Сильных потрясений и приятных сновидений

Итак, парой Драко Малфоя оказался Гарри Поттер. Ну не безумие ли? Не совсем — вот к такому выводу пришла Гермиона, хорошенько всё обдумав. Малфой, будучи вейлой, искал, по сути, пару, которая была бы сильной, красивой, влиятельной, плодовитой, а также обладала бы хорошими манерами. Гарри сочетал в себе все эти качества и даже больше. Гермиона не могла поручиться за плодовитость, но предположила, что с этим всё было в порядке, поскольку иначе Драко бы его не выбрал. Правда, в их случае вопрос фертильности вообще не имел значения, ведь ни у одного из них не было матки. После того, как Малфой удалился в спальню, Гермиона поспешила в башню Гриффиндора, чтобы отыскать Гарри и узнать, как у него дела. Дела обстояли не очень. Гермионе пришлось сидеть рядом с ним больше получаса и успокаивать его, гладя по спине, пока он дышал в пластиковый пакет. После всего произошедшего невозможно было винить его в том, что у него случилась гипервентиляция лёгких. Бедный мальчик! Его представление о себе и об окружающем мире перевернулось с ног на голову. Уже в который раз. Реальность Гарри была такова: ему нравились девушки, Драко Малфой был настоящей занозой в заднице, а парень, осмелившийся бы подойти к Гарри и поцеловать его, получил бы хорошую затрещину. И теперь за один вечер всё изменилось. Гермионе нестерпимо хотелось рассказать Гарри, что Малфой был вейлой: ему бы не пришлось переживать кризис идентичности. Однако несмотря на то, что Гермиона не была связана профессиональным этическим кодексом, она всё же чувствовала, что должна уважать право Малфоя на частную жизнь. Поэтому она только и могла раз за разом повторять Гарри, что он в этом не виноват. Правда, особого утешения ему это не приносило, ведь ей нечем было подкрепить свои слова. В конце концов Гарри задремал, и Гермиона ушла, чтобы и самой немного поспать. Ей действительно хотелось винить в этой запутанной ситуации Малфоя, но она просто не могла. Не его вина, что он оказался наполовину вейлой. Тем не менее ей не давало покоя воспоминание о том, как он приставал к Гарри прошлой ночью — даже если Гарри, казалось, был совсем не против. Гарри был её лучшим другом, и она, честно говоря, никогда не видела в нём сексуальности. Она даже ни разу не замечала, что он с кем-нибудь целовался, так с чего бы ей думать о нём в этом плане? И вот прошлым вечером она застала его страстно целующимся с Драко Малфоем. И тот факт, что Гермиона нашла это зрелище одним из самых возбуждающих, которые ей когда-либо доводилось видеть, никак не улучшал ситуацию. Теперь Гермиона начинала понимать, почему парням так нравились фантазии с участием двух женщин. И то, что она всегда считала таких мужчин достойными сожаления извращенцами, нисколько не способствовало её душевному комфорту. Гарри, возможно, был ей как брат, но она не была слепой и понимала, что её друг вырос и превратился в привлекательного юношу. А в Малфое одновременно сочетались две крайности: он был чрезвычайно гнилым внутри и чрезвычайно красивым снаружи. Ей нравилось притворяться, что внешне он такой же уродливый, как и в моральном плане, но он был великолепен, и она это знала. И он, к сожалению, тоже. По крайней мере, во вчерашней катастрофе присутствовала хотя бы одна положительная черта. Малфой наконец-то принял помощь Гермионы, которая ему была действительно необходима. Вероятно, ему потребовалось дойти до края, чтобы осознать всю серьёзность ситуации. Очевидно, этим краем стал момент, когда он прижал Гарри к стене посреди отработки. Несмотря на то, что Гермиона наконец добилась своего, она только сейчас по-настоящему поняла, во что именно ввязалась. Ей же до конца месяца придётся круглые сутки ходить за Малфоем по пятам, чтобы помешать ему наброситься на Гарри. Вот веселуха! Возможно, Малфой и был бы не против, чтобы она его сопровождала, но он всё ещё оставался придурочным хорьком, и находиться рядом с ним не доставляло ей никакого удовольствия. Это стало очевидным уже на первое утро после их соглашения. Этот парень был конченым придурком и эмоционально недоразвитым! — Если ты хочешь, чтобы я могла помочь тебе не наброситься на Гарри или предотвратить, чтобы кто-нибудь ещё узнал о том, что ты вейла, ты должен полностью описать, что с тобой происходит и каково это! — настаивала Гермиона. — Я уже всё рассказал, — отнекивался Драко, расхаживая по их гостиной. — Я тебе не верю, — усмехнулась Гермиона. Малфой поделился с ней сугубо хрестоматийными и расплывчатыми фактами. Он явно что-то скрывал от неё, и она это знала. — Тогда почему тебе вдруг понадобилось взять моё снадобье для волос «Простоблеск»? Твои волосы стали кудрявыми, да? — Ничего подобного! — усмехнулся Драко. — Ты в этом уверен? — Гермиона нанесла ответный удар. — Значит, ты не будешь возражать, если я возьму этот стакан и вылью тебе на голову воду, чтобы в этом убедиться? Я высушу твои волосы одним взмахом палочки, и им ничего не будет? — Ты не посмеешь! — с вызовом сказал Малфой, гордо задрав подбородок в своей фирменной манере. — Именно так я и сделаю, — убеждённо ответила Гермиона. Она и правда была готова выполнить свою угрозу. Ещё несколько мгновений они сверлили друг друга пристальными взглядами, и тут… — Ладно, у меня появились кудри, — сдался Драко. — Подумаешь! Однажды я проснулся, а волосы начали виться сами по себе. Не мог же я показаться в таком виде? — У тебя — кудри? — Гермиона весело фыркнула, представив себе Малфоя с волосами, как у блондинки Ширли Темпл. — Это не смешно! — выплюнул Драко. — Боже, Малфой, ты напрочь лишён чувства юмора, — вздохнула Гермиона. — Скорее всего, это из-за гормонального всплеска. Так о чём ещё ты умолчал? — Ни о чём, — вызывающе ответил Драко. Гермиона раздражённо закатила глаза. Почему ей всегда приходится быть такой чертовски милой и всем помогать? Если взглянуть правде в глаза, то даже не коснись это Гарри, она всё равно не позволила бы Малфою остаться с этой проблемой один на один. Гермиона никогда не могла понять, почему люди называли её хорошей девочкой, но теперь до неё дошло. Однако, с другой стороны, проводить время с Малфоем — уникальная возможность. Многие биологи всё бы отдали, чтобы следовать по стопам первого в истории самца вейлы во время брачного периода. Гермиона просто не могла не позлорадствовать по поводу того факта, что она станет первой, кто будет наблюдать подобное. И пусть ради этого ей придётся смириться с обществом хорька. — Что ж, — выплюнул Драко, плюхнувшись на диван. — Тебе и правда хочется знать все неловкие подробности касательно того, какого это — быть вейлой? Ладно! В двух словах: у меня вырос хвост, мои волосы вьются, либидо зашкаливает, а на штанах у меня постоянное маскирующее заклинание, потому что мой стоящий член превратил их в палатку, где спокойно разместилось бы несколько бойскаутов. А ещё я дрочу раз по двадцать в день. Правда, это было только до тех пор, пока я не узнал, что моя пара — Потти. С того момента, кажется, у меня пропала способность к эякуляции. Что-нибудь ещё? — Так это значит, что ты?.. — Да, не могу кончить, — проворчал Драко. Если он переживал, что дрочить более двадцати раз в день было ужасно изматывающе, он просто не думал, каково при этом будет не иметь возможности кончить. С отсутствием оргазма мастурбация только усугубляла ситуацию. Дойти до грани и не получить разрядки было хуже пытки. — Понятно, — сказала Гермиона и залилась румянцем. — Но как ты себя чувствуешь? — Чёрт возьми, Грейнджер, ты же не собираешься заставлять меня говорить о моих чувствах? — Это важно! — Девчачьи нежности, — насмешливо сказал он. — Ох, да что ты! — презрительно фыркнула Гермиона. — Нет ничего плохого в том, чтобы говорить о своих чувствах. — Хорошо, твоя взяла! — притворно сдался Драко. — Я чувствую… что голоден и хочу пойти позавтракать. Гермиона презрительно закатила глаза. — Ну ты и задница! — фыркнула она. Похоже, у Гермионы будет длинный день… — Да, задница у меня что надо, но тебе следовало оценить мои мозги, — саркастически бросил Драко, направляясь к проходу за портретом. Очень длинный день.

***

За завтраком Драко и Гермиона для удобства сели вместе. Они заняли уединённое местечко за слизеринским столом, поскольку Драко категорически отказался сидеть за гриффиндорским. Своим друзьям Гермиона сообщила, что ей и Малфою нужно обсудить некоторые важные моменты касательно их обязанностей старост. Те выразили ей свои соболезнования и, к счастью, не усомнились в её предлоге. Малфой рассеянно жевал, пока внезапно его внимание не привлекло нечто позади Гермионы. Гермиона нашла его вид довольно забавным. Словно у собаки, которая реагирует на свист, недоступный человеческому уху. — Кто она такая? — прищурившись, спросил Малфой. Гермиона развернулась, чтобы посмотреть, кого он имел в виду. К собственному удивлению, она поняла, что Драко, по-видимому, говорил о Луне Лавгуд, которая только что присоединилась к одноклассникам за столом Когтеврана. — Это Луна Лавгуд, — сказала Гермиона, поворачиваясь к Драко. Она была немного озадачена, когда заметила, что он не сводил с Луны убийственного взгляда. — В чём дело? — обеспокоенно спросила Гермиона. — Она мне не нравится, — почти прорычал Драко. — Ты её даже не знаешь, — ошеломлённо заявила Гермиона. — Мне всё равно, — выплюнул Драко, возвращаясь к еде. Гермиона подавила желание потребовать у Малфоя объясниться, с чего это вдруг он так внезапно разозлился. Тем не менее, ей показалось довольно странным, что он сходу заявил о возникшей неприязни к Луне, лишь мельком заметив её на другой стороне Большого зала. Конечно, Гермионе и самой не слишком нравилась эта девчонка, но, по крайней мере, у неё были на это основания. Начать хотя бы с того, что они с Луной были слишком разными. Луна вечно витала в облаках, в то время как Гермиона твёрдо стояла на земле. Они никогда не смогли бы стать лучшими подругами, но Гермиона уважала Луну и умела мириться с её обществом. В чём бы ни заключалась проблема, возникшая у Драко с Луной, она явно имела какое-то отношение к его вейловской сущности. Внезапно Драко бросил столовые приборы и поднялся с места. — Малфой, куда это ты собрался? — зашипела ему вслед Гермиона, и в голове у неё раздался тревожный звоночек. Когда Малфой так и не ответил ей, она быстро поднялась с места, догнала его и встала перед ним. — Что ты делаешь? — с тревогой спросила она, заметив, что он направлялся к столу Гриффиндора. Казалось, он вовсе не обращал внимания на Гермиону, преграждающую ему путь. Из-за чего ей приходилось пятиться, маяча перед ним. — Помечаю свою территорию, — прорычал Малфой. Глаза Гермионы расширились от понимания того, что это означало. — Ни за что! — твёрдо заявила Гермиона, а затем сделала кое-что опрометчивое, чего никто из них не ожидал. Она запрыгнула ему на спину.

***

Прыгать на спину Малфоя посреди Большого зала оказалось не самой продуманной идеей. Но только это в тот момент и пришло Гермионе в голову, поэтому она действовала по обстоятельствам. — Грейнджер, что ты… умфффф? — поперхнулся Драко, когда Гермиона внезапно одной рукой закрыла ему рот, а другой — глаза. — Именно то, ради чего я здесь: не даю тебе выставить себя идиотом, — сказала она, пытаясь не поддаваться попыткам Драко сбросить её со спины. А также намеренно игнорировать тот факт, что весь Хогвартс в настоящее время с нескрываемым весельем наблюдал за странными выходками двух старост. — А сейчас иди направо, — прошептала она, и ей ответили ворчанием в знак отказа. — Я сказала, направо! — приказала Гермиона, ударяя каблуками по бёдрам Драко, словно пришпоривая лошадь. Драко сдался и сделал, как ему было велено: пошатываясь, направился к выходу из Большого Зала. Сразу после того, как она это сказала, её губы изогнулись в ухмылке. Улыбаясь, Гермиона отметила, что ей пришлось по вкусу раздавать команды Малфою. Она контролирует ситуацию, а Драко помалкивает — разве не мечта. Если так будет всегда, ей стоит поразмыслить над тем, чтобы оставить его в качестве питомца, и пусть он носит её повсюду, словно ослик. Когда они прошли добрых двадцать шагов, Гермиона убрала руку, закрывающую Драко обзор. — Иди в нашу гостиную, — проинструктировала она. Несмотря на то, что молчание Малфоя было для неё в новинку, Гермиона, крайне любопытная по своей природе, просто не могла удержаться, чтобы не спросить: — Не хочешь рассказать мне, что это сейчас было? — она наконец убрала руку ото рта Драко. — Не хочешь с меня слезть? — сердито спросил Драко в ответ. — Почему ты вечно отвечаешь вопросом на вопрос? — Гермиона небрежно обняла его за шею обеими руками. — А ты? — выплюнул Драко. — Перестань себя так вести, это бесит! — раздражённо попросила Гермиона. — Ты собирался сделать нечто глупое, а я тебя спасла! Я знаю, что ты ничего не мог поделать с тем, что с тобой происходило, но мне не помешала бы некоторая поддержка. — Я не могу ничего поделать с тем, каким я родился! — ответил Драко, подхватывая Гермиону под колени, чтобы немного разгрузить спину. — То же самое я твердила тебе на протяжении почти семи лет, — многозначительно сказала Гермиона. — Что? — Человек ничего не может поделать с тем, каким он рождён: вейлой, чистокровным, маглорождённым, маглом, сквибом, книззлом, морщерогим кизляком или кем-то ещё другим, — мудро отметила она. — Каким ещё кизляком? — в замешательстве спросил Драко. — А, погоди, это тот момент, когда я должен что-то осознать, да? — Ну, а ты осознал? — Нет! — фыркнул Драко, нагло отказываясь понимать её точку зрения, противоречащую всем ценностям, которым его учили. Тем не менее, его собственное мировоззрение не допускало и мысли, что он сам может предстать в неприглядном виде, и ему совсем не нравилось думать о себе в таком ключе. Но ему также не нравилось, когда он оказывался неправ. Так что на этот счёт он оказался в тупике. — Эй, куда ты идёшь? — спросила Гермиона, когда внезапно Драко свернул за угол, в коридор, который, как она знала, вёл в обход. — Мы не можем пройти тем путём, — осторожно сказал Драко. — Почему это? — поинтересовалась Гермиона. — Там уборная. — И что с того? — Уборные воняют, — с отвращением сказал Драко. — Конечно, они воняют, — сказала Гермиона. — На то они и уборные! Драко повернулся и одарил её взглядом, в котором явно читался вопрос: «Ты что, тупая?» — У вейл обострённое обоняние, — сказал он, указывая на свой нос. — Я не могу пройти мимо уборной без рвотных позывов. — Ладно, — вздохнула Гермиона. — Интересно, почему оно такое? — Что? — спросил он. — Обострённое обоняние, — пояснила Гермиона. — Как оно помогает во время брачного периода? — Ты хоть представляешь, как много может поведать запах? — сказал Драко. — Невероятно, сколько запахов остаются на человеческом теле. Можно мыться раз за разом, снова и снова, но от него всё равно не избавишься. Он может рассказать о многом. Я всякое знаю. — Ты что-то знаешь? — Да. — Что, например? — поинтересовалась Гермиона. — Знаю, что у всех девочек с пятого курса месячные начинаются в то же время, что и у девочек, с которыми они делят спальню, — сказал Драко. — Я знаю о таком, — сказала Гермиона. — У женщин, которые живут вместе долгое время, часто синхронизируются менструальные циклы. Так что… И ты действительно можешь это унюхать? — Почувствовать запах крови несложно, — небрежно бросил Драко, и Гермиона с отвращением сморщила нос. — Я также знаю, что у профессора Вектор на прошлой неделе был жуткий понос, что этот парень, Финч-Флетчли, дрочит в среднем по семь раз в день и что у Парвати Патил духи с феромонами животных. Гермиона усмехнулась. Парвати действительно была из тех, которые пользуются подобным дерьмом. — И ещё я знаю, кто кому нравится, — продолжил Драко. — Позволь заметить: феромоны повсюду. А ещё здесь на удивление много геев. Иногда мне прямо так и хочется стукнуть этого идиота Криви по башке и заставить его отослать свою подружку подальше. — Почему он должен так сделать? — удивлённо спросила Гермиона. — У него даже ладони не потеют, когда он с ней, — раздражённо фыркнул Драко. — Но чувствовала бы ты его запах, когда он смотрит на МакМиллана. Ух! — Криви — гей? Серьёзно? — удивилась Гермиона, но потом вспомнила его странное увлечение Гарри, и всё встало на свои места. Внезапно ей в голову пришла мысль. — Так вот что сейчас произошло в Большом Зале? — спросила Гермиона, пытаясь заглянуть в лицо Малфою, чтобы увидеть его реакцию. — Ты что-то почувствовал? Драко только застонал в ответ. — Я просто немного психанул, вот и всё, — сказал он. Драко до сих пор чувствовал себя крайне неловко, когда ему приходилось рассказывать о своём внезапном влечении к Гарри Поттеру. И то, что это влечение существовало лишь на физическом уровне, ничуть не снижало градус неловкости. А что ещё приводило его в замешательство, так это тот факт, что единственный человек, который знал о его нынешнем удручающем положении, обладал сверхъестественной способностью приходить к правильным выводам, располагая минимумом информации. — Ты учуял, что Луна неравнодушна к Гарри? — спросила она. — Мм, — в знак согласия хмыкнул Драко. Он наблюдал за Поттером, не в силах отвести взгляд, с момента, как тот занял своё место. Когда эта Лавгуд прошла мимо Поттера, Драко почувствовал её возбуждение с противоположного конца зала. И внезапно ощутил сильнейший порыв отметить Поттера как свою пару, чтобы все знали, что он принадлежал ему, особенно мисс Как-её-там. Осознание того, что он оказался таким собственником, не на шутку встревожило Драко, и было неважно, виновата в этом кровь вейлы или нет. Если бы он застал, как кто-то пытается подкатить к его паре, то без колебаний выцарапал бы этому человеку глаза. Поэтому Лунане — или как там её звали — лучше держать руки при себе. — Итак, что ещё ты можешь определить по запаху? — спросила Гермиона. Она была весьма удивлена, узнав про то, что Луна питала к Гарри чувства. Ничто и никогда не указывало на это хотя бы отдалённо. Но Луна — она такая… в общем, Луна. Так что Гермиона была склонна поверить Драко и его сверхчувствительному обонянию. Также она решила пока оставить эту тему, чтобы снова не разозлить Драко. Ещё не хватало, чтобы он вернулся в Большой зал, чтобы распотрошить Луну или наброситься на Гарри, пока она всё ещё сидела на его спине. С каждым шагом Драко всё больше осознавал, что, на самом деле, ему было приятно иметь возможность обсудить с кем-то своё состояние. Он мог притворяться, что Грейнджер назойливо преследует его, но он очень хорошо понимал, что сильно от неё зависел. Её присутствие шло ему на благо не только в физическом плане, но и в моральном. Пусть ему и не хотелось ни с кем разговаривать о происходящем, но при мысли о том, что он может с кем-то поговорить, ему становилось спокойнее. Несмотря на то, что он мало что рассказывал ей, раньше у него вообще не было опыта доверительного разговора с другим человеком. Он никогда бы не признался о таком вслух, но он был дико испуган. Чёрт побери, всё его представление о самом себе было разрушено до основания. И ему что, просто продолжать жить, как ни в чём не бывало? Вчера он даже плакал. Драко Малфой плакал. Прилюдно! Перед грязнокровкой. Но опять же, на него никогда не наваливалось столько проблем разом. Обнаружить, что ты вейла в разгар брачного сезона было равносильно тому, чтобы заново пережить период полового созревания, только в ускоренном темпе. Он всегда считал довольно глупым, что людям хотелось делиться своими переживаниями в период полового созревания. Он никогда так не делал. Разговоры о проблемах и слабостях делают уязвимым. У него никогда в жизни не было особых забот, чему способствовало то, что при его воспитании ему во многом потакали, защищая его ото всех трудностей, с которыми приходилось сталкиваться обычным семьям. Но теперь Драко оказался в таком уязвимом положении, в котором он никогда в жизни не бывал, и по какой-то причине хотел излить кому-нибудь душу. Кроме того, Грейнджер была слишком честной и правильной, чтобы предать его доверие. Она не проболтается. И если ей хочется знать, с чем ему приходится жить, он просто ответит на её вопросы. Разумеется, неохотно. — Ещё я могу определить, кто с кем трахается… и где… и как, — продолжил Драко. — Правда? — спросила Гермиона. Драко кивнул, поднимаясь по лестнице, ведущей на следующий этаж. Осторожно, чтобы не опрокинуться назад от излишнего веса. — Люди могут сколько угодно полоскать рот или подмываться, я всё равно почувствую запах спермы и естественной смазки за милю, — пояснил он. — Фу! — ответила Гермиона. — Ага, — сказал Драко. — Но к этому привыкаешь. Честно говоря, поначалу Драко испытывал отвращение ко всем этим запахам. Столько мерзких запахов! Людям следует чаще чистить зубы. И что, разве никто не слышал о дезодоранте? Вдобавок ко всему, люди постоянно повсюду пукали. Даже девушки! Драко очень нравилось притворяться, что они этого не делали, что у них была какая-то волшебная пищеварительная система, которая исключала возможность появления газообразования. Теперь он больше не мог притворяться. Но, как Драко уже сказал, он привык к этому. У него был выбор: смириться или сойти с ума, поэтому Драко выбрал первое. И, кроме того, то, что нас не убивает, делает сильнее. Он просто надеялся, что у Грейнджер хватит вежливости придержать газы в себе до тех пор, пока она не слезет с его спины.