Туман внутри

Ночью я снова не могу уснуть из-за бродивших по коридору цветных санитаров, но по вине туго связывающих меня простыней я не мог, как обычно, встать и пойти по коридорам, чтобы унять бессонницу. Я уставился в потолок и прислушался к окружающим меня звукам. Их много. Из коридора доносились тяжелые шаги, где-то справа от меня (мне с трудом удавалось различать право и лево в этом тумане) слышалось дыхание моих соседей по койкам, тихое и едва слышное хроников, почти затихшее овощей, спокойные и размеренные вдохи-выдохи острых. И его. Макмерфи лежал на койке слева на правом боку, подсунув под рыжую голову большую руку, и спал; дыхание его было таким шумным и отвлекающим от всего остального, что мне казалось, будто именно из-за него я не могу уснуть. Из-за этого громкого дыхания, из-за этой едва заметно вздымающейся груди, покрытой курчавыми волосами, из-за губ, которые Макмерфи во сне то и дело облизывает. Внезапно Макмерфи замирает. Я все время смотрел на него, поэтому заметил это сразу. Прекращает водить языком по губам, грудь перестает вздыматься от его спокойного, но такого громкого дыхания. Кажется, будто он перестает жить. За то короткое мгновение, когда, казалось, он перестал существовать, в воздухе над его сильным телом образовался сгусток чего-то непонятного, чего-то странного, полупрозрачного и на вид очень мягкого. Туман? Хочу протянуть руку. Протянуть руку, дернуть его, чтобы он проснулся, крикнуть в большое ухо: «Очнись!». Но нет, я понимаю, что должен оставаться в том тумане, что сгущался вокруг меня на протяжении всего времени, что я нахожусь здесь, в этой больнице, в отделении старшей сестры. Я должен оставаться в тумане, из которого для меня уже нет выхода. Я никогда не смогу выбраться из него, и даже такой человек, как Макмерфи, никогда мне не поможет. Этот туман засосал меня. Засосал в бездну, из которой не сможет выбраться никто, в бездну страданий, отчаяния, немого крика, в беспросветную темноту, обреченность на вечное молчание. Каждый, кто попадет в эту бездну, никогда не сможет стать тем, кем был раньше, и всегда оставаться ему лишь немым слушателем и зрителем, без вмешательств наблюдая, как под влиянием старшей сестры, под влиянием комбината рано или поздно весь мир, каждый отдельный человек, как бы ни хотел он, станет таким же, как все; тот, кто отличается от остальных, должен быть изменен. Общество не терпит выделяющихся. Ведь именно таким ты и являешься, да, Макмерфи? Выделяющаяся личность. И старшая сестра этого не оставит. Она изменит тебя. Она подвергнет тебя тому же влиянию, что и всех остальных, она сделает тебя таким же. Сгусток тумана над Макмерфи начал обволакивать его тело, плотно прилегать к коже и всасываться порами, пока весь туман не оказался у него внутри, и тогда тело его начало раздуваться. Скоро он стал совсем большим, и ножки его койки подогнулись, со скрежетом проехались по полу, и Макмерфи съехал на пол, переливаясь, как желе и отталкиваясь от стены. Он врезался в тяжелую дверь, и по комнате, по коридору пробежал звон, но никто кроме меня не слышал его, и никто в комнате не дернулся, не вздрогнул и не вздохнул от грохота проломившейся двери. Я с трудом развязал простыни – я стал совсем маленьким, и руки у меня стали маленькими, поэтому больше не было в них той большой силы. Я сел на кровати и посмотрел на целую дверь, потом посмотрел на соседнюю койку. Макмерфи вновь громко дышал, облизывал губы, и грудь его вздымалась и опускалась. Тело стало обычно большим, но уже не вздутым, и туман выходил из тела с тихим шипением и оставлял после себя пар. Туман медленно начинал рассеиваться, и я заметил, что за окном посветлело. Совсем скоро утро, совсем скоро начнется новый день, новые истории, Макмерфи снова заставит старшую сестру побелеть от злости и уйти за большое стекло. Совсем скоро он вновь изменит наши скучные дни пребывания здесь, совсем скоро. Все изменится. Ведь так, Макмерфи? Ты изменишь нашу жизнь. Ты вытащишь нас из тумана. Я верю. Но с приходом утра я вновь стану лишь немым и глухим наблюдателем. С уходом ночи ускользают пустые надежды, и приходит понимание, что ничего не изменится. Никто на это не способен. Туман, затягивающий, засасывающий в свою смертельно-темную бездну, всегда будет окутывать пациентов этой лечебницы.