***
Скопировав все нужные записи Сева переключился на камеру в режиме реального времени. Она была дорогой и навороченной, поэтому снимала со звуком. Вика разговаривала с каким-то явно повидавшим виды мужчиной. - Вот это номер! Берсеева теперь следачка, - он пьяно хлопнул в ладоши, - а я думал ты закончишь как мамочка. - Гражданин Копман, отвечайте строго на поставленные вопросы. - А ты изменилась. Раньше как попрошайка выглядела, а теперь он как разоделась. А сколько самоуверенности... Так может это ты Ромку убила за всё хорошее? - А с чего ты вообще взял, что его убили? Хочешь я тебя в обезьянник посажу до выяснения обстоятельств? Ты бывалый, наверняка знаешь, что у нас делают с висяками. Так что, отвечаем на вопросы? Сева вздрогнул и выключил видео. Этот мудак её вывел, но лучше бы мужчина никогда не видел Вику такой. Закончив на месте преступления напарники вышли на улицу. - Осталось отдать Зине улики и мы с этим дело закончили, - задумчиво произнесла Вика. Она больше не волновалась, но теперь выглядела как выжатый лимон. - Что у нас по делу Малиновского? - Убийцу мы нашли. А отчёт я тебе проспорил, так что ещё вчера вечером занёс всё Оленевой, - на самом деле Косицкий ещё даже не садился за отчёт, но сейчас Вике об этом знать не надо. - Получается, что у нас нет никаких дел? - Да, если никого не убьют, то мы до завтра свободны. Отдавай Зине улики и поехали, - она недоуменно моргнула. - Куда? - К тебе домой, будем приводить тебя в чувство, после встречи с одноклассниками.***
Они сидят на полу в гостиной и пьют виски. Их маленький ритуал на случай, если что-то случилось. Сева листает фотоальбом напарницы и пытается понять прикол. Два фото с Викой ещё совсем маленькой, одно с букетом цветов и бантами, ещё четыре школьных, а дальше идут институтские. На последних Вика уже работает в МРГ, и ещё семь страниц остаются пустыми. Это что получается, вся её жизнь влезла в альбом на двести фотографий? А тёте, на секундочку, больше сорока. Севе, у которого дома лежит альбомов двадцать, это кажется странным. - Вик, а что это? - Берсеева вздрагивает. Она уже и забыла об существовании этой фотографии. Это общее фото класса и на нём у всех одноклассников проколоты глаза. - Я их ненавижу, только не говори, что ты удивлён, - она невозмутимо пожимает плечами. - Ясно, - Косицкий откладывает альбом и доливает в стакан виски. - Что, даже не спросишь? - А смысл, всё и так понятно. Они видели в тебе грушу для битья и булили тебя всю школу. Волков со своей свитой активнее других? - Да. - Прости, я случайно услышал, это как-то связано с мамой? Если не моё дело, можешь не отвечать, просто выпьем. - Это действительно не твоё дело. Подслушивать не хорошо, - Вика залпом осушила стакан и продолжила: - Когда мне было девять отец вышел в магазин за хлебом и не вернулся. Мама очень переживала, начала пить. Меня к себе забрала бабушка, очень своеобразная личность. Знаешь, у меня единственное воспоминание из детства - это моё десятилетие. Мама должна была прийти с работы и принести понравившуюся мне куклу. Целый день с нетерпением крутилась у двери, и вот, наконец, дверной замок открывается и в комнату вваливается мама. Пьяная, без куклы и с месивом вместо торта. Я тогда почему-то очень сильно испугалась, расплакалась, а бабушка стала кричать, чтобы я угомонилась. Куклу в итоге купили, но впечатления на всю жизнь остались. У меня были неплохие отношения с одноклассниками, даже парочка подруг имелась, а потом в седьмом классе нам поменяли классного руководителя. С математичкой у нас сразу возникла взаимная неприязнь. Дошло до того, что на своем уроке она при всём классе назвала маму алкоголичкой от которой даже дочка сбежала, что уж говорить о муже. Малолетки эту тему подхватили и угомонились только после выпускного. На втором курсе умерла бабушка, а через четыре месяца мама. Повисла тишина. Сева не сразу понял, что от него ждут реакции. Сева даже не знал, как реагировать. Смотря на Вику он и предположить не мог, что у неё было такое детство. - Неожиданно... Если подумать, это многое объясняет. - И что же это по-твоему объясняет? "Хотя бы то, почему тема детей для тебя такая острая" - Хотя бы то, почему ты так яро отказывалась от этого дела, - а потом, совершенно неожиданная мысль повела разговор в другое русло. - Хочешь обниму? "Она всю жизнь одна" И неожиданно даже для самой себя Виктория Берсеева кивнула.