Гарри Поттер и Святой Грааль

      Нынешние рабочие дни Северуса Снейпа начинались слишком обыденно, но то и дело его раздражали ученики — то своим поведением на уроках и в коридорах, то своим неумением сварить простейшее зелье по рецептуре, написанной им же на доске. Больше всего он раздражался их нежеланием погружаться в тончайший предмет зельеварения, проникнуться тонкостями изготовления зелий и подключить фантазию. Серьезно, все выглядело так, словно они не понимали простейших свойств ингредиентов. Никто даже не смог догадаться, как можно легко извлечь сок из бобов мягким нажатием на них! А теперь, еще после уроков, Снейп каждый день сталкивался с новой головной болью, в виде упрямого Гарри Поттера, который никак не желал научиться окклюменции. Каждый раз Снейп легко вторгался в его мысли и память, ощущая на себе легкое дуновение жестоких мыслей Темного Лорда. Знает ли сам Темный Лорд об их связи, догадывается ли? Дамблдор обязан об этом узнать, пока не стало слишком поздно, впрочем… Последний их разговор об этом убедил Снейпа — он не Колумб, и Дамблдор в этом откровений не видит. Но очень похоже, чтобы мальчик не хотел расставаться с этой связью, открывая Волдеморту окно, через которое тот однажды непременно пролезет, чтобы заложить в его голову любую удобную для себя мысль. И тогда жди беды. В этот раз, к его недоумению, на очередном занятии в списке сочинений он получил странный листок пергамента без подписи.       Давным-давно великий рыцарь Астольфо отправился на защиту своего королевства от свирепого врага, который грозил уничтожить все, что ему было дорого. Когда он скакал по полю боя, то заметил вдалеке странную фигуру, похожую на рыцаря в доспехах. Подъехав ближе, Астольфо понял, что это вовсе не рыцарь, а бочонок пива!       Он был ошеломлен видом бочонка и сразу же был сражен его очаровательной внешностью. Астольфо понял, что должен спасти его от хаоса войны и забрать домой как свой собственный. Он быстро забрал бочонок и доставил его в безопасное место за своими линиями.       Вскоре Астольфо обнаружил, что бочонок был не просто красивым, но и содержал лучшее сливочное пиво, которое он когда-либо пробовал. Астольфо безумно полюбил бочонок и не мог без него жить. Он брал его с собой повсюду, даже на битву.       Еще не дочитав историю, Снейп не знал, что ему делать — то ли плакать, то ли смеяться, а то ли влепить горе-сочинительнице Тролля за такую работу. И он прекрасно знал, кому. В этот момент в его кабинет зашел лично директор Хогвартса. Заметив преподавателя за работой, Дамблдор спросил:       — Что же вас так возбудило, Северус? Неужели среди работ вам попалось нечто настолько восхитительное?       Взяв с этими словами лежащий на столе перед Снейпом лист, Дамблдор поправил очки и едва не поперхнулся слюной. Откашлявшись, он встретился глазами с понимающим взглядом зельевара. Тот молча кивнул. Дамблдор быстро пробежал взглядом по пергаменту в руках.       И так до конца своих дней Астольфо жил долго и счастливо со своим любимым бочонком рядом, ярким примером любви и преданности.       Вместе со Снейпом они еще пару секунд переглядывались.       — Это была контрольная работа по напитку живой смерти, — холодно заметил Снейп.       — Но, знаете, Северус, — задумчиво ответил Дамблдор. — Несмотря на некоторое своеобразие этой работы, я бы не судил строго ее автора.       Тот в ответ мрачно хмыкнул.       — Ее автору лично Темный Лорд хочет оторвать голову. Если это считать за строгую оценку, даже Тролль в журнале — детская шалость.       — Так что же, будем строго судить детские шалости и поспешность?       — Я бы строго осудил шалости ровно одного студента…       — Не все способны научиться самоконтролю так быстро, как нам бы того хотелось, — ответил Дамблдор. — А тем более, в таком случае.       — Давно ли вы знаете об этой связи?       — Всегда знал, — ответил Дамблдор. — С того самого момента, как не стало Джеймса и Лили, я знал и не сомневался в этом. Для того и отдал мальчика на воспитание его дяди и тети в мир, где он чужой. Для того я окружил его неусыпным контролем и наблюдением. В конце концов, даже Том оценил мои старания.       Снейп потупил взгляд, делая вид, словно в сотый раз перечитывает сочинение Драко Малфоя, пока директор продолжал держать в руках пергамент с историей про Астольфо и бочонок сливочного пива.       — Так и ради чего все это? Ради чего мы столько рискуем жизнями и ищем крестражи?       — Гарри должен поставить завершающую точку в истории их противостояния. Не я, Северус, ведь я не смогу быть рядом с ним вечно. Не вы. Никто из нас. Даже не Жанна Альтер, какой бы сильной и талантливой она не была.       — Но почему?       — В ту ночь Том вложил в Гарри еще одну часть своей души. Гарри тоже крестраж, которого он стремился создать. К сожалению, для победы он должен погибнуть.       Снейп неровно вздрогнул. Его лицо не изменило своего выражения, но в глазах читалась печаль.       — Только не говорите мне, что вы тоже к нему привязались, Северус, — с сожалением во взгляде сказал Дамблдор.       — Вы растили мальчика столько лет на убой! — долго еще звучали слова Снейпа в ушах Дамблдора.       Снейп встал из-за стола, взмахнул палочкой, и из нее вырвалась яркая серебристая лань, а затем несколько раз обогнула кабинет. Дамблдор взглянул на нее с восхищением и любопытством.       — Даже спустя столько лет? — озадаченно спросил он.       — Всегда, — ответил Снейп.        Он резко сильно зажмурился, но не смог скрыть, как в уголке его глаза появилась и упала на щеку слеза. Он большим усилием воли подступивший ком в горле, но так ничего и не скрыл.       — Разве не в наших силах все изменить?       Дамблдор продолжал задумчиво и в то же время печально смотреть на точку, где только что остановилась и растворилась в воздухе чудесная лань — Патронус верного ему зельевара.       — Разве не может что-то сделать эта Слуга, если она все равно в Хогвартсе? Никто не сможет ей противостоять.       — Война Святого Грааля никого не щадит, — мрачно ответил Дамблдор, не сводя глаз с одной точки. — Души Слуг в этой войне — обыкновенное топливо для Грааля, которое потратит лишь победитель.       Снейп не заметил, как Дамблдор положил перед ним пергамент, который он только что проверял. Когда за ним закрылась дверь, зельевар бросил взгляд на чудаковатую историю о рыцаре Астольфо. Он смотрел на эту работу, казалось, целую вечность, переживая ему одному известные чувства, а затем дрогнувшей рукой вывел Удовлетворительно.