Гарри Поттер и Святой Грааль

— Я видел ее, профессор! — восклицал Гарри в кабинете директора. — Важно не только это, Гарри. — улыбнулся в ответ тот. — Я знал, что самолично Том ни за что не явится в Министерство этой ночью. Для того-то и отправили Слугу. — Но… — растерялся Гарри. — Какой смысл во всем этом? — Все ли ты знаешь, Гарри, о событиях минувшей ночи? — спросил Дамблдор, и тут же обратился к Жанне, остававшейся в доспехах. — Вы что-нибудь заметили примечательное в поведении Джека Потрошителя, мисс д’Арк? Жанна ответила моментально. — Был момент, когда мы уронили один стеллаж. Мы встретились в зале, полном этих стеллажей, на каждом стекляшки лежали с подписями. Мне на секунду подумалось, что она хочет завладеть таким шариком. Дамблдор встал со своего кресла и взглянул на Гарри. — Профессор Снегг обнаружил. — начал свой рассказ Дамблдор. — Что тебе уже не первый месяц снится некая дверь в Отделе тайн. Разумеется, желание услышать касающееся его пророчество преследовало Волдеморта с тех самых пор, как он вернул себе тело. Когда он представлял себе эту дверь, она возникала и в твоих снах, хотя ты и не понимал смысла происходящего. Пророчества в Министерстве магии надежно защищены. Взять их с полки и не сойти при этом с ума могут только те, к кому они имеют прямое отношение. Таким образом, Волдеморт должен был либо сам явиться в Министерство магии, рискуя наконец выдать себя, либо заставить тебя взять пророчество для него. Поэтому умение защищаться с помощью окклюменции стало тебе еще более необходимо. Но Волдеморт поступил куда хитрее — он использовал неподверженного магии Слугу в надежде на то, что Джек Потрошитель уж точно добудет пророчество, о котором он так вожделел. — Из пушки по воробьям. — прошептал Фуджимару. — Простите? — не разобрал его слов Гарри. — Использовать Слугу для такой задачи… Он ведь совсем не выбирает средства? — Скорее, наоборот. — ответил Дамблдор. — С его стороны это был оправданный шаг, ведь Слугу невозможно остановить доступными нам средствами. Так бы оно и получилось, если бы туда не пришли Жанна и Маш. — Но теперь все пророчества до единого уничтожены. — заметила Жанна. — Как-то раз я слышал изречение о том, насколько мы слабы духом, чтобы жить, не зная своего будущего. — задумчиво произнес Дамблдор. — Некоторые люди живут, желая исполнить пророчества, другие люди живут ради исполнения желаний… — Простите, профессор… — вмешалась Маш, перебив директора. — Я думала, Жанна Альтер справится с возложенной на нее миссией. Но если верить словам Гарри, теперь его сторонники становятся Мастерами. Жанна в ответ улыбнулась своей самодовольной улыбкой еще шире обычного и потерла руки в радостном предвкушении. — Понимаешь, слабые существа недостойны моего внимания. Волдеморт был самым сильным из них, поэтому я выбрала его. Я собираюсь насладиться моментом, когда уничтожу его лично и покажу всем, кто здесь правит. О нем так много всего говорят! Много ли триумфа в убийстве его пешек, когда он самая желанная цель? С этими словами, Жанна сверкнула глазами и облизнулась с таким удовольствием, словно съела любимое лакомство. Но Маш смотрела во все глаза на Дамблдора. — Достаточно одолеть Волдеморта, чтобы его сторонники разбрелись в разные стороны. Кто-то сдастся по своей воле, кто-то соврет, но все они вернутся к обычной жизни. Кто не сумеет, тех ждет бесславная участь. В конечном итоге, каждый из них обыкновенный человек со своими проблемами и заботами. За годы отсутствия Волдеморта они обзавелись семьями, заняли важные посты в своей карьере. Есть те, кто пойдет за ним до конца, и есть те, кто от него отвернется. Наша задача не рубить с плеча всех подряд, а дождаться, когда поле созреет и придет пора собирать урожай. Дамблдор говорил, задумчиво глядя прямо в глаза Маш, а в конце он ей доброжелательно улыбнулся. Затем он взглянул на Жанну. — Случается, и сильно недооцененный противник резко набирает силу и обзаводится грозными союзниками. Но что делает нас сильными, это умение адаптироваться к изменениям и приспосабливаться, невзирая на сложности и препятствия. Мы должны быть готовы к любому развитию событий и не терять бдительности, чтобы не стать жертвой подстерегающей нас опасности. Так в чем же состоит секрет победы сильного воина, какими вы обе являетесь, Маш и Жанна? Речь Жанны звучала горячо и убедительно: — Победа для меня — это блестящая демонстрация превосходства. Если я должна сражаться, я буду драться не только за свою жизнь, но и за уничтожение моего врага. Мне нет дела до того, что мои враги набрали в силе или получили новых союзников — я найду способы их победить любыми средствами. Маш на секунду задумалась. Она опустила взгляд, а последовавший за этим ответ звучал рассудительно и твердо. — Для меня секрет победы заключается в том, чтобы быть сильнее и грамотно использовать свои преимущества, в бою сохранять спокойствие и контролировать свои чувства. Только так я могу побеждать даже самых могущественных врагов. Затем Дамблдор перевел взгляд на Фуджимару. — Похоже, в этот раз все будет немного не так, как обычно? — Верно, — ответил Фуджимару. — Наши противники предпринимают смелые и неожиданные ходы, и мы до сих пор не видим полную расстановку фигур на доске. Когда картина откроется целиком, мы будем вынуждены быстро приспосабливаться. Не знаю, как у нас это получится, однако, я верю в нашу победу. Дамблдор кивнул, продолжая слушать. — Иногда самое неожиданное и в то же время верное решение сложной проблемы - самое очевидное. — многозначительно заметил он. — Что вы хотите сказать, профессор? — озадачился Фуджимару. — Я хочу сказать всем вам, что ваша основная задача сейчас состоит в том, чтобы вы встретились с вашими кроватями. — ответил Дамблдор, глядя на зевающего Рона. — Не все из вас это сделают в Хогвартсе. — обратившись к Жанне и Маш, он вновь улыбнулся и сказал. — Думаю, нашим прекрасным дамам стоит принять надлежащий облик, если они не собираются в ближайшем времени променять приключения в сновидениях на приключения в реальности. Дамблдор взял в руки закопченный чайник, и поинтересовался. — Так, все из вас уже пользовались порталом? Жанна, Гарри и Рон согласно кивнули. Маш и Фуджимару ответили озадаченными взглядами. — Не бойтесь, ничего страшного не случится. — прокомментировал их взгляды Дамблдор. — На счет «три» коснитесь чайника, и вы окажетесь в нужном месте… — Подождите, профессор. — вмешался Гарри. — Так о чем же было то пророчество? — А… — замешкался Дамблдор. — Это было всего лишь записью пророчества из архивов Министерства магии. Само же пророчество было сделано в присутствии некоего лица, и это лицо имеет возможность досконально вспомнить все изреченное. — Кто это был? — спросил Гарри, хотя уже знал ответ. — Я. — подтвердил Дамблдор. — Это случилось шестнадцать лет назад, холодной промозглой ночью, в комнате над трактиром «Кабанья голова». Я пришел туда, чтобы познакомиться с кандидатом на должность преподавателя прорицаний, хотя в ту пору мне вообще не хотелось сохранять этот предмет в школьной программе. Однако вышеупомянутым кандидатом была праправнучка знаменитой, весьма одаренной провидицы, и я считал, что должен встретиться с нею хотя бы из простой вежливости. Меня ждало разочарование. Мне показалось, что у нее нет и следа тех способностей, которыми обладала ее прапрабабка. Я сказал ей — надеюсь, вежливо, — что не считаю ее пригодной для занятия вакантной должности. И повернулся к двери. Дамблдор поднялся на ноги и прошел мимо Гарри к черному шкафчику, стоящему около насеста Фоукса. Нагнувшись, он отодвинул защелку и достал изнутри неглубокую каменную чашу с высеченными по краям рунами. Затем вернулся к столу, поставил на него Омут памяти и коснулся палочкой своего виска. Оттуда потянулись серебристые нити мыслей; Дамблдор извлек несколько прядок и опустил их в чашу, а потом глубоко вздохнул и легонько ткнул палочкой в серебристое содержимое Омута памяти. Над чашей выросла фигура, закутанная в многочисленные шали; ее глаза за мощными линзами очков казались огромными. Не отрываясь от чаши, фигура начала медленно вращаться. Но когда Сивилла Трелони открыла рот, в кабинете раздался не ее обычный голос с таинственными, словно бы неземными интонациями, а грубый и хриплый — однажды Гарри уже слышал, как она говорит таким голосом. — Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца… и Темный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой… тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Темного Лорда, родится на исходе седьмого месяца… По-прежнему медленно вращаясь, фигура профессора Трелони погрузилась обратно в серебристую массу и пропала. В кабинете воцарилась мертвая тишина. Ни Дамблдор, ни Гарри, ни портреты на стенах не проронили ни звука. Даже Фоукс и тот почему-то умолк. — Профессор Дамблдор… — наконец очень тихо произнес Гарри, поскольку Дамблдор, так и не оторвавший взгляда от Омута памяти, похоже, с головой ушел в свои мысли. — Это… неужели… что это значит? — Это значит, что единственный человек, способный окончательно победить Темного Лорда, родился в конце июля почти шестнадцать лет назад. И родители его к тому времени уже трижды бросали вызов Волдеморту. У Гарри было такое чувство, словно его загнали в ловушку. Ему стало трудно дышать. — То есть… это я? Дамблдор вздохнул. — Самое странное, Гарри. — мягко промолвил он. — Что это можешь оказаться вовсе не ты. Пророчество Сивиллы подходит к двум мальчикам из волшебных семей — оба они родились в конце июля того года, у обоих родители были членами Ордена Феникса и трижды чудом избежали гибели от руки Волдеморта. Один из этих мальчиков, конечно, ты. Другой — Невилл Лонгботтом. — Но тогда… тогда почему на пророчестве стояло мое имя, а не его? — Ярлычок сменили, когда Волдеморт напал на тебя, в то время еще младенца. — пояснил Дамблдор. — Хранитель Зала пророчеств решил, что Волдеморт знал, кого Сивилла имела в виду, и поэтому пытался убить именно тебя. — Так, может быть… может быть, это все-таки не я? — спросил Гарри. — Боюсь. — Дамблдор выговаривал слова медленно, будто каждое из них требовало от него огромных усилий, — боюсь, что сомнений нет и это все-таки ты. — Но вы сказали… ведь Невилл тоже родился в конце июля… и его мама с папой… — Ты забываешь следующую часть пророчества — ту, где дается последняя примета мальчика, способного победить Волдеморта… Сам Волдеморт отметит его как равного себе. И он это сделал, Гарри. Он выбрал тебя, а не Невилла. Он наделил тебя шрамом — этим благословением и проклятием одновременно. — А вдруг он ошибся? — воскликнул Гарри. — Мог же он отметить не того, кого следовало! — Он выбрал мальчика, которого считал для себя наиболее опасным. — сказал Дамблдор. — И заметь, не чистокровного волшебника — хотя на прочих, согласно его принципам, вообще не стоит обращать внимание, — но полукровку, как и он сам. Он распознал себя в тебе прежде, чем увидел тебя самого, а благодаря его неудачному покушению на твою жизнь ты обрел силы, которые впоследствии позволили тебе ускользнуть от него не один раз, а целых четыре — между прочим, такое не удавалось ни твоим родителям, ни Невилловым, да и вообще никому на свете. — Зачем же он тогда это сделал? — Гарри не чувствовал своих рук и ног: их точно сковало холодом. — Зачем он пытался меня убить в тот первый раз? Почему не подождал, пока мы с Невиллом подрастем? Тогда он увидел бы, кто из нас опаснее, и напал на него… — Возможно, это было бы логичнее. — согласился Дамблдор. — но ты забываешь, что Волдеморт знал лишь примерное содержание пророчества. «Кабанья голова», избранная Сивиллой за дешевизну, давно уже привлекала, мягко говоря, гораздо более разношерстную публику, нежели «Три метлы». В этой гостинице никогда нельзя быть уверенным, что тебя не подслушают. Конечно, отправляясь на встречу с Сивиллой Трелони, я не подозревал, что услышу там что-то ценное. Но мне — вернее, нам — повезло: тот, кто нас подслушивал, был обнаружен почти сразу, и его немедленно вытолкали оттуда взашей. — Значит, он слышал только… — Только начало, где говорится о том, что мальчик родится в июле, у людей, трижды бросавших вызов Волдеморту. Таким образом, он не мог предупредить хозяина, что задуманное им нападение связано с риском передать тебе часть своей силы и отметить тебя как равного себе. Волдеморту и в голову не пришло, что нападать на тебя опасно, что умнее было бы подождать и выяснить побольше. Согласно пророчеству, он действительно не знает всей твоей силы… — Но это неправда! — выдавил из себя Гарри. — У меня нет силы, о которой он не знает, и я не умею сражаться так, как… да взять хотя бы Жанну! Жанна зарделась, услышав такие слова. — Я Слуга Святого Грааля, Гарри. — ответила она. — Я живу, чтобы сражаться. Дамблдор посмотрел на обоих с состраданием. — Гарри, ты не должен сравнивать себя со своими товарищами. Каждый из вас имеет свои уникальные способности, свою силу и свой путь предназначения. Ты не можешь знать и уметь все, но зато обладаешь другими ценными качествами, которые могут быть не менее важными в нашей борьбе против тьмы. Но Гарри от их слов нисколько не повеселел. — В Отделе тайн есть комнатка, которую всегда держат запертой. — сказал Дамблдор. — В ней хранится сила, одновременно более чудесная и более ужасная, чем смерть, чем человеческий разум, чем силы природы. Пожалуй, она еще и самая загадочная из всех сокровищ, что там хранятся. Именно этой силой ты обладаешь в достатке, а Волдеморт, наоборот, вовсе ее лишен. Она же уберегает тебя от полного подчинения Волдеморту, поскольку он не может пребывать в теле, где обитает столько силы, глубоко ему ненавистной. В конце концов оказалось неважным даже то, что ты так и не научился изолировать свое сознание. Имя этой спасительной силы — любовь. Гарри закрыл глаза, а затем спросил, не слишком интересуясь ответом: — А конец пророчества? «Ни один не может жить спокойно…», как там дальше? — »…пока жив другой». — закончил Дамблдор. — И это значит, это значит, что в конце концов один из нас вынужден будет… убить другого? — Да. — ответил Дамблдор. Наступила долгая пауза; никто не нарушал молчания. Где-то далеко за стенами кабинета раздавались еле слышные голоса — наверное, это первые ученики спускались в Большой зал на завтрак. Казалось невероятным, что на свете еще есть люди, которые по-прежнему хотят есть, смеются, не знают, да и не хотят знать, что по миру бродят Слуги Святого Грааля, за право обладания которым скоро разразится полномасштабная война. — По-моему, я задолжал тебе еще одно объяснение, Гарри. — помедлив, сказал Дамблдор. — Возможно, ты удивлялся, отчего я никогда не выбирал тебя старостой. Честно признаться… я считал, что груз ответственности, который тебе приходится нести, и так чересчур велик. А теперь… коснись этого чайника, Гарри. Гарри коснулся чайника, и поднял на директора взгляд. В последний момент он увидел, как слеза, скользнувшая вниз по щеке Дамблдора, затерялась в его длинной серебряной бороде.