вязать, не смотри на меня так, ты же сам просил меня рассказать тебе правду! Он даже Королю Пушистику свитер связал, представляешь? Розовый с желтой надписью «Мистер Папаша», немного неаккуратный, но я всё ещё в шоке от того, что маленький ребенок ростом метр с кепкой смог связать свитер на более чем двухметрового монстра! Господи, этот свитер мог служить ему одеялом, честное слово. Король, кстати, тогда ещё целый месяц ходил в этом свитере, гордый и важный, как индюк.       Так на чём мы остановились, дитя?       Вы услужливо подсказали.       — Точно, человек вылез из своей скорлупки. — вспомнил Лодочник и продолжил — Тогда мы смогли увидеть его не только, как загнанного в угол ребёнка, но и как весьма интересную личность с обострённым чувством справедливости. Ему не нравилось, что монстров так несправедливо заперли за барьером и постарались забыть, он хотел исправить это, хотел подарить им свободу. Я не знаю, что за план был у человека и был ли план вообще, всё-таки он всё ещё был ребенком, и не могу его судить, но...       Тебе не кажется что его жертва была напрасной? В конце концов они оба погибли.       — Нет, — вы крепко сжимаете кулаки, мотая головой — она ещё сыграет свою роль.       Ваша решимость непоколебима.       Лодочник смотрит на вас слишком долго, а после отворачивается и снова заводит любимую песенку. Вы доплываете до пристани в полном молчании.       Вы благодарите его за поездку и слезаете с лодки, он желает вам удачи и плывет дальше. Земля здесь более сухая, а растительность реже, через пару оборотов вы находите вход в Хотленд, не так давно вы бегали через него от Андайн, а сейчас помогаете ей в делах амурных.       Вы идёте по направлению к лаборатории. Спасибо, Фриск       Вы улыбаетесь.