***
День Драко начался невероятно паскудно! Этим утром Драко проснулся чертовски возбуждённым. Настолько, что ему казалось, что он может трахнуть кого угодно и что угодно — всё, что попадётся ему на глаза. Не стоит забывать, что он как нормальный, здоровый подросток не понаслышке знал, что такое бушующие гормоны. Но он также понимал, что это было ненормальным. Обычно он передёргивал один-два раза за день, что, по его мнению, было довольно много по сравнению с другими его сверстниками. Но, будучи старостой, Драко сталкивался с большим стрессом, чем остальные, и ему приходилось как-то его снимать. Тем не менее, в мастурбации до двух раз в день (или чаще, в зависимости от того, насколько тяжёлым был день или располагал ли он временем) не было ничего экстраординарного. Но сегодня… Драко заперся в спальне и дрочил, дрочил, дрочил… У него вставал снова и снова спустя минуту после очередного оргазма. Он продолжал мастурбировать, пока мир вокруг не потемнел и он не потерял сознание от истощения. Само собой разумеется, что, очнувшись, он обнаружил у себя жёсткий стояк. И тогда Драко измученно закричал, срывая горло. Какая ирония. Из него вышел бы идеальный любовник — мечта любой женщины в постели, ведь он мог заниматься сексом раз за разом, не нуждаясь в восстановлении. Но нет. В этом заключалась ещё одна проблема. Он не хотел никаких женщин! И самым странным было то, что он вообще-то не хотел и мужчин. Лишь от одной мысли о том, чтобы поцеловать парня, ему становилось дурно. Но его тело, казалось, считало иначе. Чёрт возьми, он даже поцеловал Грейнджер, чтобы попытаться доказать обратное. Возможно, дело заключалось в том, что это была Грейнджер, но он всё равно рассчитывал почувствовать хоть что-то. У неё ведь были губы и грудь, что ещё ему было нужно? Видимо, ей не хватало пениса, — кажется, в последние дни только на это и реагировало тело Драко. Не было даже искры. Ничего. Пшик. И что теперь? Неужели ему так и придётся ходить с постоянной эрекцией без шанса от неё избавиться? Более того, как он должен был «спариться», если даже мысль о том, чтобы трахнуть женщину, вызывала у него отвращение? Чёртова карма наконец-то его настигла.***
Итак, сейчас он находился на уроке зелий (снова), варил зелье с Забини (снова), наведя на промежность маскирующее заклинание, чтобы другие не смогли заметить там характерную выпуклость. Однако Драко не мог её не замечать. Ему постоянно приходилось бороться с желанием начать трахать столешницу. И всё же он не мог удержаться от того, чтобы «случайно» не потереться о край стола, когда наклонялся за очередным ингредиентом, или придумать что-то ещё, что помогло бы испытать облегчение. Квиддич. Он будет думать о квиддиче! Завтра состоится важный матч против Гриффиндора — вот на чём он сможет сосредоточиться. Он не даст гормонам взять верх. Он победит Поттера раз и навсегда. Для него это была не просто игра в квиддич, речь шла о чести. Драко поднял взгляд и принялся буравить им затылок Поттера, который сидел впереди. Он что, никогда не причёсывался? Разве «спаситель Волшебного мира» не должен как минимум заботиться о своей внешности? Ему предначертано победить Волдеморта, но он даже не мог совладать с собственной шевелюрой. Ну что это за пиар? Впрочем, волосы у Поттера были хорошие. Красивые и густые, чёрные как смоль, в которые так и хотелось запустить пальцы. Драко наблюдал за тем, как Поттер потянулся за ложкой. Он видел, как напряглись мышцы его спины, когда тот наклонился над столом. Если бы Драко не находился в состоянии эйфории, он бы дал сам себе по голове за то, что практически пускал слюни на Золотого гриффиндорского мальчика. — Малфой, ты в порядке? — Я в порядке, — ответил Драко своему напарнику по Зельеварению в, как он надеялся, обычной своей манере после внезапного выхода из транса. — Ты уверен? — обеспокоенно спросил Блейз. — Ты выглядишь немного… раскрасневшимся. У тебя что, температура? И следующим, что помнил Драко, было то, как Забини приложил ладонь к его лбу, чтобы пощупать температуру. О Боже! О Боже! О Боже! О Боже! О Боже! О Боже! О Боже! О Боже! Ощущение руки Забини на коже вызвало дрожь по всему телу. Ему нестерпимо захотелось прижать его к себе и зацеловать до потери пульса (он бы сказал «оттрахать», но просто не знал, как сделать это с парнем. И, откровенно говоря, знать не хотел). Драко с трудом переводил дыхание. Блейз убрал руку и задумчиво посмотрел на него. — Думаю, тебе стоит сходить к мадам Помфри, — сказал Блейз. — Возможно, ты простудился. — Нет, я в порядке. Я… — Ты капитан команды по квиддичу! — протянул Блейз. — Ты нужен нам завтра на игре против Гриффиндора. Здоровым! — Но… — запротестовал Драко. — Сэр, разрешите отвести Малфоя в больничное крыло? — крикнул Забини на весь класс, и все взгляды внезапно устремились на Драко. — Разумеется, — ответил Снейп, даже не потрудившись оторвать взгляд от записей. Чёрт! Драко раздражало, что все пялились на него, когда он был возбуждён, словно гиппогриф во время гона. Он ожидал, что это произведёт на него тот же эффект, что и ведро ледяной воды на голову, но, как ни странно, это нисколько не остудило его пыл. Скорее, наоборот. Возможно, выйти из класса было, в конце концов, не такой уж и плохой идеей. — Я справлюсь сам, — протянул он Блейзу, собирая вещи, и вышел из класса, не замечая, как одна кареглазая староста провожала его хмурым взглядом. После того, как Драко закрыл двери кабинета и добежал до противоположного конца коридора, он бросил свои вещи и прислонился к стене. Удостоверившись, что вокруг никого не было, он накрыл стоящий колом член ладонью сквозь штаны. Эрекция была болезненно сильной, и ему действительно было невмоготу идти дальше, не совладав с ней. Драко хватило лишь трёх движений, чтобы бурно кончить, и он закусил губу, чтобы не закричать от удовольствия. После того, как оргазмические спазмы постепенно сошли на нет, Драко был готов расплакаться от разочарования. Чёрт возьми, он мастурбировал посреди подземелий, потому что перевозбудился от близкого контакта с парнями. ПАРНЯМИ! Вся эта ситуация так сильно сбивала с толку, что ему хотелось отлупить самого себя за то, что он такой урод.***
Малфой вёл себя странно, размышляла Гермиона, добавляя последние ингредиенты в зелье. Ну, в любом случае, страннее, чем обычно. В последнее время он казался довольно рассеянным и даже ушёл с урока Зельеварения под предлогом болезни. Гермиона на самом деле думала, что если у него и были проблемы со здоровьем, то только с головой. Не было ничего адекватного в том, как он ворвался в их гостиную прошлой ночью. Он выглядел так, словно только что сбежал от Грима и принял душ прямо в одежде. Не говоря уже о поцелуе. Когда Гермиона вошла в гостиную, чтобы забрать одну из своих книг, она определённо не ожидала, что такое может произойти. Её поцеловал Малфой. Малфой! Её! Первым порывом было закричать: «ФУ! ФУ! ФУ!» и пойти почистить зубы, но, как ни странно, ей не хотелось этого делать. Целовался он чертовски хорошо. «Но это же Малфой!» — в смятении подумала она, довольно небрежно нарезая корнеплод. — «То есть, ФУ! Это просто… фу!» Нет, это всё ещё не было похоже на «фу». Она не знала, что нашло на Малфоя, но, по-видимому, к ней это не имело никакого отношения, поскольку он практически забыл о её существовании после того, как оторвался от её губ. Теперь ей было по-настоящему стыдно, потому что всё время, пока он целовал её, она просто глупо таращилась. Ну, а чего он ожидал? Вот так застать её врасплох! Но всё же этот поцелуй был чертовски хорош, и она не жалела о нём. С тех пор, как она целовалась в последний раз, прошло более двух лет, и тот поцелуй не был полон испепеляющей страсти. Он был её первым поцелуем, прощальным поцелуем с Виктором перед тем, как он отправился обратно в Болгарию, и с тех пор она ни с кем не целовалась. Причём на поцелуй она решилась только из любопытства узнать, каково это вообще — целоваться. По сравнению с поцелуем Малфоя, они с Виктором просто клюнули друг друга, как птицы. Будь проклят этот Малфой и его одарённые губы! Если бы только это был не он. Если бы только он не был Старостой! Ей не нравилось жить с ним, ей не нравилось работать с ним, и ей не нравился тот факт, что он, по-видимому, видел в ней какой-то манекен для поцелуев. Он оставался таким же нахальным, как и в день их первой встречи. Она также знала, что тоже ему не нравилась, поэтому, хоть убей, не могла понять, почему он решил её поцеловать. Если бы она могла вычеркнуть из собственной памяти только информацию о том, кто подарил ей этот захватывающий поцелуй, ей, возможно, не пришлось бы пытаться забыть, что этот поцелуй вообще случился. Вырвать сорняк с корнем — вот что она хотела. К тому же, нет, ей не хотелось, чтобы он поцеловал её снова. Может, он и хорошо целовался, но он оставался Малфоем, слизеринцем и тупым придурком. Просто… фу! — Нет, всё ещё не «фу», — вздохнула она, бросая корнеплод в кипящий котел.***
— Чёрт! — воскликнула Джинни, с грохотом уронив вилку. — В чём дело? — спросила Гермиона. — Посмотри на Малфоя, — с придыханием сказала Джинни, кивая в сторону слизеринца, который важно шествовал по Большому залу, направляясь к своему месту за обеденным столом. — И что с ним? — нахмурившись, спросила Гермиона. — Он великолепен, — взволнованно ответила Джинни, покраснев. Гермиона недоверчиво уставилась на подругу. Джинни ещё ни разу не отзывалась о Малфое или его внешности в положительном ключе. Разумеется, Гермиона нередко слышала, что другие девушки теряли из-за Драко Малфоя голову. Он был одним из самых привлекательных представителей мужского пола, а его движения были грациознее, чем у многих девушек. Тем не менее, слышать в его адрес подобные слова восхищения от Джинни было крайне непривычно, поэтому Гермионе показалось довольно странным, что при виде этого сопливого слизеринца её подруга внезапно раскраснелась так, словно была возбуждена. Тем более, что Джинни была лесбиянкой.***
Драко так облажался. Во время обеда его вызвали в кабинет Снейпа. Очевидно, этот сальный мудак проверял его, чтобы узнать, действительно ли он ходил в лазарет. Куда он так и не пошёл. Как вообще представить себе эту консультацию? «Видите ли, в последнее время у меня, кажется, появились определённые гомосексуальные наклонности, отчего я завожусь так сильно, что мне приходится мастурбировать в общественных местах и эякулировать прямо в штаны. Не найдётся ли у вас случайно пилюли от этого недуга?» Драко не был готов рассказывать о подобном. Итак, теперь ему придётся отвечать перед Снейпом. Пока его декан распинался о значимости завтрашнего матча и о том, как важно, чтобы Драко был в добром здравии, Драко не мог не обратить внимание на кое-что другое. Снейп был не таким уж и уродливым. Его классический «высокий, мрачный и красивый» образ был весьма привлекательным. Если бы он просто время от времени принимал душ, то выглядел бы весьма сексуально. Эта мысль заставила Драко задуматься, правдивы ли слухи о том, что Снейп до сих пор девственник. Почему-то он вдруг засомневался в этом. Драко слушал его речь и был абсолютно очарован звуком его голоса. Драко стало интересно, мог ли Снейп взаправду одним лишь голосом довести человека до оргазма. — Я могу разлить по бутылкам известность! — Что? — нахмурился Драко, оторвавшись от размышлений. Очевидно, он что-то упустил. — Я могу разлить по бутылкам известность, заварить славу и закупорить смерть, — сказал Снейп фирменным бархатистым басом. Драко заметил, что в его глазах внезапно появился странный блеск. Почти хищный. Он склонился над сидящем на стуле Драко, их лица находились всего в нескольких дюймах друг от друга. Это заставило Драко чувствовать себя каким-то загнанным в ловушку зверьком. — Простите? — дрогнувшим голосом переспросил он. Снейп ответил не сразу. Драко чувствовал, как взгляд профессора обшаривает каждый дюйм его лица. Словно тот пытался прочесть его. Драко только и мог, что гадать, что именно он искал. В следующий момент Снейп наклонился ещё ближе и зашептал Драко на ухо: — Я могу изготовить зелья, которые навечно сохранят твою красоту, бросят вызов старости и спасут от разложения смертью, — наконец ответил он преступно сексуальным тоном. — А-га, — сказал Драко, а затем по его уху внезапно прошлось что-то мокрое. Долго не раздумывая, он сразу понял, что это был язык Снейпа. Взвизгнув, Драко оттолкнул декана прочь. — Мне нужно идти… Тренировка по квиддичу… Матч… Завтра, — запинаясь, пробормотал Драко, и, спотыкаясь, направился к двери в совсем не малфоевской манере. Он выскочил из кабинета, поджав хвост. И, как ни странно, это была не просто фигура речи. — Эй, Малфой! Смотри, куда идёшь! — крикнул Уизли. Торопясь убраться подальше из кабинета Снейпа, Драко на что-то налетел. На что-то, что было живым человеческим существом. На что-то, что было Мальчиком, Который Выжил. И теперь он оказался распластан поверх упомянутого Мальчика, Который Выжил. И, вообще-то, это оказалось довольно приятно. — Извини, — сказал Драко, слезая с него. Если бы Драко не был настолько потрясён встречей со Снейпом, он заметил бы, что только что извинился перед Золотым гриффиндорским мальчиком. Также он заметил бы подозрительный хмурый взгляд, который бросила на него Гермиона Грейнджер, когда он бежал по коридору. А ещё заметил бы смесь шока, удивления и возбуждения в изумрудных глазах, которые смотрели ему вслед, когда он поворачивал за угол. Или на пару дюймов ниже его спины, если уж совсем придираться и быть точным.