Гарри Поттер и Святой Грааль

      Дядя Вернон, хотя этого и не было в списке, все же купил Дадли метлу, да не абы какую, а самый настоящий «Нимбус-2001». Он считал, что раз уж Дадли все равно идет в школу для волшебников, то обязан научиться играть в квиддич и если уж он будет играть в эту игру, то должен всех обыгрывать и летать быстрее прочих игроков. Покупка такой дорогой метлы не стала для дяди Вернона большой проблемой, но даже будучи владельцем собственного бизнеса в магловском мире, он внимательно приценивался к ним. Какая роль Дадли достанется на поле, он решительно не задумывался. Но Гарри понимал — исходя из его габаритов, Дадли обязательно поставят на ворота, так как только он один способен закрыть своей спиной все три кольца сразу. Осталось только научить Дадли летать.       Весь остаток лета Гарри провел на Тисовой улице, объясняя Дадли заклинания и зелья. К его немалому удивлению, Дадли хватало упорства выучить за день до десяти новых заклинаний. Он справлялся и с изучением магических тварей и с зельеварением, неплохо запоминая какие ингредиенты и в каких пропорциях смешивать. В чем он серьезно отставал, так это в прорицаниях и истории магии. Ничего более скучного он в своей жизни не видел, по его собственному признанию. Заставить предметы взмыть в воздух или изменить свою форму для него представлялось занятием куда более интересным, чем изучать многостраничные отчеты о восстаниях гоблинов или зависимость событий мировой истории от расположения планет. Даже в зельеварении он видел какое-то движение и интерес, просто наблюдая за кипением зелья в котле и динамикой изменения его цвета и вязкости.       Для Гарри успехи его двоюродного брата оказались слегка неожиданными, ведь он привык считать Дадли ни к чему не способным здоровяком, умеющим только одиноких малолеток шпынять в компании верных дружков-задир, а сейчас он видел в нем разительную перемену. Он не по одному разу на дню теперь вспоминал слова Олливандера о значении палочки, выбравшей Дадли. Выходило, что Дадли всерьез попрощался с прежней своей жизнью и уверенно шел навстречу переменам, чего ему лично порой очень недоставало.       Пару раз Гарри в гостиной учил Дадли самым базовым навыкам, необходимым для полета на метлах. Вспоминая первый урок с мадам Трюк, он велел Дадли положить рядом с собой на полу метлу и скомандовать ей «Вверх». Примерно десять минут Дадли орал на метлу, прежде чем она прыгнула ему в руку. После нескольких повторов, метла стала верно слушаться Дадли, чему оба были несказанно рады. Гарри был уверен — если потребуется кого-нибудь быстро заменить во время матча, у них теперь найдется запасной игрок.       Дни летели стрелой (и куда она только летит? — задавал себе один и тот же философский вопрос каждый день Гарри) и с каждым днем все сильнее приближалось первое сентября.       Утром в день знаний дядя Вернон провожал обоих ребят на вокзал. — Нужно просто разбежаться и ни о чем не думать, — сказал Гарри кузену, когда тот в недоумении остановился перед барьером между платформами 9 и 10. — Не бойся, ты легко пройдешь и не заметишь.       Тому едва далось понимание того, что теперь-то он точно сможет пройти сквозь волшебную стену. В конце концов, собравшись с духом, он во весь опор помчался в сторону волшебного барьера, напоследок закрыв глаза. Так ожидаемого им удара не случилось, и открыв глаза, он увидел платформу 9 и 3\4. На пути стоял блестящий алый паровоз, а из его трубы вверх поднимались клубы дыма и пара. — А, Гарри, ты это видел? — восхищался он, глядя на паровоз. — Это же паровоз, настоящий паровоз! — Конечно, видел, — ответил вынырнувший у него за спиной Гарри. — Каждый раз словно впервые его вижу.       На платформе он встретился со своими друзьями. Их сопровождали Грюм, какая-то девушка с розовыми волосами, Сириус в обличье собаки, Люпин, миссис Уизли и еще несколько человек, Гарри незнакомых. — Привет, Гарри! — обрадовалась Гермиона. — Как ты? Что случилось в тот вечер? — Привет, Гермиона! — ответил тот с улыбкой. — На нас с Дадли тогда двое дементоров напали, но я их отогнал. — Не может этого быть! В вашей местности их быть не должно! Неужели их Темный Лорд подослал? — Не знаю, возможно. — А кто это с тобой, Гарри? — спросила миссис Уизли, кивая в сторону Дадли. — Извините, что сразу не представил, — смутился Гарри. — Это мой двоюродный брат, Дадли. — Тот самый, который тебя задирал все время? — охнул Рон. — Да, — ответил Дадли. — Но… но как? — изумлению Рона не было предела. — Я не знаю, — ответил Гарри. — В тот же вечер после нападения дементоров к нам прилетела сова с письмом для Дадли.       Рон еще несколько раз оглядел Дадли снизу вверх. Уж каким бы Рон не был долговязым, до размеров Дадли ему было далеко. — Ну, это… — замялся Рон. — Добро пожаловать в наш мир, Дадли.       И протянул руку. Тот секунду подумал, но все же пожал руку Рона. — Пойдем места занимать, — предложил Гарри. — Ну, мы… Нам с Роном надо в вагон старост, — ответила Гермиона.       Гарри не расстроился. Уже довольно скоро он вместе с Дадли занял купе. Пока они его искали, к ним присоединились Джинни, Жанна и Невилл. Единственное свободное купе занимала Полумна Лавгуд, рядом с которой они и сели.       В пути между ними завязался разговор. Невилл показал всем редкое растение — Мимбулус Мимблетония, которое он очень хотел показать профессору Стебль; Полумна читала журнал «Придира», не обращая внимание на окружающих ее людей; Дадли вычитывал что-нибудь интересное в учебниках; а Жанна, Гарри и Джинни рассуждали о том, кого же в этом году ждать на посту преподавателя Защиты от Темных Искусств. По их памяти, Грюм добровольно освободил эту должность, предполагая, что, будучи штатным мракоборцем он сделает куда больше, нежели на преподавательской должности. И все равно, Гарри мысленно благодарил и настоящего Грюма и Барти Крауча младшего за то, чему они оба его научили. Именно благодаря Барти Краучу младшему он научился сопротивляться влиянию заклятия Империус, которое применил к нему Волдеморт на кладбищенской дуэли. Именно лже-Грюм показал им Непростительные Заклятия и морально подготовил к встрече с темными магами. Именно Грюм часто требовал от ребят хранить бдительность. И теперь Гарри стремился во всем следовать его указаниям.       Их спокойствие не нарушили даже ворвавшиеся в купе Малфой с его дружками. Как оказалось, Малфоя поставили старостой Слизерина и теперь он всячески кичился полученными полномочиями, но Жанны все равно до жути боялся. Появившийся на горизонте Дадли размером больше Крэбба и Гойла вместе взятых выглядел в его глазах очень серьезным аргументом в пользу хранения языка за зубами. Поэтому, когда Дадли встал со своего места желая познакомиться с ним поближе, Малфой только и знал, что сжаться и пискнуть что-то про отца и свои полномочия. — Сгинь, — бросила Жанна Малфою. — Не видишь, серьезные люди разговаривают?       Взгляд Малфоя коснулся Полумны, читавшей журнал вверх тормашками и переместился на Невилла, чье лицо только что забрызгал Смердящим Соком его цветок, но спорить парень не стал, и поспешил удалиться как можно скорее. — Кто это был? — пробасил Дадли. — Так, дурачок один со Слизерина, — ответила Джинни. — Иногда он сам не знает, что несет, просто следует давней слизеринской традиции — амбиции свои показывает. — Угу, ясно, — ответил Дадли. — Его папашка был Пожирателем Смерти, — заметила Жанна. — Явился на то кладбище поприветствовать своего хозяина. — Кем был? — пробасил Дадли. — Прислужником Волдеморта, мага, убившего родителей Гарри. — Так у него прислужники есть? И как он их на свою сторону привлек? — Борьба за чистоту крови, власть, деньги. — Вот как? А в чем бонус от чистоты крови?       Его не особо интересовало все то, что он мог назвать заморочками отдельных людей, но он самым нутром понимал — если есть злодей, у него должна быть мотивация, пусть даже и самая бредовая. Он хотел знать, к чему должен готовиться, если вдруг встретится с Волдемортом или его прислужниками. Идею бороться за чистоту крови он находил абсолютным бредом, не понимая, почему волшебники не должны пересекаться с простыми людьми. Для него это было особенно актуально, ведь и сам не обладал способностями к магии до последнего времени. — Ни в чем, — ответил Невилл. — Гермиона у нас вообще из семьи маглов, так она лучшая ученица в Гриффиндоре. Я вообще поражаюсь, как ее Шляпа в Когтевран не отправила… — Может быть, она попросила Шляпу, — ответила Жанна. — Меня она хотела определить в Слизерин. Сказала — нет у тебя ничего, что ценится в других факультетах. Я ей тогда пообещала, что сожгу ее в пепел, если не определит куда-то еще. — Сурово. А меня она хотела отправить в Пуффендуй, — поделился Невилл. — А мне Шляпа сказала — очередная Уизли, да? — сказала Джинни. — А я куда попаду? — задумался Дадли. — Пока Шляпу не наденешь, не узнаешь, — ответил Гарри.

***

      Не все в этот день соответствовало ожиданиям Гарри: на станции Хогсмид не было Хагрида (хотя бы не напугает Дадли — мрачно заметил про себя Гарри, вспомнив о случае с поросячьим хвостиком), а в ранее безлошадные кареты оказались впряжены жутковатого вида существа, определить которых он не мог. В этот раз карет на всех не хватало и Гарри не мог понять, с чем это связано. — Кто это такие? — спросил он у Гермионы. — Кто? — не поняла та. — Животные, впряженные в карету. — Гарри, здесь никого нет, карета едет сама, — ответила та. — Неправда, — вмешалась Полумна. — Я тоже их вижу. И так каждый раз. — И я, — сказала Жанна. — Странно не знать о фестралах, о них же в «Истории Хогвартса» написано. — Так это и есть фестралы? — удивился Гарри. — Вы о чем вообще? — не понял Дадли.       Он фестралов не видел и в его глазах эта троица представлялась сборищем сумасшедших. — Потрогай, — сказала Полумна и подвела Дадли к месту, где находилась голова фестрала.       Дотронувшись до кожистой головы животного, Дадли состроил такое выражение, словно только что прозрел после вековой слепоты. — Обалдеть! Оно есть… оно живое!       Полумна молча улыбалась и кивала в ответ.       Спустя короткое время Гарри вошел в Большой Зал. Первым делом ему в глаза бросилось непривычно большое число юношей и девушек, ожидавших распределения. Они, как догадался Гарри, вместе с Дадли должны были поступать на пятый курс. Их распределение должно было начаться вскоре после первокурсников. Но Гарри больше всего волновался не за них, его интересовал вопрос, где же находится Хагрид. К его большому сожалению, Хагрида за преподавательским столом тоже не оказалось. — Должно быть, это как-то связано с тем секретным заданием, которое ему поручил Дамблдор, — шепнула Жанна. — Но разве он не должен был уже вернуться? — Мало ли… задержался в пути, может быть. — А это кто? — спросила Гермиона, когда они уже сели за гриффиндорский стол.       За преподавательским столом сидела похожая на жабу женщина. Пухлая и приземистая, она была одета во все розовое. — Понятия не имею, — пожал плечами Гарри. — Наша новая преподавательница Защиты?       Пока они обсуждали новую учительницу в штате Хогвартса, появилась Граббли-Дерг, и заняла место Хагрида. Гарри только и оставалось, что с печалью вздохнуть и смириться. Надо будет потом сходить к его хижине, может он там объявится.       Пришли и первокурсники. МакГонагалл внесла в Большой Зал Распределяющую Шляпу и положила на табурет. Не прошло и нескольких секунд, как Шляпа открыла рот и запела. Пела она долго, и свою песню посвятила теме объединения. Когда она закончила, зал разразился аплодисментами, а МакГонагалл принялась вызывать студентов.       Песня Шляпы вызвала бурное обсуждение в зале. Все пытались понять, к чему же Шляпа вызвалась предостерегать студентов об опасности и призывать к единству. Лишь Почти Безголовый Ник подсказал Гермионе, ответив на ее вопрос: Шляпа предостерегала об опасности студентов и раньше, и всегда это делает, когда чувствует возрастающую опасность в мире.       Гарри было не до того. Он внутренне болел в это время за Дадли, надеясь, что его кузен ни в коем случае не попадет на Слизерин. Тот непривычно побледнел и даже изошел потом, дожидаясь своей очереди. На лице его Гарри снова читал сложный мыслительный процесс и никак не мог дождаться, когда же настанет его очередь. Но, когда Шляпа коснулась головы Дадли, от сердца его отлегло — Шляпа определила его в Гриффиндор. Гарри не мог вспомнить, был ли когда-нибудь Дадли смелым и отважным, но умелым или умным он его представлял с еще большей сложностью.       Наконец, Дадли сел за гриффиндорский стол рядом с Гарри. Гриффиндорцы рассыпались перед ним поздравлениями, и только близнецы Уизли к своему поздравлению добавили короткий вопрос, вогнавший Дадли в неописуемый ужас: — Эй, Дадли! Хочешь конфетку?       Тот резко дернулся, рискуя уронить сразу весь стол, но братья его успокоили. — Да ладно, не бойся. Но, кстати, мы для тебя можем работу подыскать. — Будем честно платить тебе, если ты согласишься дегустировать наши сладости. — Взамен сможешь не ходить на нелюбимые уроки. А? — Как тебе? Классную затею мы придумали?       Дадли очень долго думал над ответом. — Я подумаю, — ответил он, до конца не понимая, найдутся ли в учебной программе такие уроки, которые ему не захочется посещать. — Умница! — похвалил его Фред. — А он быстро схватывает! — усмехнулся Джордж. — Вы чего это удумали? — вспыхнул Рон.       Сейчас он напоминал зажженный фейерверк, готовый взорваться в любую секунду. — Как староста факультета, я… — Как староста факультета ты превращаешься в Перси, — фыркнул Джордж. — Слушай, Рон, будь братом, а не старостой! — обратился к нему Фред. — А то тоже будешь письма мистера Крауча… — Но, чтобы к новеньким со своими… — Ну, хорошо, — делано согласился Джордж, а сам о чем-то тут же заговорщически зашептался с Фредом. — Слушай, Рон… — начал Гарри. — Скажи мне, будь честен. Ты не замечаешь ничего необычного? — Ну… — задумался тот. — Наверное, есть кое-что… — И что же? — То, что мои братья собираются дурачить меня, например. — А такое обилие новичков ты когда-нибудь видел? Да еще и все на пятый курс попали.       Рон задумчиво поднял взгляд в потолок. — Да знаешь, такого я что-то не припоминаю. — Что, если Волдеморт что-то задумал и теперь много людей попали разом на пятый курс? — Не понимаю, о чем это ты? — Ты же помнишь, как в прошлом году было? Свой шпион среди преподавателей. Что, если теперь он придумал, как наделить волшебной силой маглов и среди них собирается внедрить своего шпиона в ряды учеников? — По мне, ему проще воспользоваться Малфоем и еще какими-нибудь идиотами, — закатила глаза Жанна. — Эти для него что хочешь сделают, лишь бы указание родители из дома прислали. — Гарри! Не существует способа сделать магла волшебником! — вмешалась Гермиона. — Если бы такой способ существовал… — Знаю, знаю. Тогда бы все люди в мире могли стать волшебниками и нам не пришлось бы скрываться.       Он молча смотрел на ничем не примечательного японца, который не привлекая к себе внимания зашел в зал и сел за преподавательский стол рядом с Дамблдором. На правой руке у него Гарри заметил три татуировки в форме неизвестных ему символов.       За гриффиндорским столом расположилась юная девушка с розовыми волосами. Она ни с кем не общалась, лишь тихо поздоровалась и принялась закручивать на палец свои короткие волосы с мечтательным выражением на лице.       Когда распределение завершилось, и с едой уже было покончено, Дамблдор выступил с обращением к ученикам школы. В числе прочего он сказал: — У нас два изменения в преподавательском составе. Мы рады вновь приветствовать здесь профессора Граббли-Дерг, которая будет вести занятия по уходу за магическими существами. Я также с удовольствием представляю вам профессора Амбридж, нашего нового преподавателя защиты от Темных искусств. Также, мне приятно представить вам господина Фуджимару. Как вы все уже знаете, в этом году случилось необычайное, и очень много простых людей обрели способности к магии. Господин Фуджимару — независимый международный наблюдатель и расследует произошедший феномен. Он также призван помочь новичкам в мире магии. Надеюсь, вы с ним подружитесь. Теперь к новостям квиддича, в этом году…       И в этот момент его прервал притворный тонкий кашель. Замешательство Дамблдора продлилось всего какую-нибудь секунду. Затем он проворно сел и уставил на профессора Амбридж пытливый взгляд, точно ничего на свете не желал сильнее, чем услышать ее выступление. Но другие преподаватели не сумели так искусно скрыть свое изумление. Брови профессора Стебль исчезли под растрепанными волосами, губы профессора Макгонагалл стали тоньше, чем Гарри когда-либо у нее видел. Ни разу еще новый учитель не осмелился перебить Дамблдора. Многие школьники ухмыльнулись: эта особа явно не знала, как принято вести себя в Хогвартсе. — Благодарю вас, директор, — жеманно улыбаясь, начала Амбридж, — за добрые слова приветствия.       Голосок у нее был высокий, девчоночий, с придыха­нием, и Гарри почувствовал сильнейший прилив необъяснимой неприязни. Он знал одно: что все в ней, от глупого голоска до пушистой розовой кофточки, вызывает у него отвращение. Она еще раз мелко откашлялась — «кхе, кхе» — и продолжала: — Как приятно, доложу я вам, снова оказаться в Хогвартсе! — Она опять улыбнулась, обнажив очень острые зубы. — И увидеть столько обращенных ко мне счастливых маленьких лиц!       Гарри оглядел зал, но счастливых лиц что-то не приметил. Наоборот, все были неприятно удивлены тем, что к ним обращаются как к пятилетним. — Я с нетерпением жду знакомства с каждым из вас и убеждена, что мы станем очень хорошими друзьями!       Школьники начали переглядываться, некоторые с трудом подавляли смех. В этот момент даже молодой Фуджимару вызывал у них гораздо большее уважение, несмотря о пожелании директора, чтобы ученики с ним обязательно подружились — ему хотя бы хватило ума сохранить молчание в нужный момент и не перебивать Дамблдора посреди объявления. — Я согласна с ней дружить только до тех пор, пока мне не придется позаимствовать у нее кофточку, — шепнула Парвати Лаванде, и обе они беззвучно захихикали. — Я вам помогу, — присоединилась Жанна.       Профессор Амбридж снова издала свое «кхе, кхе», но когда она опять заговорила, восторженного придыхания в голосе уже почти не слышалось. Он звучал куда более деловито. Слова были скучными и как будто вызубренными. — Министерство магии неизменно считало обучение юных волшебников и волшебниц делом чрезвычайной важности. Редкостные дарования, с которыми вы родились, могут быть растрачены впустую, если их не развивать и не оттачивать бережными наставлениями. Древние навыки, которые выделяют волшебное сообщество из всех прочих, должны передаваться из поколения в поколение — иначе мы потеряем их навсегда. Беречь, приумножать и шлифовать сокровища магических познаний, накопленные нашими предками, — первейшая обязанность тех, кто посвятил себя благородному делу преподавания.       Тут профессор Амбридж сделала паузу и легонько кивнула коллегам, ни один из которых на этот знак внимания не ответил. Профессор Макгонагалл так сурово нахмурила темные брови, что стала очень похожа на хищную птицу. Гарри явственно увидел, как она обменялась многозначительным взглядом с профессором Стебль. Амбридж между тем в очередной раз прокашлялась и заговорила дальше: — Каждый новый директор Хогвартса привносил в трудное дело руководства этой древней школой нечто новое, и так оно и должно быть, ибо без прогресса нашим уделом стали бы застой и гниение. Однако прогресс ради прогресса поощрять не следует, ибо большая часть наших проверенных временем традиций в пересмотре не нуждается. Итак, необходимо равновесие между старым и новым, между постоянством и переменами, между традицией и новаторством…       Гарри почувствовал, что его внимание ослабевает: мозг то включался, то выключался. Тишины, которая всегда наполняла зал, когда слово брал Дамблдор, не было и в помине: школьники наклонялись друг к другу, шептались, хихикали. За столом Когтеврана Чжоу Чанг оживленно болтала с подружками. Полумна Лавгуд, сидевшая недалеко от Чжоу, снова вынула своего «Придиру». За столом Пуффендуя Эрни Макмиллан был одним из немногих, кто по-прежнему смотрел на профессора Амбридж, но взгляд у него был остекленевший, и Гарри не сомневался, что он только притворяется, будто слушает: на груди у него блестел новенький значок старосты, и надо было вести себя соответственно. Профессор Амбридж вольного поведения учеников как будто не замечала. Казалось, начнись под самым носом у нее буйный мятеж — она все равно договорила бы до конца. Преподаватели, однако, по-прежнему слушали ее очень внимательно. Гермиона, судя по всему, не упускала ни единого слова Амбридж, но по ней было видно, что слова эти ей совсем не по нутру. — …потому что иные из перемен приносят подлин­ное улучшение, в то время как другие с течением лет выявляют свою ненужность. Точно также некоторые из старых обычаев подлежат сохранению, тогда как от тех из них, что обветшали и изжили себя, следует отказаться. Сделаем же шаг в новую эру — в эру открытости, эффективности и ответственности, сохраняя то, что заслуживает сохранения, совершенствуя то, что должно быть усовершенствовано, искореняя то, чему нет места в нашей жизни.       Она села. Дамблдор похлопал. Педагоги последовали его примеру, но Гарри заметил, что некоторые сомкнули ладони всего раз или два. Присоединился и кое-кто из учеников, но большей частью они просто прозевали конец речи, которой не слушали, и, прежде чем они могли зааплодировать по-настоящему, Дамблдор снова встал. — Благодарю вас, профессор Амбридж, за чрезвычайно содержательное выступление, — сказал он с легким поклоном. — Итак, я продолжу. Отбор в команды по квиддичу будет происходить… — Это точно, что содержательное, — вполголоса за­метила Гермиона. — Только не говори, что тебе понравилось, — тихо сказал Рон, повернув к Гермионе лоснящееся от сытости лицо. — Одна из самых занудных речей, какие я слышал. А ведь я рос с Перси. — «Содержательное» и «понравилось» — разные вещи, — сказала Гермиона. — Эта речь очень многое объясняет. — Правда? — удивился Гарри. — А по мне, так вода водой. — В этой воде растворено кое-что важное, — сумрачно проговорила Гермиона. — Да что ты, — с недоумением сказал Рон. — Как вам вот это: «Прогресс ради прогресса поощрять не следует»? Или еще: «Искореняя то, чему нет места в нашей жизни»? — Ну, и что это означает? — нетерпеливо спросил Рон. — А я тебе скажу, что означает, — сказала Гермиона зловеще. — Означает то, что Министерство вмешивается в дела Хогвартса. — А как тебе международный наблюдатель? — спросил Рон. — Он вообще ни слова не сказал! — По-моему, он многое повидал, — отмахнулась Гермиона. — Не знаю, что он там сможет расследовать, если все и так знают, что маглы магами просто так не становятся, но его лицо… Он точно никакой не простой наблюдатель, а фигура, куда более серьезная. — Ты думаешь, его пригласили сюда, чтобы он работал против Волдеморта? — Возможно, — пожала плечами Гермиона. — Что угодно будет более вероятно, чем это загадочное явление. — А что в Пророке по этому поводу пишут? — Никто не знает, почему это случилось, — ответила Гермиона. — Но многие ссылаются на то, что злополучный Круциатус Волдеморта видели не только маги. Предполагают, что это событие спровоцировало магический сдвиг в мире, или кто-то, а может быть, что-то прибавило в мире магов для сохранения баланса. — Ты сказала «что-то»? — удивился Гарри. — Ты не думаешь, что это может быть…       Они оглянулись на Жанну. Если кто-то и знал ответ на их вопрос, так это она, но та последние десять минут мирно дремала, наглухо усыпленная речью Амбридж и не показывала никакого желания отвечать на вопросы.       Перед сном Гарри не переставал думать, связан ли Святой Грааль с недавними событиями, а если связан, в чьих он руках? Или он принял это решение самостоятельно? Чему служит превращение такого количества маглов в волшебников? Ответов у Гарри не было, лишь неотвратимое ощущение чего-то очень грозного и массивного, нависающего над миром, словно тень непреодолимого ужаса, готового в один момент его настичь и обрушиться чудовищным цунами, которое сметет все на своем пути и ничего не оставит взамен, кроме выжженного кладбища для шести миллиардов человек.