Из-за противоречия

Комуги не знала, когда умудрилась попасть в эту ситуацию. — Ты хочешь узнать, как я выгляжу? — крепко сжимая скрещенные руки повторил Меруэм, когда окончательно осознал, что услышал все верно. Девушка прижималась к полу в самом глубоком из возможных поклонов, трясясь от собственной смелости. Король в очередной раз окинул взглядом ее маленькую фигуру. Тщедушное, хилое, слепое создание. Слабое даже для своего вида. Чтобы уничтожить её Меруэму не потребуется даже усилие, но он все никак не может победить её в чёртовой стратегической игре. Это противоречие давит ему на грудную клетку. — Молю вас, простите, если перешла черту! Я не хотела, чтобы вы думали, что я хочу осквернить вас своими руками! Я действительно, очень, очень сожалею! Если вы считаете!.. — Тишина. Девушка поспешно закрыла рот с слышимым звуком. — Я сказал, что когда ты победишь, то можешь попросить выполнения любого желания. Ты могла загадать свободы, денег и даже моей смерти. Что угодно. И ты просишь это? Комуги вспыльчиво замахала руками перед собой: — Что вы, господин, я бы не в коем случае не попросила вашей смерти! — Отчего вдруг? — любопытство отчётливо звучало в бархатном тоне, — Я тебе враг, а моё слово абсолютно. Сложно найти лучшую возможность избавиться от меня. Со своего места он увидел, как девушка смешно насупилась. — Вы мне не враг! И я не хочу свободы. Мне нравится играть с вами в гунги! Меруэм почувствовал, как в горле щекотно забулькал смех. Он фыркнул и позволил ему вырваться наружу. — Забавная человеческая женщина, — сделал вывод он, отсмеявшись, чувствуя как веселье все ещё ворочается в животе. Действительно, это создание было просто находкой, чтобы скрасить его скуку. Хорошо, что он не остановился на шахматисте. — Итак, ты хочешь знать, как я выгляжу. Хорошо, — он слитно поднялся, шагая в сторону мастера гунги, — Если таково твоё желание, я выполню его. Оказавшись в зоне досягаемости, он присел в свою излюбленную позу. — Можешь начинать, — великодушно дал он разрешение. Комуги все ещё выглядела так, будто сотни раз прокляла свой язык. Затем выдохнула и несмело приподнялась на колени, аккуратно протянула руки, очевидно, боясь тыкнуть пальцами куда не следует. С облегчением поняла, что очень удачно положила ладони на широкие плечи. — Г-где? — она прокашлялась, — Где я могу вас касаться? — Где пожелаешь. Когда его бархатный голос вместе с дыханием легли на её кожу, Комуги стала выглядеть так, будто скоро словит приступ. Сделав себе ещё один мысленный пинок, она повела руками вверх. Ощутила край жилета и изгиб шеи, пальцами нащупала кожу. Замерла, нахмурившись. Продолжила двигаться выше, коснулась царственного подбородка и вновь застыла. Меруэм предполагал, что знает причины. В конце концов она все это время думала, что контактировала с человеком. — Господин. — М? Вибрация прошлась под её пальцами, отчего девушка сглотнула. — У вас странная кожа. — На что похожа? — Меруэм чувствовал, что откровенно забавляется. — Я… Никогда не касалась ничего подобного. Она кажется мягкой на ощупь, но… Девушка попыталась сжать пальцами обычно тонкую кожу на шее, но у неё ничего не вышло. — Твёрдая. Меруэм довольно хмыкнул. — Еще бы. Меня не просто ранить. Комуги уже явно чувствовала смутные догадки, но, решив не делать поспешных выводов, пошла дальше. Большие пальцы двинулись вдоль бархатистой кожи, коснулись уголков аккуратного рта. Она провела по расслабленной нижней губе и заворожено ощутила влагу на кончике пальца. Почему-то это заставило её ноги дрожать. Испугавшись, собственной реакции, она поспешно повела руками дальше, по щекам, уходящих в утонченные скулы. — Закройте глаза, господин. Не хочу попасть в них. Несмотря на то, что просьба была похожа на приказ, Меруэм подчинился. Любому другому он бы уже давно раздробил череп мощным ударом хвоста, но эта странная человеческая женщина умудрилась забрать себе крупную долю его благосклонности. После почувствовал, как девушка аккуратно очерчивает линию его ресниц. — Вы красивый. Комуги была незрячей от рождения, но сейчас, отчего-то, была уверена, что красота в её собеседнике определённо присутствует. Та самая, в отсутствии которой ее всегда упрекали, потому что иначе могли давно отдать ее хотя бы кому-то в жены. Меруэм, в свою очередь, был высшей точкой эволюции, а потому не сильно удивился такой характеристике. Там, где должны были быть брови, Комуги с удивлением ощутила переход, словно от шлема. Однако, проведя ладонями полукруг, она не обнаружила ни торчащих волос, ни возможности снять головной убор. Рядом с ушами, словно ремешки из-под него, тянулись части ушей. Комуги провела по ним пальцами до самых плеч. Мысль, бьющаяся на краю сознания все время из-за странной текстуры кожи, сформировалась окончательно. — Господин… Вы не человек? — Нет.

***

Комуги никогда не любила людей. Если учесть, что она сама относилась к этому виду, возможно, это могло показаться странным, но таковым не являлось. В её искалеченном теле и душе не осталось места для жалости ни к другим, ни к себе. Не тогда, когда она слышала шепотки презрения шагая по родной деревне, или когда её мозг навсегда впитал унижения от братьев и сестёр. Не тогда, когда собственный отец продавал её за монету, едва у неё начали появляться признаки взросления. Конечно, ведь это глупая, слабая, больная Комуги, совершенно бесполезная и бессмысленная. Бедные ее родители, у которых родилась эта слепая, тщедушная инвалидка. Они совершили геройство только тем, что не утопили ее в младенчестве. Как бы кому-либо не хотелось признаваться в собственной никчёмности, Комуги смирилась. Возможно, ее существование и вправду было ошибкой. И вся лёгкость смысла её жизни заключалась в том, что Комуги была просто глубоко несчастна. Да, она определённо не любила людей. Когда выяснилось, что — добрый, бесконечно замечательный, — Верховный Лидер не был человеком, её уверенность лишь укрепилась. Укрепилась, ещё давно, и её странная, постыдная любовь к этому высшему существу, о чем ей было страшно признаваться даже в собственных мыслях. Она была недостойна мечтать о близости с кем-то столь недосягаемым, созданием настолько лучше ее. Меруэм оказался ощущением солнечных лучей на коже после сырости подвала, в котором её частенько запирали. Тяжесть кружки с водой на руках после мучительного запрета на утоления жажды — тоже. Он — желаемое избавление от голодной боли после куска долгожданного хлеба. Комуги часто слышала от личных гвардейцев Верховного Лидера, что он — вершина эволюции. Что он рождён править всеми, как сильнейшее создание. Что он прекрасен в своей неумолимой абсолютности. Комуги присоединилась бы к этим разговорам, если бы откровенно не побаивалась сэра Пуфа, который очевидно — и довольно предсказумемо, — ее недолюбливал. Однако, почему-то Верховный Лидер не просто её терпел — он был заботливее с ней, чем кто-либо ещё в её чёртовой жизни. А потому, когда он вдруг склонился над ней и мягко раскрыл её губы своими, она задохнулась от сладкой неги между ног — чувство, которое стало знакомым совсем недавно, появляющееся даже от мыслей о дорогом Лидере. Возможно, его гвардейцы все же не были полностью откровенны в своих дифирамбах и он на самом деле бог? В голове пронеслись те далекие, пугающие сцены, после которых она чувствовала себя ещё более разбитой, чем обычно. Звук монет, сталкивающихся друг с другом в маленьком тканевом мешке. И незнакомый мужской голос: «Ладно, эта пойдёт». Пойдёт. Это самое лестное, что она когда-либо слышала в свой адрес. Затем обычно следовало унижение, которое оставалось только пережить. Не было того горячего нетерпения, которое завладело её телом сейчас. Единственное, на что у неё хватило сил между поцелуями — извиниться за свое уродство. На что услышала бархатный, глубокий голос, ныне ассоциирующийся с безопасностью: — Твоя форма приятна моему глазу. Зная странную, слишком высокопарную речь Верховного Лидера, это было лучшим комплиментом. Комуги всхлипнула от радостного понимания, а затем раскрылась под чужими руками так быстро, что ей было бы стыдно за запятнанную честь, если бы она у неё осталась.

***

— Эй, ты же человек? Испуганный, быстрый шепот прозвучал так близко, что Комуги дернулась от незнакомого голоса. Девушка мгновенно догадалась, что к ней в очередной раз незаметно подобрались близко из-за её слепоты. — Да, человек. А ты кто? Внезапно, её схватили за руку и потянули за собой так быстро, что она не успела сориентироваться. Запнувшись, она упала, выронив трость. Удар подбородком об пол не улучшил ситуацию и девушка сердито насупилась, подняв голову в предполагаемую сторону. — Ты что творишь?! — Надо убираться отсюда! — словно не слыша её затораторил голос. Нотки паники отчётливо слышались в, очевидно, мужском голосе, — Здесь повсюду чудовища! — Никуда я не пойду! Незнакомец нервно цыкнул и, привычно окатив её ощутимой даже без зрения волной презрения, напоследок выдал злое: — Ну и подыхай, если так хочется! Идиотка… — Вот ты где! — воодушеленный голос Питу прозвучал в акконементе с хриплым криком. Комуги нашла свою трость в теплой луже, после чего добрая девушка-страж великодушно предложила ее очистить. Комуги поймала себя на том, что единственное, что ее тревожит — липкость ее рук.

***

Комуги чувствовала, что у её дорогого Лидера что-то на уме, задолго до того, как он начал говорить. Пускай она была слепа, но она была способна ощущать многое, тем более за игрой в гунги. Слишком часто он отвлекался за прошедший час. — Я ем людей, — без прелюдий произнёс Меруэм и впился в соперницу ожидающим взглядом. Сидя в своей излюбленной позе с расслабленной рукой на колене, он все же чувствовал, что внутри гораздо более напряжен, чем должен быть. Пускай Комуги уже знала о его нечеловеческой сущности, он не знал как она воспримет его… Диету. Комуги молчала. Только ее густые брови в удивлении поднялись. Спустя время, она поклонилась и произнесла то, что было вполне в ее духе. — Если вы захотите съесть меня, я к вашим услугам, господин. Король замер, усваивая ответ, а затем заливисто захохотал: — Да, ты действительно бесконечно забавна!

***

— Это не имеет смысла, — сделал вывод Меруэм после того, как Комуги через силу рассказала об одном из унижений, через которое ей пришлось пройти. Увидев, как невидящие глаза девушки расширились от обиды, он поспешно исправил себя: — Я имею ввиду не то, что не верю. Исходя из прочитанных мною книг про человеческий род, вами очень ценятся семейные отношения. Продажа дочери на ночь незнакомцу ради нескольких монет — отвратительно и бессмысленно. Девушка понуро опустила взгляд, на её нижних ресницах образовалась влага. — Что же, — тихо прошептала она, — Если господин говорит так, значит и правда мои страдания были бессмысленны. Это было не похоже на нее. Комуги плакала громко и откровенно, не так — тихо и закрыто. Не вставая с места, Меруэм подтянулся на руках ближе: — Скажи мне, чего ты хочешь? Желаешь им смерти? — подняв ее лицо за подбородок, он мягко коснулся ее лба губами, — Скажи только слово и я направлю к ним Юпи. Или желаешь им медленных мучений? — Нет, — девушка закачала головой в отрицании, — Я не хочу, чтобы они умирали. Но и не хочу больше знать о них ничего. Она не могла видеть, как хищно сверкнули пурпурные глаза её возлюбленного. — Как пожелаешь, любовь моя. Комуги так и не узнала, что следующей ночью всю ее семью насильно приволокли во дворец с одной единственной целью — выполнить желание их нелюбимого ребёнка через изощренный ум их жестокого повелителя. Их оставили во дворце на правах слуг, чтобы сохранить жизни в безопасности от размножающейся колонии муравьёв. И им всем были отрезаны языки, чтобы они не вздумали напоминать Комуги о себе. *** Она слышала, как ее начали называть люди, ранее смотревшие на нее свысока, но отныне находящиеся ниже ее. «Шлюха». «Подстилка монстра». «Слепая уродка». Это было только то, что она слышала сама. В следующее мгновение тех людей не становилось — девушка понимала это по воплям ужаса, следующих после. Один раз кровь брызнула на ее платье и Меруэм жестоко наказал провинившегося муравья. Теперь виновных прежде всего оттаскивали подальше и она слышала их крики издалека. Выжившие люди так же стали тщательнее подбирать слова, если уж решались заговорить. Комуги знала — наверняка там, где никто не может послушать, о ней отзывались и хуже. Ей было все равно. — Эти жалкие создания под нами существуют лишь для того, чтобы служить нам, высшим существам. Я имею власть над всем. Ты имеешь власть надо мной. Ты могущественна. Любимый бархатный голос гипнотически шептал ей на ухо, пока владелец прижимал ее тело к перилам балкона. Даже здесь, практически над пропастью, она чувствовала себя в максимальной безопасности только благодаря близости ее дорогого Меруэма. — Лучшие идут на пробуждение солдат и еду. Остальные должны доказать, что достойны. То, с какой страстью он говорил, лишь укореняло ее веру. Обвитая змеиным хвостом, она утопала в любви и доверии. — Они смотрят на меня со страхом, но это правильно. Это закон жизни — миром правит насилие. Их место подо мной и тобой. Верно, моя королева? Комуги, влюблённая до кончиков пальцев, игнорировала вкус крови, коснувшийся ее языка при поцелуе.