Дело пяти минут

      Стояли погожие майские деньки, то прекрасное время английской весны, когда затяжные дожди уже прекратились, а жара, заставляющая ненавидеть плотные твидовые костюмы и крахмальные воротнички, ещё не наступила. Лондонцы, окрылённые возможностью гулять без пальто и зонта, с энтузиазмом подставляли изрядно побледневшие за долгую зиму лица солнцу. Увлечение путешествиями, книгами о путешествиях или хотя бы байками о путешественниках ввело моду на загар, и даже белокожие веснушчатые девицы вышли на променад без парасолей.       Холмс тоже гулял без зонта и пальто, даже без привычного охотничьего кепи, но, кроме всего прочего, и без настроения. Ватсон вероломно покинул старого друга, уехав по рекомендации кого-то их старых полковых товарищей на юг Англии консультировать ещё одного общего очень старого знакомого, и собирался заниматься консультациями ещё две недели. Холмс был уверен, что вернётся он совершенно точно загорелым. И был искренне рад за друга — зимой у доктора было много работы, новая вспышка инфлюэнции отняла все силы и докторов, и пациентов. Но эти две недели в одиночестве надо было пережить. Холмс ничуть бы не удивился, если бы узнал, что перед отъездом Ватсон нанёс визит по каждому адресу из картотеки и строго-настрого запретил без него что-то затевать. Иначе объяснить неожиданное затишье в преступном мире Холмс не брался. Его мозг простаивал и пылился, а мальчишка-газетчик, что бегал по аллее парка, предлагал газеты молча, вопреки обыкновению — громких заголовков для выкрикивания просто не было.       Холмс всё-таки купил газету, без особой надежды. И присел на лавочку под огромным раскидистым дубом. В этой части парка молодая зелень уже была такой густой, что создавала прохладную тень, а гуляющие по прохладе ещё не соскучились. В тишине и одиночестве великий сыщик развернул передовицу «Таймс» в тщетной попытке отыскать что-то интересное. Внутреннее чутьё и многолетний опыт подсказывали, что подобное затишье всегда предшествует буре. Когда на газету упала тень, а Холмс поднял взгляд на неожиданного прохожего, сразу понял, что не ошибся.       В двух шагах от скамьи стоял человек — невысокого роста, одетый чрезвычайно нелепо, с ярко-рыжими волосами, торчащими во все стороны из-под потёртого бардового цилиндра. Он мялся, переступал с ноги на ногу и теребил подол старомодного заплатанного пальто. Потом снял шляпу и бочком присел на скамью возле Шерлока. Он улыбнулся, смущённо и боязливо, но смотрел прямо и словно бы даже восхищённо. Холмс никогда не страдал предрассудками относительно внешнего вида своих гостей на Бейкер-стрит, на улице и подавно, а тщеславная его сторона любила узнавание и уважение.       — Чем обязан, сэр? — вполне дружелюбно поинтересовался он.       — Мистер Холмс, сэр, мне так жаль вас беспокоить, — затараторил незнакомец. — Но мне вас порекомендовал один друг, он сказал, вы мастер, вы можете совершить любое чудо. А мне очень нужно чудо!       — Я не волшебник, я сыщик, — чуть нахмурился Холмс.       — О, да, да, конечно! Говорят, вы можете найти что угодно и кого угодно. Понимаете, у меня украли…украдут одну очень важную вещь.       — Вас шантажируют? — Холмс достал из кармана трубку, из внутреннего кармана пиджака кисет. Кажется, дело принимало интересный оборот.       — Нет, что вы. Она обычно не предупреждает, — вздохнул незнакомец. — Как прошлогодний снег на сегодняшнюю голову.       — Кстати, о неожиданностях. Может быть вы соизволите представиться? — напомнил Холмс, не переставая разглядывать своего собеседника.       — Простите, — сконфузился тот. — Конечно. Эбенезер Шляпник, к вашим услугам, — и он протянул Холмсу маленькую ладонь. Холмс её пожал.       — Вы портной, — не спрашивал, а утверждал сыщик. — И могу поспорить, очень хороший.       — Я шью шляпы, — ещё больше смутился Шляпник. — Котелки, береты, треуголки…       — Я так и подумал, ещё до того, как узнал вашу фамилию. Это фамилия или прозвище? У вас кусочек мыла за обшлагом рукава, мозоль от иглы на большом пальце — вы работаете толстой иглой и суровой нитью, но не колете пальцы. А ещё сами красите ткань — под ногтями остался краситель. А ваш собственный цилиндр творение ваших же рук, и это шёлк. Уверен, вы шьёте для высокопоставленных особ. Но они с вами не ласковы. Истопник и кухонная прислуга Вестминстерского аббатства ведут себя куда решительней и развязнее вас. Могу поспорить, что из-за проблем с одним из ваших высокопоставленных заказчиков вы и искали меня. Несколько мгновений Шляпник смотрел на Холмса, хлопая длинными почти бесцветными ресницами, потом расплылся в совершенно восторженной улыбке.       — Вы действительно волшебник! — воскликнул он. — То есть гениальный сыщик. Это правда. Всё правда, да. Что же мне ещё вам рассказать, вы знаете про меня больше чем я сам.       — Расскажите мне о ваших часах, — сказал Холмс. Он откинулся на спинку скамьи, прищурился, разглядывая внимательно край карманных часов, едва виднеющийся из крошечного кармашка на жилете Шляпника. Шляпник в удивлении распахнул глаза, прикрыл ладонью карман, будто ему целились в сердце.       — Откуда вы….Впрочем, я уже убедился, что вы больше чем человек…       — Это очень необычные часы, насколько я могу судить, — ответил Холмс. — Бороздки у скважины заводного ключа обращены иначе, стало быть, эти часы заводятся в обратную сторону от обычных английских.       — Да, — очень тихо сказал Шляпник и вынул часы, придвинулся к Холмсу, протягивая их на ладони.       Часы были серебряные, с крышкой, на цепочке. Ключа, вопреки обыкновению, на цепочке не было. Холмс покачал головой. Так недолго ключ и потерять, а если механизм уникален, восстановление будет стоит средств и времени. Свою догадку, что часы необычные, Холмс подтвердил, минуту за ними наблюдая. Тонкая секундная стрелка шла против часового оборота. Минутная перескакивала на две минуты вперёд, чтобы тут же вернуться на минуту назад. И через минуту секундная догоняла минутную, отматывая назад ещё минуту. Часы не стояли, но время никуда не шло, на циферблате застыло без пяти минут пять.       — Очень интересная вещь, — задумчиво сказал Холмс. — Это её у вас грозятся украсть?       — Украли, — кивнул Шляпник. — Сегодня, ровно в пять, прямо за чаепитием. Какая низость, — он сокрушённо покачал головой.       — Украли? Но разве эти часы не у вас сейчас?       — Сейчас да, но ровно в пять королева их украла.       — Почему украла, если пяти ещё нет?       — Событие уже свершилось, а время ещё не наступило, — развёл руками Шляпник. — Это довольно тяжело объяснить.       — А при чём здесь королева? Я абсолютно уверен, что её величество не занимается подобными вещами.       — Ваше величество нет, а вот наше куда хуже воспитано, — Шляпник поник, опустил плечи, сжал в ладонях часы, глядя на них с тоской и нежностью, словно прощался.       — А кто вам меня порекомендовал? — спросил Холмс, вполне понимая, что он чего-то не понимает.       — Белый Кролик, — тихо сказал Шляпник. Голос его совсем потух. — Он сказал, что вы ему очень поможете с делом о краже перчаток и веера, и изобличите наконец коварную герцогиню.       — Но я никогда не… — Холмс оборвал фразу и задумался. Часы, стоящие на месте, время, идущее в обратную сторону, и эта путаница с было-есть. Кажется, он начал понимать, в чём же дело.       — Свершившееся будущее и не начавшееся настоящее, — сказал он, ни к кому не обращаясь.       — Всё так запутанно, — кивнул Шляпник.       — Ерунда, — махнул рукой Холмс, заметно повеселев, как только загадка разрешилась. — Уверен, кто-то из философов описывал подобные фокусы времени, но я не читаю философских трудов. Во сколько, вы говорите, королева стащила часы?       — Ровно в пять, за чаем.       — Предотвратить случившееся будущее мы уже не можем. Но можем опередить его.       — Это как? — Шляпник воодушевился, поднял голову и снова улыбался своей детской щербатой улыбкой.       — Ваши часы украдёт кто-нибудь другой, чуть раньше.       — Кто же? — Шляпник посмотрел не недоверием.       — Вот пока вы этого не знаете, мы можем опередить будущее. Где вы обычно пьёте чай?       — За южной аллеей, под вязами, в пяти минутах отсюда.       — Очень хорошо. Сверим часы? — Холмс вытащил свои, взял часы Шляпника, бросил ещё один беглый взгляд на дрожащие стрелки. — Я найду ответственного грабителя, который вернёт вам часы сразу после того, как украдёт, и без пяти пять мы с ним придём к вам на чай. Договорились?       — Пожалуй, — Шляпник расцвёл радостью. Он подхватил свой цилиндр, встал, принялся раскланиваться, жать Холмсу руку. — Жду вас очень, без пяти. Чай пьёте с молоком? Вы же не откажетесь от миндального печенья?       — Не откажусь, — улыбнулся Холмс и, пожелав всего хорошего своему новому знакомому, зашагал по аллее к восточным воротам парка.       Никакого вора он, разумеется, не искал. Он зашёл в паб «Селезень и зяблик», перекусил, прогулялся по Пикадилли, заглянул на Бейкер-стрит, переоделся и сменил воротничок. И ровно без пяти пять стоял у поворота южной аллеи Nкого парка.       За аккуратно подстриженными кустами на лужайке под вязами виднелся накрытый к чаю стол. Вокруг стола суетился Шляпник, поправлял чашки и что-то выговаривал огромному зайцу, сидящему за столом. Тот нервно дёргал ушами и постукивал лапами по перекладине между ножек стула, чем Шляпника, по-видимому, очень нервировал. На ветке дерева, прямо над столом, расположился огромный кот, взирающий на сцену со снисходительной улыбкой, а по столу маршировала какая-то мышь, периодически пытаясь забраться в чайник. В чайнике был кипяток, что мышь очень раздражало, она отправлялась искать другой чайник, но и там был чай.       Холмс вышел на полянку, его встретили чрезвычайно радушно, представили остальным гостям. Зайца так и звали зайцем, Мартовским, кот представился как Чеширский, а мышь оказалась Ореховой Соней. Коварную королеву решили не ждать, приступили к чаепитию. Шляпник осторожно поинтересовался на счёт вора, Холмс уверил его, что вор уже здесь, но не будет вором, если его сейчас раскроют, и этот ответ всех вполне удовлетворил.       Королева и правда была дурно воспитана. Она явилась с опозданием на целых полторы чашки чая, для Сони уже успели освободить чайник, когда эта особа наконец соизволила явиться. Шляпник подавал ей чай и чистые чашки лично, прислуживая за собственным столом как паж, а не хозяин. Холмса коробило подобное отношение к честным англичанам, но от воздержался от колкостей, как истинный англичанин. Королева, видимо, чувствовала, что ей очень не рады, беседа не сложилась, и она ушла, не допив и третьей чашки чая.       Часы в парке пробили ровно пять. Шляпник полез в карман, чтобы взглянуть на свои часы. Но их там, ожидаемо, не оказалось.       — Ну вот! Украли! Украли часы! — запричитал он. — Эта бессовестная болванка… А я ей шляпы шил!       — Успокойтесь, друг мой, — улыбнулся Холмс. — Как я и обещал, ваши часы взял ответственный вор, который прямо сейчас вам их и вернёт. С этими словами он достал из кармана часы Шляпника и протянул их хозяину.       — Но как вы…как…как вы это сделали? — восхищённо и неверяще шептал Шляпник под одобрительны возгласы остальной компании.       — Вы сами мне их отдали, — напомнил Холмс. — На скамье, где мы беседовали. И были так взволнованны, что не заметили, что я их не вернул. Будем считать, что украл.       — Невероятно! — продолжал шептать Шляпник, сдувая пылинки со своего сокровища. — Вы волшебник! Скажите, сколько я вам должен? Всё, что угодно!       — Вы должны мне миндальное печенье. Раззадорили аппетит, — Холмс пододвинул к себе вазочку с десертом. — Должен признаться, история меня развлекла, а это единственное, в чём я сейчас нуждаюсь.